Александр Зиборов - Палач мимоходом

– Я представитель страховой компании. Хочу обсудить страховку Оптовой базы. Есть некоторые вопросы к мистеру Шмиэлю Айзерманну.

После запроса в дом такое разрешение было получено.

Меня повели по дорожке, по сторонам которой тянулись ухоженные клумбы с красивыми цветами. Дверь особняка пропустила меня внутрь здания, и я увидел двух сурового вида детин. Они обыскали меня, проведя руками по сторонам тела и даже ногам. Я был готов к такой процедуре и даже развёл руки в стороны, дабы облегчить им обыск. Как я и ожидал, проверить рукав пиджака в районе запястья мой визави не догадался, начал чуть ниже того места, где на особых креплениях, в своеобразном кармашке находился маленький плоский пистолет, который по огневой мощи не уступал вдвое большим по размеру собратьям. Помимо всего прочего от него к дну кармашка шла короткая резинка. Всё было сделано таким образом, что оружие появлялось в моей руке только при отработанном движении вниз в силу инерции. Если же я не зажимал его в руке, то резинка возвращала пистолет на прежнее место.

Конечно, я был готов и к тому, что моё оружие могло быть обнаруженным, тогда бы пришлось использовать иной план действий, такой тоже был у меня заготовлен. Но до него дело не дошло.

Меня провели в кабинет на втором этаже.

"Они что, согласовали между собой это?!" – мелькнула мысль в голове при воспоминании о вечернем визите в кабинет на таком же этаже. Было очень похоже. Пока всё шло без сучка и задоринки.

За столом, но уже в ином костюме, восседал хозяин кабинета.

Он впился в меня взглядом, а затем спросил:

– Вы действительно из страховой компании? Кто вы?

Отработанным движением я резко опустил правую вниз и тут же поднял её, но уже с пистолетом. Сделал им выразительное движение: мол, готов пустить в ход.

Его глаза сузились.

– Так это вы? Сегодня вы выглядите иначе.

– А вот вы всё тот же, Шмиэль Айзерманн. Или вас лучше именовать доном Кондором?

– Как хотите, так и называйте, – последовал спокойный ответ, который мне чем-то сильно не понравился. Он вёл себя совершенно иначе, чем я предполагал. Впрочем, следовало помнить, с каким прожжённым и умным подлецом я имел дело.

Мне показалось, что он намерен совершить какие-то действия, и я качнул дулом пистолета:

– Встать и держать руки на виду.

Он помедлил и поднялся, пробурчав:

– Мне что, руки задрать выше головы?

– Нет, держите их перед собой на уровне груди. Этого вполне достаточно. – Он так и сделал.

Наверное, мне стоило сразу приступить к делу – нажать курок пистолета, но что-то удерживало меня.

Он спросил:

– Что вы намерены сделать со мной? Явно пришли не с известием о награждении меня Оскаром.

Несмотря даже на такое положение, он сохранял спокойствие и шутил. Я ответил не выстрелом, а словами:

– Жаль, что о вас не знают в Голливуде, а то бы Оскар давно был бы ваш. Ловко вы меня провели, поразительно ловко. Настоящий артист! Выдали себя за мастера компьютерных дел, не только не признались в том, что Кондор – это вы, но даже и пустили по следу совершенно невиновного человека. Кстати, кто он для вас? Симпатии к нему вы явно не испытываете. Зачем подставили его под пулю?

– Это давняя и сентиментальная история, – весьма охотно заговорил Шмиэль Айзерманн. – Нас было двое друзей не разлей вода! Потом появилась она и поссорила нас… Словом, она выбрала не меня, а другого. С ним у нас возникла вражда. Сильная вражда. Такую обычно именуют смертельной.

– Догадываюсь, что ваш бывший друг – это Жан Барре. Так?

– Да, он.

– Он встал у вас на пути не только на путях любви, но и в бизнесе. А столкнувшись со мной, вы моментально придумали, как устранить его ещё и как конкурента. А кто она?

– Она стала его женой.

Я вспомнил прекрасную женщину в кабинете Жана Барре и отчасти понял чувства Кондора: потерять такую красавицу было страшно обидно. Но возненавидеть более счастливого соперника до такой степени? Нет, сие не укладывалось у меня в голове. Впрочем, тут ещё примешалось желание чужими руками загрести жар…

Следовало жать курок, но что-то внутри останавливало, не всё я понимал, а этого я не любил.

Само собой у меня вырвалось:

– Вы довольно разговорчивы для человека, стоящего под дулом пистолета.

– Имеется такой недостаток. Но сейчас я отвечаю на ваши вопросы. Но и вы не из молчунов, любите бросать слова на ветер.

– Слова бросают на ветер, дабы определить – в какую сторону он дует, – уклончиво сказал я. Действительно, я утвердился во мнении, теперь ошибки не было: передо мной стоял он – «шестой». Самый виновный. А я – Палач, который должен покарать преступника. Между прочим, это было моим прозвищем – Палач. И занимался я преимущественно именно этим – карой и возмездиям таким, как этот мерзавец. Пора было с ним кончать…

Кондор облизнул языком губы, он явно нервничал, похоже, предчувствую трагическую для себя развязку. Хриплым голосом спросил:

– У меня устали руки, можно их опустить?

– Опустите, – разрешил я.

Он сделал это, немного потряс руками, разминая их. Несомненно, они у него затекли и требовали расслабления.

Неожиданно для себя я увидел в его руке кольт 38 калибра. Скромное по размерам, всего пятизарядное оружие, но очень смертоносное, особенно на скромном расстоянии.

Очень ловко. Несомненно, кольт лежал на столе или был подвешен на самом его краю, чтобы можно было в любой момент схватить и пустить в дело. Я оплошал, это следовало мне признать. Теперь всё лишнее следует забыть, а сосредоточить внимание, все органы чувств на своём враге и его кольте.

Мы держали друг друга на мушке. До предела обострившимся зрением следил за его пальцем на гашетке.

Шмиэль Айзерманн ухмыльнулся:

– Не ждали такого поворота событий, дружище? Предлагаю мирно договориться. Я не уверен, что смогу выстрелить быстрее вас, но и у вас такой уверенности нет. Наверное, стоит начать переговоры. Как вы считаете?

– Я сейчас как раз думаю над этим, – сказал я, выгадывая время.

Кондор считал, что его шансы на успех примерно равны с моими – фифти-фифти, но я знал, что это не так, в лучшем случае один шанс из десяти. Был почти уверен, что смогу его опередить. Всё-таки у него не имелось той подготовки и навыков, которые были у меня.

Наверное, меня подвела чрезмерно большая концентрация на противнике. Слишком поздно почувствовал движение за своей спиной, в которую ткнулось что-то жёсткое. Это могло быть дулом пистолета.

– Браво, Моника! – радостно воскликнул Шмиэль Айзерманн. – Ох, как многое я в тебе люблю и ценю! В том числе совершенно бесшумную походку!

Ситуация обострилась до предела. Я оказался в непредвиденной ситуации, более того – в ловушке. Лихорадочно принялся пути выхода из неё…