Джеффри Линдсей - Добрый друг Декстер [Литрес]

Входная дверь со стуком распахнулась, и мы с Доаксом оглянулись, чтобы узнать, что произошло. Наши нервы были напряжены до предела. Очень хорошо, что мы с ним готовы к опасности, иначе нас просто смели бы две полуголые женщины с огромной стереомагнитолой в руках.

— Привет! — прокричали они.

— У-у! — мощным ревом приветствовали их устроившие свалку бывшие танцоры.

Винс Масука выполз из-под них и встал.

— Эй! — проорал он. — Слушайте все! Стриптизерки — здесь! Банзай!

Раздалось еще более громкое «У-у!», а один из копов на полу даже ухитрился подняться на колени. Слегка покачиваясь и тупо оглядываясь по сторонам, он промычал:

— Стриптизе…

— Я жду на улице, — решительно произнес Доакс и направился к дверям.

— Сержант! — остановил я его, но, успев сделать лишь шаг, опять подвергся нападению.

— А вот и ты! — воскликнул Винс, заключив меня в медвежьи объятия.

— Отпусти, — попросил я.

— Ни за что! — хихикнул он. — Эй, все сюда! Помогите мне справиться с застенчивым женихом!

На его призыв ответили бывшие танцоры и единственный оставшийся на ногах коп рядом с чашей для пунша. В итоге толпа, сомкнувшись, повлекла меня к стулу, где некоторое время назад отключилась Камилла Фидж. Она давно свалилась на пол, освободив место для меня. Я попытался вырваться из объятий толпы, но не получилось. Тех, кто принял на грудь ракетное топливо Винса, было слишком много. Мне оставалось лишь смотреть, как сержант Доакс бросил на меня последний, кипящий расплавленной лавой взгляд, шагнул к двери и скрылся в ночи.

Меня усадили на стул и стали плотным полукругом так, что я не мог скрыться. Оставалось лишь надеяться, что Доакс будет соответствовать собственным представлениям о себе, как о страшно крутом парне, поскольку ему придется полагаться только на себя.

Музыка стихла, и я услышал знакомый звук, заставивший волосы встать дыбом. Потрескивание отматываемой с катушки клейкой ленты — моя любимая прелюдия к концерту Острого Лезвия. Кто-то захватил мои руки, и Винс привязал меня к спинке стула. Привязал, надо сказать, не очень туго, но достаточно, чтобы замедлить мои действия. Если бы я вдруг попытался освободиться, то у Винса с дружками было бы время удержать меня на месте.

— Все готово! — крикнул Винс.

Одна из стриптизерш врубила магнитолу, и шоу началось. Первая из них — чернокожая женщина мрачного вида — принялась разоблачаться прямо передо мной, удаляя один за другим предметы туалета. Оставшись почти голой, она уселась мне на колени и стала лизать ухо, одновременно виляя задом. Затем дама с силой сунула меня лицом между грудей. Завершив это действие, она уступила место подруге — блондинке с азиатскими чертами лица. Та полностью повторила процедуру. После того как она поерзала у меня на коленях, к ней присоединилась первая, и обе, оседлав мои ноги, принялись тереться грудями о мое лицо и целовать друг друга.

Винс притащил им по здоровенному стакану своего убойного фруктового пунша, и дамы опустошили посудины, не переставая ритмично вертеть задницами. Одна из них пробормотала:

— Вот это да, классный пунш.

Я не мог различить, какая из них произнесла эти слова, но, похоже, противоречий между ними по данному вопросу не возникло. Они стали крутить задами с еще большей энергией, и толпа вокруг меня начала выть, как бешеные волки при полной луне. Должен признать, что мое поле зрения ограничивали четыре очень большие и неестественно твердые груди — по две с каждой стороны, — но, похоже, все, кроме меня, получали грандиозное удовольствие.

Иногда возникает вопрос, не управляет ли нашей Вселенной какая-нибудь зловредная сила с извращенным чувством юмора. Я знал много человеческих существ мужского пола, которые ради того, чтобы очутиться на моем месте, были готовы пожертвовать ненужными им частями тела. А я мечтал лишь о том, чтобы отдать одну-другую конечность — желательно, чтобы это были чужие, сохраненные мной на всякий случай конечности, — лишь бы сорваться со стула и сбежать от этих голых, корчащихся всеми своими телесами теток.

Но справедливости, как известно, в мире нет. Стриптизерши, сидя на моих коленях, ритмично ерзали под музыку и поливали потом мою красивую рубашку и друг друга. Вокруг них, или, если хотите, нас, бесновались участники вечеринки. Покончив с этой бесконечной пыткой, девицы слезли с моих коленей и принялись танцевать вокруг зрителей. Они прикасались к лицам, отпивали из чужих посудин и щупали мошонки. Воспользовавшись общей суматохой, я освободил руки, снял клейкую ленту и заметил, что никто не обращает ни малейшего внимания на Дивного Декстера, теоретического виновника торжества — своего рода человека часа. Мне хватило краткого взгляда, чтобы сообразить почему. Все находившиеся в помещении стояли с отвисшими челюстями и, не отрывая глаз, следили за тем, как две уже абсолютно голые девицы танцуют вокруг них, сильно потея и расплескивая напитки. Винс с вылезающими из орбит глазами походил на персонажа из комикса. Но в этом он был не одинок. Все, кто еще мог держаться на ногах, пребывали в таком же состоянии. Они, не дыша и покачиваясь из стороны в сторону, пялились на девок. Я мог промчаться по комнате на источающей огонь ракете, и никто не обратил бы на меня внимания.

Я встал со стула, осторожно обошел толпу с тыла и выскользнул в дверь. Я думал, что Доакс окажется где-то рядом с домом, но сержанта нигде не было видно. Я пересек улицу и заглянул в его машину. Пусто. Посмотрел в обе стороны улицы. Никого.

Сержант Доакс исчез.

Имеется множество аспектов человеческого существования, которые я никогда не пойму — и не только разумом. Я лишен способности сопереживать и не испытываю эмоций. Лично мне это не представляется большой потерей, однако многие области человеческой жизни оказываются вне сферы моего понимания.

Но есть одно всеобъемлющее человеческое чувство, которое я испытываю, причем сильно. Я имею в виду искушение. Когда я оглядел пустые улицы вокруг дома Винса Масуки и сообразил, что доктору Данко каким-то образом удалось захватить сержанта Доакса, это чувство накатило на меня мощными, головокружительными и почти удушающими волнами. Я был свободен. Мысль, захватив меня целиком, поразила своей элегантной и вполне оправданной простотой. Мне оставалось лишь отойти в сторону. Оставить Доакса в компании Данко, доложить об этом утром и сделать вид, будто накануне много выпил. Ведь это же как-никак вечеринка в честь моей помолвки, и я не мог до конца знать, что случилось с нашим добрым сержантом. И кто мне возразит? Никто из участников вечеринки не мог с уверенностью заявить, что я не смотрел вместе со всеми на голых девиц.