Карин Слотер - Хорошая дочь [Литрес]

— О господи, — пробормотала Чарли.

На другом конце коридора никаких проблем с внешностью не было. Мистер Не-помню-как-тебя-зовут был даже привлекательнее, чем ей запомнилось. Стандартный учительский костюм из бежевых брюк и рубашки не мог скрыть, что там, где обычно у мужчин за сорок откладываются последствия употребления пива и жареного мяса, у него имелись мышцы. Вместо всклокоченной бороды была легкая щетина. Седина на висках и несколько выразительных морщин на лице только добавляли ему загадочности. Глубокой ямочкой на его подбородке можно было бы открыть бутылку. Это не тот тип мужчин, с которыми Чарли встречалась. Это как раз тот тип мужчин, которых она тщательно избегала. Он был слишком собранным, слишком сильным, слишком закрытым. Встречаться с таким — все равно что играть с заряженным ружьем.

— Это я, — он указал на доску объявлений рядом с классом.

На листе белой пергаментной бумаги — отпечатки маленьких ладошек. Из фиолетового картона вырезаны буквы: мистер Гекльберри.

— Гекльберри? — спросила Чарли.

— На самом деле Гекльби. — Он протянул руку. — Гек.

Чарли пожала ему руку, только потом поняв, что он протянул ее за своим телефоном.

— Извини. — Она отдала ему айфон.

Он ответил ухмылкой, которая, возможно, ускорила половое созревание не у одной девочки.

— Твой телефон здесь.

Чарли прошла за ним в кабинет.

Стены украшены картами, что логично, потому что он, очевидно, учитель истории. По крайней мере, если верить надписи «МИСТЕР ГЕКЛЬБЕРРИ ЛЮБИТ ВСЕМИРНУЮ ИСТОРИЮ».

— Я вчерашний вечер помню отрывочно, — сказала Чарли, — но ты вроде говорил, что ты морпех?

— На самом деле бывший, но «морпех» звучит сексуальнее, чем «учитель средней школы». — Он самокритично усмехнулся. — Я пошел в морскую пехоту в семнадцать и вышел в отставку шесть лет назад. — Он оперся на свой стол. — Хотел продолжить службу, поэтому окончил оплаченную армией магистратуру, и вот я здесь.

— Уверена, на День Валентина ты получаешь кучу пропитанных слезами открыток.

У Чарли были бы по истории одни двойки, если бы ее учитель выглядел так же, как мистер Гекльберри.

— У тебя есть дети? — спросил он.

— Насколько я знаю, нет. — Чарли не стала задавать ему тот же вопрос. Она предположила, что, если бы у него были дети, он не поставил бы фото собаки на заставку телефона. — Ты женат?

Он помотал головой.

— Пробовал, но мне это не подходит.

— А мне подходит. — Она тут же пояснила: — Мы не живем вместе уже девять месяцев.

— Ты ему изменяла?

— Ты не поверишь, но нет, не изменяла. — Чарли провела пальцем по книгам на полке рядом с его столом. Гомер. Еврипид. Вольтер. Бронте. — Ты не похож на человека, который любит «Грозовой перевал».

Он улыбнулся.

— В пикапе особо некогда было разговаривать.

Чарли начала улыбаться в ответ, но накатившее раскаяние стерло улыбку с ее лица. Этот обмен шуточками казался ей в чем-то даже больше изменой, чем сам секс. Она обменивалась шуточками с мужем. Она задавала глупые вопросы мужу.

И вчера ночью, впервые за все время брака, она изменила мужу.

Гек, видимо, почувствовал смену ее настроения.

— Это, конечно, не мое дело, но отпустить такую женщину — как он мог?

— Со мной непросто. — Чарли разглядывала одну из карт на стене. Почти по всей Европе и кое-где на Ближнем Востоке были воткнуты булавки с синими головками. — Ты везде здесь побывал?

Он кивнул, но ничего не сказал.

— Морская пехота, — сказала она. — Ты служил в спецназе ВМС?

— Морпехи могут быть спецназовцами, но не все спецназовцы — морпехи.

Чарли хотела сказать, что он не ответил на вопрос, но Гек заговорил первым:

— Твой телефон начал трезвонить ни свет ни заря.

Ее сердце сжалось.

— Ты не ответил?

— Не, забавно было по входящим звонкам попробовать вычислить, кто ты такая. — Он уселся на свой стол. — Около пяти утра позвонил Б2. Я так понимаю, твой дружок в магазине витаминов.

Сердце Чарли снова подпрыгнуло.

— Ага, Рибофлавин, мой инструктор по сайклингу.

Он прищурился, но допытываться не стал.

— Следующий звонок раздался около пяти пятнадцати, высветилось «Папа», и я понял то, что раз не «Папик», значит, это твой отец.

Она кивнула, хотя голос матери в ее голове уточнил, что правильно говорить «понял, что».

— Какие еще догадки?

Он сделал вид, что поглаживает длинную бороду.

— Начиная примерно с половины шестого тебе начали названивать из окружной тюрьмы. Звонили как минимум шесть раз, с перерывами минут в пять.

— Все, Нэнси Дрю, я сдаюсь, — Чарли подняла руки. — Я наркодилер. Моих курьеров повязали на выходных.

Он засмеялся.

— Я почти тебе верю.

— Я адвокат, — призналась она. — Обычно к наркодилерам люди относятся с бóльшим пониманием.

Гек перестал смеяться. Он снова прищурился, но игривость испарилась.

— Как тебя зовут?

— Чарли Куинн.

Она могла поклясться, что его буквально передернуло.

— Что-то не так? — спросила она.

Он стиснул зубы, и на скулах проступили желваки.

— На твоей кредитке была другая фамилия.

Чарли замолчала, потому что ей очень не понравилось это заявление.

— Это моя фамилия в замужестве. Когда ты успел рассмотреть мою кредитку?

— Я не рассматривал. Я увидел ее, когда ты расплачивалась в баре. — Он поднялся. — Мне надо готовиться к занятиям.

— Я что-то не то сказала? — Она пыталась перевести все в шутку, потому что, очевидно, она сказала что-то не то. — Слушай, все ненавидят юристов, пока им самим не понадобится юрист.

— Я вырос в Пайквилле.

— Ты говоришь так, будто это что-то объясняет.

Он открывал и закрывал ящики стола.

— У нас вот-вот начнется классный час. Мне надо готовиться к первому уроку.

Чарли скрестила руки на груди. Это был не первый ее подобный разговор со старожилами Пайквилля.

— У твоей смены настроения может быть одна из двух причин.

Проигнорировав ее слова, он открыл и закрыл еще один ящик.

Она стала перечислять варианты, считая на пальцах:

— Либо ты ненавидишь моего отца, и это нормально, потому что его многие ненавидят, либо… — Она подняла палец, чтобы назвать более вероятную причину, ту, по которой у Чарли на спине появилась мишень двадцать восемь лет назад, когда она вернулась в школу, ту, из-за которой в городе на нее до сих пор злобно поглядывали сторонники многочисленного кровосмесительного клана Кулпепперов.

— Либо ты считаешь, что я избалованная сучка, которая помогла подставить Захарию Кулпеппера и его невинного братика, чтобы отец заполучил какую-то вонючую выплату по страхованию жизни и их сраный трейлер. Которые он, кстати, так и не получил. Он мог отсудить у них двадцать штук, которые Зак ему задолжал за юридические услуги, но он и этого не сделал. Не говоря уже о том, что я опознала бы этих ублюдков с закрытыми глазами.