Андрей Константинов - Ловушка. Форс-мажор

– Папа Леры?

– Точно так. А еще я давний знакомый родителей Виталия.

– А-а, понятно…

– Да нет, в данном случае я как раз целиком и полностью на твоей стороне. Покурим?

– Покурим.

– Угощайся. – Воронов дружелюбно протянул Паше стильную черно-золотую пачку.

– Спасибо, я свои. Опасаюсь привыкания.

– К никотину?

– К хорошему никотину.

– Понимаю. Видишь ли, Павел, слушая тебя, мне показалось, что так рассуждать, так болезненно реагировать на столь непростую тему может только человек, который находился внутри, а не вне системы. Понимаешь, о чем я?

– Да.

– В общем, мне показалось, что все-таки ты не таксист, а… условно назовем – сотрудник. – Возможно, бывший. Но в любом случае, имеющий некоторое отношение к…

– Вам правильно показалось, – чуть помедлив, признался Козырев. Он и сам не понял, почему вдруг решил раскрыться перед незнакомым человеком. – Я действительно сотрудник. Причем не бывший. Но мне бы не хотелось…

– Уверяю тебя, это информация сугубо для внутреннего пользования.

– Так о чем вы меня, как сотрудника, хотели спросить?

– Дело в том, что в настоящее время по роду своей деятельности я…

– Я в курсе, что вы депутат.

– Тот самый, который «вам, таксистам», – улыбнулся Воронов, – «по одному месту».

– Извините, сгоряча.

– Все нормально. Так уж получилось, что я вхожу в состав думской комиссии по вопросам безопасности и охраны правопорядка. В этом смысле мы отчасти коллеги.

– Скорее, братья. Вы – старшие. А мы так, детский сад и немцы.

– Ну, не стоит так самоуничижаться. Так вот, мне показалась довольно интересной твоя идея по поводу создания подобного рода спецподразделения. Не будешь возражать, если я ее позаимствую? Покручу, поприкидываю. Может, где-то как-то попытаюсь использовать?

– Да, пожалуйста, – великодушно разрешил Паша. Ему было лестно, что самый настоящий депутат общается с ним фактически на равных.

– В этой связи у меня еще вопрос. Я уже говорил, что неплохо знаю семью Виталия. Во многих вещах он большой, даже законченный циник. Но тебе самому не кажется, что в данном случае он, в общем-то, прав? Я много времени провожу в командировках, мотаюсь по регионам и вижу, что так называемая «проблема кадрового голода» в правоохранительной системе в обозримом будущем, в силу многих причин, не решаема в принципе. Скажи мне, как человек, непосредственно там работающий, а главное, как человек думающий: чем сегодня можно привлечь и удержать в Системе людей молодых и более-менее грамотных? Заметь, я даже не беру в расчет думающих, лишь элементарно грамотных. В свое время некоторых хотя бы привлекала романтика службы, но в наши дни…

– Да уж, о романтике лучше не будем. Знаете, Антон Николаевич, мне видятся два обязательных условия существования в Системе. Первое – банальное.

– Деньги? В смысле, зарплата?

– Да. Зарплата сотрудника не должна быть слишком большой. Но! И не унизительной! Такой, чтобы твоя семья, твоя женщина видела в тебе Мужика, а не неудачника. И еще – у сотрудника должна быть уверенность, что в критической для него ситуации, случись такая, Система обязательно позаботится о нем. Тяжело заболела мать, жена, ребенок – не матпомощь в тысячу рублей, а, минимум, тысячу баксов на лечение и реабилитацию. Уверяю, порядочный сотрудник эти деньги обязательно отслужит… Да он и так их ежемесячно отрабатывает, с лихвой и с горочкой. Короче, человек должен знать, что ему обязательно помогут, а не скажут: «Извини, брат, ты классный опер, но выкручивайся сам. Если срочно надо заработать, что ж, увольняйся. Жаль, конечно, но мы тебя в этом решении не осудим. Хотя и не поможем». Сотрудник должен чувствовать, что не только он за Систему и Родину горой, но и Система с Родиной за него. А пока у нас разговор недолгий: не нравится – вали на «гражданку».

– А второе условие?

– Тоже, в общем-то, банальное. Но в плане реализации – на порядок сложнее. У службы должен быть смысл! Я готов работать по двадцать четыре часа в сутки, чтобы помочь в поиске насильника или убийцы. Но при этом не хочу гробить нервы, силы и лучшие годы жизни на то, чтобы мой материал в конечном итоге был подшит неведомым мне опером в дутое дело по принципу «шоб было». Либо еще хуже – ушел неизвестно куда, неизвестно кому и неизвестно за какие деньги. Понимаете, в большинстве случаев люди либо не видят конечного результата своей работы, либо приходят от этого результата в ужас. А раз так – на кой черт напрягаться?

– Я тебя очень хорошо понимаю, – кивнул Воронов. – Примерно об этом я беседовал со своим приятелем, академиком Ключниковым. На мой взгляд, он довольно точно назвал диагноз: «Правоохранительные органы поставлены в безнадежное положение сторожей награбленного. Их заставляют бороться с преступностью в обществе, которое косвенно поощряет преступность».

– Именно так все и происходит. Я, как и многие мои товарищи, согласен потерпеть. Но все-таки хотелось бы знать и понимать: ради чего? Как говорил генералиссимус Суворов: «Каждый солдат должен понимать свой маневр».

Козырев повертел головой, ища, куда выбросить давно погасший окурок, и увидел стоящую неподалеку Катерину.

Она нетерпеливо переминалась с ноги, на ногу и ждала, когда наконец Лерин папа оставит Пашу в покое.

– Вы извините, Антон Николаевич, но меня ждут.

– Да-да, конечно, не смею. Это ты меня извини.

– Да нет, все нормально.

– Ну, тогда удачи тебе, «таксист», – протянул руку Воронов. – Вот, возьми, моя визитка. Там все телефоны, мобильный, служебный… Мало ли что. Правда, я в последнее время редко вырываюсь в Питер, но все-таки вырываюсь. С удовольствием встречусь еще раз, звони.

– Спасибо, обязательно позвоню. – Козырев сунул визитку в задний карман джинсов и направился в Кате.

– Наконец-то, – обиженно встретила его Востроилова. – Наконец-то лыцарь вспомнил о моем существовании. Ты был прав: какие-то микробы от Яши и Маши и правда передаются.

– Это как?

– Да так, что после моего поцелуя ты общался исключительно с мужиками, не обращая на меня ни малейшего внимания. Ладно бы только на меня, но вокруг вертелось немало и других интересных девушек. Кстати, по моим агентурным данным, ты вызвал среди них немалую ажитацию.

– Кать! Ведь ты сама притащила меня в этот… зоосад. Опять же я ведь должен был познакомиться с «твоим парнем», – язвительно заметил Козырев.

– Перестань, я обижусь. Ты сам прекрасно понял, что это не так. У нас с Виталием…

– Да знаю я, знаю. У вас – сугубо платонические отношения.

– Это он так сказал? Вот ведь свинья какая!

– Для зоосада вполне естественно. А вообще, не понимаю: что у тебя за интерес такой, посещать подобные тусовки? Здесь… Здесь ведь сплошь животные. Всего один приличный человек и затесался. Даром что депутат.