Сергей Трапезников - Жизнь Тузика Озейло. Тайна золотого ошейника

– Зачем? – не поняла Вегетта.

– Осколки рассекли сеньоре Озейло верхнюю бровь. Отключить пришлось для того, чтобы извлечь опасные части, а также зашить рану, – всё так же скучающе ответил хирург. В какой-то момент Тузику показалось, что тот не выдержит и демонстративно зевнёт на всё отделение.

– Но с ней всё будет хорошо? – уточнил Тузик, чувствуя, как его вопрос привёл хирурга в чуть заметное раздражение.

– При сотрясениях мозга третьей степени последствия могут быть самыми разными, и их тяжесть непредсказуема, – монотонно проговорил врач. – От тошноты и рвоты до потери координации и ориентации в пространстве. От простых эмоциональных вспышек до параноидных расстройств. От звона в ушах до спутанности сознания и несвязной речи…

– Она может остаться дурочкой? – шёпотом взмолилась Вегетта, по щекам которой вновь побежали слёзы.

– Может быть всё что угодно, – глядя в пустоту, прокомментировал врач. – Сейчас не стоит делать поспешных выводов. Операция успешно завершена чуть больше десяти минут назад. На данный момент никто не может ответить точно, как быстро будет проходить процесс реабилитации. Так же, как никто не сможет предоставить вам конкретный список всех возможных последствий, которые гарантированно возникнут у пациентки. Сразу скажу только одно: у Аниты Озейло сильно повреждены кожные ткани на лбу. Скорее всего, придётся прибегнуть к услугам пластических хирургов. Но это, простите, уже не по моей части.

– Нужно делать пластику, – решительно заявила Вегетта. – Анита точно не переживёт, если с её внешностью что-то произойдёт…

– Пластика может и подождать, – пожал плечами хирург. – С общей глубокой анестезией, к которой нам сегодня пришлось прибегнуть, шутки плохи. Сейчас главная задача – чтобы ваша жена, господин мэр, успешно перенесла наркоз и пришла в себя.

– Я могу хотя бы с ней увидеться? – не унимался Тузик.

– Вынужден огорчить, но сегодня точно нет, – покачал головой врач. – Вашей жене нужен покой. И только покой.

Сеньор Ортега выглядел задумчивым. Во время рассказа, который ему поведал Тузик, Гастон успел докурить сигару и разжечь камин в гостиной.

– Вы хотите сказать, что не верите в случайности? – уточнил Ортега.

– Да, – подтвердил Тузейло. – Признаю, Анита сегодня первый день за рулём. Со стороны может показаться, что ничего удивительного в аварии нет…

– Верно, – кивнул Гастон. – Представители нашего рода зачастую скептически относятся к такому явлению, как женщина за рулём. И я в том числе.

– Анита умела водить автомобиль, – повторил Тузейло. – Порой она и меня возила, когда мне было лень садиться за руль, а просить водителя не хотелось.

– Анита Озейло возила главу города? – Гастон еле заметно улыбнулся. – Вы очень странный пёс, Тузейло Фридрихович. Наверное, за это вы мне и нравитесь.

– Да, возила, – кивнул Тузик. – И я никогда бы не купил ей личный автомобиль, если бы у меня была хоть капля сомнения в её умении управлять транспортным средством.

– Вы клоните к тому, что авария подстроена? – заключил Ортега.

– Именно, – согласился Тузейло.

– С этим всё ясно, – задумчиво проговорил Гастон, а затем быстро посмотрел Тузику в глаза: – Жертвы есть?

– Нет, – покачал он головой в ответ и добавил: – Пока точно нет.

– Молитесь, Тузейло Фридрихович, чтобы их и не было, – посоветовал Ортега. – Вы представляете, каким скандалом обернётся это происшествие, если будет хотя бы одна жертва? Жена главы города в первый же день за рулём автомобиля, подаренного всё тем же городским главой, устраивает крупную аварию, повлекшую за собой смерти ни в чём не повинных псов, по неудачному стечению обстоятельств оказавшихся с ней на одной дороге. Как-то не очень звучит, вы согласны?

– Я это понимаю, сеньор Ортега, – кивнул Тузейло, чувствуя, что его отчитывают как в школе. – Буду надеяться, что жертв в этой аварии всё-таки не будет.

– А что скажешь ты? – Гастон развернулся к Брайану Кортесу, который также присутствовал в гостиной.

– Думаю, стоит проверить эту аварию, основываясь на подозрениях Тузейло Фридриховича, – ответил доберман. – Я свяжусь с Торресом, его отдел займётся этим делом и проведёт экспертизу автомобиля сеньоры Озейло. Только после этого мы сможем делать какие-либо выводы. Соглашусь с Тузейло Фридриховичем: опытный водитель вряд ли просто так на полной скорости пробьёт мостовые перила, снесёт их, а затем вылетит с моста прямо на шоссе под колёса бензовоза. Даже если учесть тот факт, что сеньора Озейло – женщина за рулём, она бы вряд ли забыла, где у неё находится педаль тормоза…

– Машину тестировали? – спросил у Тузика Ортега.

– Конечно, – кивнул Тузейло. – И в салоне, и прогон даже делали. Всё было в порядке. Я и сам ездил на ней перед тем, как подарить…

– Ладно, – Гастон глубоко кашлянул. – Главное, что ваша жена жива, Тузейло Фридрихович. Крепитесь, мужайтесь. А ты, Брайан, прав. Свяжись с Торресом. Думаю, его отдел сможет нам помочь. Тузейло Фридрихович, может, вы хотите коньяку? Или бренди?

– Нет, сеньор Ортега, – отказался Тузик. – Сегодня ещё дел невпроворот. И в мэрию заехать надо, и в Astico Center… Я, пожалуй, пойду.

– Что ж, не смею задерживать. Ступайте, – непринуждённо ответил Гастон и, привстав с кресла, пожал Тузику лапу. – Если вдруг, не дай бог, случится что-то ещё, обязательно звоните. И не нужно с этим тянуть, как сегодня, договорились?

– Приму к сведению, – кивнул Тузик, постаравшись улыбнуться.

Луна была в отчаянии. Она не знала, что ей делать и куда податься. Ещё полчаса назад она находилась в Уотсоне на опознании. В разорванных собачьих останках она узнала Мануэля. Перед глазами всё ещё стояла картина его обезображенного тела, а в носу – сладковатый запах формалина. На обратной дороге в Озей Луна узнала об аварии, в которую попала Анита, и её пробила мелкая дрожь.

Размышляя о том, что делать дальше, Луна возвращалась со станции домой. Работать в таком состоянии она не могла, но и просто так сидеть дома и мучиться от одиночества и полного непонимания происходящих событий было бы для неё пыткой.

«Может, всё-таки позвонить Алану? – задумалась она. – Как бы то ни было, он в любом случае меня примет и успокоит. А потом, когда встану нормально на лапы, вернусь к привычной жизни…»

Луна вошла в подъезд и поднялась к себе на четвёртый этаж. Замок как-то странно провернулся, но она не придала этому значения и прошла в квартиру. Брезгливо сняв с себя всю верхнюю одежду (она ненавидела зиму во всех её проявлениях, от погоды до гардероба), Луна поставила греться электрочайник, села за стол и заплакала. Весь день она старалась держаться, быть хладнокровной и, невзирая на бурлящий внутри океан чувств, оставалась сильной, как учил её когда-то отец.