Николай Леонов - Наперегонки с убийцей

Парень нервно курил, и пепел с его сигареты летел в разные стороны. Гуров, покачиваясь на носках, осмысливал услышанное и уже прикидывал дальнейший план действий.

– Мне правда грозит тюрьма? – произнес Минаев так, словно ему не хватало воздуха.

Отпугивать его раньше времени Гурову не хотелось, и он уклончиво ответил:

– Мы подумаем, что можно сделать. А пока давай поступим так. Услуга за услугу. Ты сделаешь для меня то же самое, что сделал для Елисеева.

– В каком смысле?

– Позвони ему. – Гуров кивнул на стоящий рядом с телевизором телефонный аппарат. – Позвони ему прямо сейчас и попроси приехать. Сюда. Вместе все и обсудим.

– Позвонить Елисееву? – удивленно воскликнул Минаев. – Это невозможно. Во-первых, он ни за что не приедет, а во-вторых, заподозрит неладное.

– Скажи ему, что ты хочешь получить деньги за сегодняшнюю подставу, и, если он не приедет расплатиться, ты намерен пойти в милицию, – посоветовал полковник. – И прикинься выпившим. Тогда он мигом примчится. Не для того, чтобы заплатить тебе, а чтобы… – Гуров сделал характерный жест, проведя ребром ладони по горлу, но тут же, заметив выпученные от страха глаза Минаева, поспешил его успокоить: – Но мы будем его ждать. Все под контролем.

Он замолчал, ожидая реакции собеседника. Павел все еще колебался, и основная причина была в страхе.

– А если что-то пойдет не так? Елисеев меня по стенке размажет. За ним ведь не заржавеет.

– Я размажу его раньше, – пообещал Гуров. – Звони.

Он сам шагнул к тумбочке, взял аппарат и поставил его на колени Минаеву. Замер перед ним, скрестив руки на груди, подобно палачу, ожидающему, пока приговоренный завершит последнюю в своей жизни молитву.

– Я не…

– Звони! – повторил Гуров.

Минаев потушил сигарету, затем еще секунд двадцать в нерешительности смотрел на аппарат, но в конце концов потянулся к трубке. Полковник не ждал подвоха, полагая, что дело уже решенное и они с Павлом обо всем договорились. Однако совершенно неожиданно тот вскочил на ноги и швырнул телефонный аппарат в лицо Гурову. Лишь в последнюю секунду сыщик успел увернуться, и пластмассовый корпус больно ударил его по уху. Минаев толкнул его в грудь и, на ходу опрокинув переполненную окурками пепельницу, рванул из комнаты. Гуров развернулся и, словно пантера, бросился парню на спину. Минаев упал под тяжестью навалившегося на него тела. Гуров подмял его под себя.

– Ах ты, сучонок!

– Пустите меня! – Минаев пытался вырваться из стальных объятий полковника, сковавших его. – Мне больно. Мне очень больно. Не бейте меня.

– Я тебе голову оторву, – пригрозил Гуров. – Оторву раньше, чем это сделает твой Елисеев.

– Не надо. Пустите!

Каким-то чудом Павлу все-таки удалось извернуться, и он пяткой ударил Гурова в пах. Полковник ослабил хватку, парень вырвался, но на этот раз метнулся не к выходу из квартиры, а к окну. Дернул вверх шпингалет и с оглушающим треском распахнул правую раму. Гуров перекатился набок и выхватил из-под рубашки «штайр». Нацелил его в спину уже занесшему над подоконником ногу Минаеву.

– Стоять! Стреляю! – раздался свирепый окрик.

Павел замер, простоял несколько секунд без движения на одной ноге, затем снял вторую с подоконника и на два шага отступил от окна. Рама так и осталась в распахнутом состоянии.

– Елисеев, – прошептал он.

– Что? – Гуров поднялся на ноги, продолжая при этом держать Минаева под прицелом.

– Елисеев… там… – Парень указал пальцем за окно и сделал еще один шаг назад. – Он приехал. Сам. Почему?…

Полковник подошел ближе, сграбастал Минаева в охапку, а дуло его «штайра» уперлось парню между лопаток. Из-за его плеча Гуров посмотрел вниз через окно. Прямо у металлических ворот впритирку остановился темный «Ситроен». Открылась водительская дверца, и на асфальт шагнул крепкий мужчина, весь в белом. Белые джинсы, белая, облегающая тело футболка и такие же белые остроносые туфли с мелкой плетенкой. Гурову никогда прежде не приходилось видеть Елисеева, но, судя по реакции Минаева и его словам, это был именно тот самый Алексей Викторович, голос которого полковник уже слышал раньше. Припаркованный в двух метрах от него «Пежо» был закрыт от взора Елисеева пушистым зеленым кустарником, и начальник СБ «Местарджа» не обратил на него никакого внимания. Зато очень придирчиво осмотрел двор, миновав металлические ворота. Задрал голову вверх на окна, но секундой раньше Гуров, увлекая за собой и Минаева, ретировался в глубь помещения.

– Не дергайся! – сурово предупредил своего пленника полковник. – И не делай опрометчивых движений. Как он здесь оказался?

– Понятия не имею, – пролепетал Павел. – Я же не звонил ему. Это вы просили меня, а я…

– Все, заткнись!

Дуло «штайра» еще плотнее вжалось в спину Минаева, и Гуров слегка подтолкнул его в направлении прихожей. Они двинулись вперед. Оказавшись у самой двери, полковник прислушался. С шумом захлопнулась дверь на улицу, а затем до них донесся звук поскрипывающих под ногами ступеней. Елисеев поднимался наверх.

– Слушай меня внимательно, – быстро заговорил Гуров, вплотную приблизив губы к уху Минаева. – Он постучит, ты выждешь секунд пятнадцать-двадцать и откроешь дверь. Веди себя естественно. Так, как ты общаешься с ним обычно. За чем бы он ни пришел, сделай так, чтобы он зашел внутрь. Дальше не твоя забота… И самое главное. Никаких фокусов, Паша. Я встану за дверью и все время буду держать тебя на прицеле. Если что-то пойдет не так, ты первым схлопочешь пулю. Полковник Гуров всегда держит слово. Помни об этом. Договорились?

– Договорились. Но если он…

– Тихо!

Шаги замерли возле двери, а уже через секунду Елисеев громко и уверенно постучал. Минаев вздрогнул. Гуров ободряюще похлопал его по плечу, отпустил и встал слева от двери так, чтобы она закрыла его, когда распахнется внутрь, и в то же время так, чтобы не выпустить из поля зрения хозяина квартиры. «Штайр» был нацелен Минаеву в грудь, и тот это прекрасно видел. Он облизал вмиг пересохшие губы. Даже в полумраке прихожей было видно, что его лицо покрылось мертвенной бледностью. В эту минуту Минаев чем-то напоминал одну из восковых фигур мадам Тюссо, выставляемых напоказ туристам и восторженным школьникам. Гуров кивнул на дверь.

Павел, как мог, постарался взять себя в руки и громко спросил:

– Кто там?

– Это я, Паш. Открывай.

Гуров узнал голос. Тот же самый грубоватый бас, только на этот раз в нем не было того нерва, который полковник слышал в подвале. Он еще раз кивнул Минаеву на дверь. Павел протянул руку и повернул замок. Потянул ручку вниз, и дверь открылась.

– Привет! Ты один?

Минаев снова нервно сглотнул. Боковым зрением он видел направленный на него «штайр» и активно боролся с желанием открыто посмотреть в сторону Гурова.