Николай Леонов - Точка невозврата

Теперь полковник Гуров рыл землю, чтобы выяснить личность предпринимателя Козодоева и его дальнейшую судьбу. Он был уверен, что находится на правильном пути. К тому же ему удалось убедить в своей правоте начальника главка генерала Орлова, а это была уже более чем серьезная поддержка. Гуров был уверен, что как только удастся взять показания у Будилина и охранника Вагина, все станет на свои места. Вагин остался жив, и врачи надеялись на благополучный исход, но он по-прежнему находился в реанимации. Его участь делил и Будилин, который пока находился в коме. Кроме того, слег в больницу и водитель угнанной Будилиным машины – пережитое потрясение слишком сильно на него повлияло. Не исключалось, что ради собственного спокойствия на суде он еще откажется от своих показаний.

Однако Гуров упрямо шел по едва намеченному следу и, кажется, ни в чем не сомневался. Курагин одновременно завидовал ему и злился. Искать эхо минувшего конфликта в нынешних кровавых событиях ему совсем не хотелось. И Будилина, и его дружка Ферта опознали все свидетели, которые присутствовали при убийстве Прокопова, и те, кто видел, как напали на Столярова. Разговоры Будилина о том, что его подставили – всего лишь разговоры. Никаких явных улик. Если Будилин вдруг не выйдет из больницы, все на этом и закончится. Дело можно уже сейчас закрывать с чистой совестью и чувством хорошо выполненного долга. Плевать, что кто-то хочет выполнить его еще лучше – это его проблемы. Курагин решил дать Гурову еще неделю. Если до Нового года он ничего существенного не накопает, в деле будет поставлена точка.

Прокручивая в голове эти не слишком веселые мысли, Курагин побрился, выпил чаю с черствым хлебом и выкурил сигарету, мрачно глядя в кухонное окно. На площадке возле магазина поставили новогоднюю елку, и территория сразу приобрела праздничный и слегка волшебный вид. Возле елки уже вертелась детвора, а пронырливые торговки тут же десятками сплавляли юным покупателям китайские петарды, хотя, строго говоря, это было нарушением правил торговли.

Услышав телефонный звонок, Курагин поспешно затушил окурок и побежал к телефону. Звонить могли или жена, или с работы, или по поводу обмена квартиры – в любом случае звонок был очень важен.

Голос в трубке был незнакомым, мужским, и разговаривал, как показалось Курагину, с неприятными вкрадчивыми интонациями.

– Курагин Борис Дмитриевич? – спросил он. – Очень приятно. А моя фамилия – Талалаев. Предприниматель. Вы меня не знаете, но это не беда. Я звоню по интересующему нас обоих вопросу. Вы ведь давали объявление в газету об обмене квартиры?

– Допустим, давал, – ответил Курагин, настораживаясь. – А вам откуда это известно? Объявление было анонимным.

– Ну-у, Борис Дмитриевич! Это не вопрос! Узнать можно все, что угодно. Было бы желание. Как следователю, вам это должно быть хорошо известно. Но суть вопроса не в том. У меня есть для вас интересное предложение. Как раз по поводу квартиры. Вы готовы его выслушать?

– В принципе почему бы и нет? – сказал Курагин. – А где мы с вами можем увидеться?

– Если не возражаете, я могу подняться к вам, – вежливо ответил Талалаев. – Я здесь совсем рядом. Но если это вам неудобно, предлагайте любое другое место.

Курагину все это очень не понравилось. Кто-то слишком хорошо подготовился к этой встрече. Это было очень подозрительно и мало походило на обычный разговор об обмене.

– Я сам к вам спущусь, – сухо сказал Курагин в трубку. – Где вы находитесь?

– Прямо у вашего подъезда, – ответил Талалаев. – У меня новенькая «Мазда» – вы сразу увидите. И я совершенно один.

– Какая мне разница – один вы или с семьей? – буркнул Курагин. – Только подождите – мне нужно собраться.

Одеваясь, он подумал, что в другое время, пожалуй, проигнорировал бы подобный звонок, но сейчас положение в семье слишком аховое, чтобы заниматься чистоплюйством. За таким вкрадчивым голосом может крыться все, что угодно. Может быть, Курагину и в самом деле сделают предложение, которое его заинтересует.

Он запер квартиру и спустился во двор. Новенькая серебристая «Мазда» была, как и обещалось, на месте. За рулем ее сидел невысокий человек с непокрытой головой, чисто выбритый, с иголочки одетый и чем-то напоминающий процветающего адвоката. Заметив Курагина, он приглашающе распахнул дверцу. Однако Курагин не торопился сесть в машину.

– Я до сих пор не поинтересовался, как ваше имя-отчество, господин Талалаев, – сказал он. – Если это, конечно, настоящая ваша фамилия.

«Адвокат» негромко рассмеялся.

– Вы очень недоверчивы, – заметил он. – Если хотите, я могу показать документы. Они подлинные и все выписаны на имя Сергея Анатольевича Талалаева. Пожалуй, я несколько преувеличил свой статус предпринимателя. Строго говоря, я осуществляю юридическую поддержку одной солидной фирмы. Но поскольку отношения в этой фирме абсолютно партнерские – даже между шефом и последней уборщицей – мы все вправе считать себя предпринимателями.

– Это радует, – мрачно сказал Курагин. – Ваша фирма занимается квартирами?

– Нет, она занимается совсем не квартирами, – серьезно ответил Талалаев. – Но, может быть, вы присядете в машину? На улице мороз.

Курагин оглянулся, подумал и забрался в салон.

– А район у вас по-своему неплохой, – заметил Талалаев. – Много воздуха, простора… Квартира у вас стандартная, конечно?

– Самая обыкновенная двухкомнатная квартира, – раздражаясь неизвестно на что, сказал Курагин. – Хотите взглянуть?

– Нет, это излишне, – ответил Талалаев и, устремив взгляд куда-то вдаль, неожиданно сказал: – Борис Дмитриевич, давайте откровенно! Мы с вами взрослые люди. Если вас не устроит мое предложение, просто скажете «нет», и на этом все кончится. Настаивать я не буду.

– Не понимаю, о чем вы? – подозрительно спросил Курагин.

– Дело в том, что я хочу предложить вам сделку, Борис Дмитриевич. Заметьте, не моя фирма, а я лично. Так сказать, из гуманистических побуждений. Я всегда был идеалистом, тут уж ничего не поделаешь.

– Идеалист, предлагающий сделку, – это что-то новенькое, – сказал Курагин. – Давайте опустим эти сказки про идеализм. Что вам от меня нужно?

– В первую очередь это нужно вам, Борис Дмитриевич, – покачал головой Талалаев. – Вы уже не молодой человек, у вас тяжело больна дочь, жена еле держится… И вдруг вы собираетесь менять квартиру на худшую. Это неразумно.

– Какое ваше дело? – зло спросил Курагин и нажал на ручку дверцы. – Я не нуждаюсь ни в ваших проповедях, ни в вашем сочувствии. Прощайте!

– Подождите, Борис Дмитриевич! – воскликнул Талалаев. – Не надо нервничать! Я не хотел вас обидеть, и ведь я еще не сказал вам самого главного. Вашей дочери требуется лечение, а у вас нет на него денег. Я дам вам эти деньги. Ваша дочь будет здорова. Подумайте!