Вероника Трифонова - Последняя жертва [litres с оптимизированной обложкой]

– Хорошо, я сделаю, что смогу.

– Аркадьев, иди сюда! Из психбольницы пришли, про Сыцевича уточнять, который сбежал! – раздался женский голос.

– Блин, ещё это… Ладно, Гошан, пока! – друг отключился.

Положив телефон в карман, Георгий захлопнул дверь и двинулся к выходу из подъезда. Сев в машину, он понадеялся, что городские пробки не помешают ему быстро доехать до Выборгского шоссе.

Она неслась по лесу уже больше часа: шла, срывалась на бег, когда чувствовала в себе силы, а устав, вновь в изнеможении продолжала идти вперёд. Пару раз ей пришлось останавливаться – тошнота и головокружение усиливались настолько, что приходилось садиться на землю, и приходить в себя.

Чтобы не заблудиться, Ксюша старалась бежать параллельно автомобильному шоссе, отступив от него на пять-десять метров. Ведь где-то на участках шоссе дежурили стражи порядка, и если её заметят – плану попасть в Сертинск конец.

Чего нельзя было допустить любой ценой.

Кроме страха за Артёма и жителей города, её одолевало беспокойство. Что, если он просто уйдёт через леса, кольцом окружающие город? Он ведь знает их, как нельзя лучше.

Полиция, скорей всего, прочесывает их – но куда ей тягаться с тем, кто много лет едва ли не жил там? Он выберется в любое село, деревню, и…

Попадётся. Глупо считать, что там везде не поставили охрану.

А может быть, леса тогда сейчас и не проверяют – сразу ждут Артёма там, куда он, по их мнению, может добраться. Если примерно через сутки план не увенчается успехом – тогда, параллельно с этим, в чащи направят вооруженные отряды.

Ксения вздрогнула, увидев с правой стороны через ветки деревьев отсвет мигалок. Осторожно, едва дыша и неслышно ступая, она прокралась так несколько метров, и, остановившись перевести дух, вытерла пот со лба, а затем побежала дальше вперёд.

В следующий раз Ксюша услышала мужские голоса слева, и (сердце едва не остановилось) увидела промельк фигур. К счастью, рядом нашлось толстое дерево, за стволом которого она и спряталась.

Прокравшись ещё дважды рядом с полицейскими нарядами, она перебежала через перпендикулярно идущее шоссе, тревожно думая, нет ли где камер, и оказалась в следующем лесу. Его нельзя было назвать густым, но кое-где ветки берёз наклонялись так низко, что Ксюше приходилось идти, раздвигая их руками. Искать обходные пути было некогда. По её подсчетам, с тех пор, как она сошла на станции Левашово, прошло больше двух часов. Из-за остановок Ксюша затратила на путь времени больше, чем рассчитывала, и даже сейчас ещё не добралась до Сертинска.

Остановившись и оглядевшись по сторонам, она охнула. Только теперь Ксюша поняла, что потеряла ориентир в виде дороги ещё в месте её пересечения с другой, и теперь идёт по лесной чаще. Но, не успев испугаться, отбросила дурные мысли. Она должна уже быть в черте города – за это говорило время, да и лес не казался «диким». К тому же, впереди вроде виднеется просветление…

Ксюша понеслась в ту сторону. И вдруг, прежде чем она добежала, её охватило невероятно тревожное чувство. То самое, вроде того, когда за тобой наблюдают, или ты оказываешься в месте, где произошло нечто скверное.

Ей стало неприятно. По коже пробежали мурашки. Захотелось как можно скорее убраться отсюда.

Сейчас ускорять шаг было нежелательно, однако Ксюша, подгоняемая необъяснимым страхом, просто не сдерживалась. Вот и выход из леса. Уже виден переулок…

И тут она, не успев выйти из тени деревьев, узнала это место.

От шока сердце ударилось о рёбра так, что едва их не разорвало, а мурашки на коже превратились в жжение. В ушах зазвенело.

Теперь Ксюше стало понятно, почему ей так хотелось выбраться из этого леса. Он был тот самым, из многочисленных кошмарах во сне, и одного наяву. Именно здесь, два с половиной месяца назад, её похитил Артём. В начале июля лес, разумеется, весьма отличался от самого себя в середине апреля, но даже знай заранее, где она, Ксюша не бы узнала его – тогда, в состоянии шока, она не в силах была что-то запомнить. Но подсознание невероятным образом дало ей сигнал.

Стараясь не глядеть в сторону места, откуда её утащили, Ксюша вышла на тротуар. Было осознавать, что она вновь вернулась сюда. И ещё более странно – что вернулась ради того, кто в тот раз показался ей воплощением кошмара.

Эти мысли промелькнули у неё за секунду перед тем, как Ксения посмотрела налево – и испытала потрясение уже от настоящего.

Метрах в трёх от неё на тротуаре расплывалось большое кровавое пятно. Почти высохшее, но всё ещё тошнотворно-блестящее в лучах заходящего солнца. Вокруг него едва виднелись белые очертания, напоминавшие рисунок упавшего тела.

А за ним – ещё такие же.

Чёрные точки в глазах запрыгали прежде, чем она поняла, что её мутит.

«Только бы опять не упасть…»

Ксюша успела присесть на бордюр, и несколько раз глубоко вдохнуть, тем самым предотвратив потерю сознания. Когда ей стало лучше, и тошнота отступила, она, откашлявшись, не сразу решилась повернуться и посмотреть вперёд.

Избегая смотреть на землю, Ксюша попыталась беспристрастно, подобно бывалому полицейскому (или судмедэксперту – на ум пришёл Валера Дыхно, персонаж её книги «Рациональное искажение»), оглядеть всё место. Народу было немного. Криминалисты, как и представители правоохранительных органов, видимо, сделав свою работу, уехали, оставив ставшие ненужными страшные следы произошедшего преступления. Люди, ходившие поодаль, были одеты в гражданскую одежду, и совсем не были похожи на кого-либо из них. Ксюша заметила, что они передвигались по одному или по двое – причём кто-то медленно, а кто-то вовсе стоял.

Ей стало неловко, что она находится по другую сторону от них – скорей всего, там, где всё случилось. Осторожно поднявшись (от этого её качнуло), Ксюша сделала несколько вдохов, сильно ущипнула себя за тыльную сторону левой ладони, и начала пробираться по бордюру до его конца – а потом вправо, по местам, свободным от пятен, щуря глаза для «эффекта расплывчатости», чтобы не вглядываться в жуткую субстанцию. С горем пополам Ксения добралась до остальных, но те даже не обратили на неё внимания.

Только сейчас она расслышала всхлипы и стоны. Взглянув на какую-то женщину, Ксюша увидела, что та плачет. Рядом с таким же скорбным видом стояла обнимающая её за плечи соседка. Чуть дальше рыдала старушка со шляпой на голове, выкрикивая имя какого-то Матвея. В руках у неё были цветы.

Ощущение горя и смерти здесь было таким тяжёлым, что разъедало до костей. Не в силах это выдерживать, Ксюша, минуя всех, пробежала через дорогу, и шла, пока не увидела перед собой пышную липу с толстым стволом.

Забежав за ту, она прислонилась к дереву, и, шмыгнув носом, смахнула с щеки слезу. Всё, что происходило, было кошмарно, невыносимо…