Николай Леонов - Точка невозврата

– Они просто всегда завидовали тебе, – утешал его Крячко. – Твой светлый образ вызывал у них чувство неполной служебной полноценности. Теперь они получили возможность утешиться. Каждый имеет право на радость, Лева. Вот увидишь, и на нашей улице опять будет праздник!

Но до праздника было пока далеко. С нервным срывом слегла в больницу Мария. Гурову предъявили обвинение в убийстве и завели на него дело. К счастью, арестовать его все-таки не решились – взяли подписку о невыезде, – но Николай Георгиевич Хрипунов из генеральной, назначенный следователем, взялся за дело самым рьяным образом. Он допрашивал Гурова по шесть часов кряду и явно находил в этом одному ему понятное удовлетворение. Самым дотошным образом расспрашивал о подробностях личной жизни Гурова, об отношениях жены с покойным Емелиным, о личной неприязни к сопернику. Было в этом что-то нездоровое – Хрипунов представлялся Гурову человеком, который реализует тайные желания, подглядывая в щелочку чужой спальни.

Вместе с тем, как профессионал, он понимал, что во многом не прав – преступление было совершено серьезное, циничное, вызвавшее большую огласку, а обстоятельства действительно говорят не в его пользу, и прокуратура отнеслась к нему достаточно либерально. Как правило, таких обвиняемых без разговоров берут под стражу. Возможно, в глубине души даже Хрипунов не был таким уж монстром и всерьез не верил в то, что Гуров является убийцей. Просто он сам был в некотором роде жертвой обстоятельств.

Все это было логично и объяснимо, но Гуров чувствовал, что долго он подобной обстановки не выдержит. Его, разумеется, отстранили от ведения любых дел. А какой-то прыткий журналист-папарацци махом сварганил двухполосную статью об очередных оборотнях в погонах.

Но у него оставались преданные друзья, которые не давали ему расклеиться окончательно. Рядом был неунывающий Крячко, рядом был генерал Орлов, который с самого начала ни на секунду не поверил в вину Гурова.

Несмотря на занятость, он обязательно выкраивал время, чтобы побеседовать с Гуровым по душам. Его поддержка была очень важна для Гурова. Оправившись после самого тяжелого первого удара, он стал понемногу думать, как ему быть дальше. В беседе с Орловым, в которой принимал участие, конечно же, и полковник Крячко, они набросали примерный план действий.

– Поверить, что ты мог шлепнуть этого сопливого фанфарона, мог только полный идиот и подлец! – сердясь, заявил в очередной раз генерал. – Грех, конечно, так о мертвом, но из песни слова не выкинешь. Я понаслушался тут кое-чего, когда был на совещании у генерального… Этот Емелин ни одной юбки не пропускал, особенно если можно было вытянуть из дамочки какой-нибудь материальный стимул. Не буду про твой случай, чтобы не бередить раны, но ты, Лева, большую допустил ошибку! Надо было тебе сразу – как только заметил этого хлыща около Марии – сразу набить ему морду! По-мужицки, без затей, с глазу на глаз! Чтобы отвадить раз и навсегда. А ты этого не сделал, позволил ситуации зайти в тупик. И кому теперь от этого лучше? Один мертв, другой под следствием, Мария в больнице… Это хорошо, по-твоему?

– Ситуация тут ни при чем, – глухо заметил Гуров. – Из этой истории все те же уши выглядывают, Петр! Кто-то очень не хочет, чтобы дело Столярова раскручивали дальше. Курагин отпал, остались только мы со Стасом. Вот по нам следующий удар и был направлен.

Генерал опустил глаза, нервно несколько раз выдвинул и задвинул ящик стола, потом с досадой сказал:

– Дайте, что ли, сигарету, если есть! Поневоле с вами тут закуришь!

– Да что там закуришь – запьешь! – деловито намекнул Крячко, услужливо протягивая генералу пачку сигарет.

– Дай-ка и мне одну! – хмуро сказал Гуров.

Они все трое закурили. Орлов из-под бровей посмотрел на Гурова и доверительно сказал:

– Ты пойми, никто возобновлять это дело уже не будет. Новый год на носу. В принципе, вопросов к следствию никаких – убийца арестован, его опознали свидетели, мотивы ясны – грабеж. Как говорится, работа проделана качественно и в рекордные сроки. Кому в такой ситуации нужен «висяк», переходящий на следующий год? Убедительных доказательств в пользу заказного убийства никаких, одни подозрения. Кое-кто склонен даже называть их домыслами. Вот такие дела.

– А ты? Ты, Петр, тоже склонен считать это домыслами? – резко спросил Гуров. – Даже после того, как меня ткнули носом в дерьмо?

– Ты неправильно формулируешь, – спокойно возразил Орлов. – Нас всех ткнули носом в дерьмо. И поэтому нечего рассуждать, к чему я склонен. Я склонен прищучить этих гадов так, чтобы их потомки пищали вплоть до пятого колена!.. Поэтому попрошу оставить похоронные настроения и настроиться на деловой лад. Будем искать тех, кто бросил нам вызов. Хрипунов неизбежно придет к тому же решению, в чем я нисколько не сомневаюсь, но для этого ему понадобится время. У прокурорских работников свои слабости. А сейчас стало модно уличать работников милиции во всех грехах. Так что некоторое время нам придется поработать в роли коверных, которых нещадно хлещут батонами по башке. Но параллельно с этим мы будем работать. Официально пока не получится, но обещаю вам обоим полную поддержку во всех начинаниях. Давайте подумаем, что мы имеем на сегодняшний день…

– Пока что мы имеем полную неразбериху, – мрачно сказал Гуров. – В кои веки удосужился провести вместе с женой праздник, и что из этого получилось! Кто-то сумел разнюхать, что Емелин приударяет за Марией, и блестяще воспользовался этим. Спровоцировал ссору между мной и этим молодым человеком – тому была масса свидетелей – а затем чисто и аккуратно ликвидировал его. И практически незамедлительно сообщил обо всем в дежурную часть, не забыв намекнуть о неприязненных отношениях убитого с полковником Гуровым. Коллеги сработали оперативно – приехали быстро и заперли всех в театре. Прочесали все, включая автомобили, стоявшие на парковке. В моей машине нашли орудие убийства. Такова общая схема.

– Значит, убийца все это время был рядом с тобой, – задумчиво произнес Орлов. – У тебя нет никаких предположений на этот счет?

– В театре была масса народу. Разумеется, ничего подобного я и ожидать не мог. К тому же у меня были свои проблемы. Этот молодой человек был чрезвычайно назойлив. То, что он всячески старался овладеть вниманием Марии, отмечают многие свидетели. Как и мое раздражение по этому поводу. Но тут есть одна закавыка. Во-первых, это актеры – люди эмоциональные и увлекающиеся: во-вторых, в разгар вечера, сам понимаешь, многие были уже нетрезвые. То, что они плетут сейчас следователю, в большинстве своем плод их фантазии. Никакого серьезного конфликта между мной и Емелиным не было. Я сразу поставил его на место, и он прижал хвост. Но попытался сорвать зло на какой-то молодой актрисе. Кончилось тем, что он влепил ей пощечину. Это произошло на моих глазах, и этого я уже не мог стерпеть. Впрочем, я всего лишь схватил его за руку. И вот на основании этого факта свидетели утверждают, что у нас с ним дело дошло до драки.