Андрей Иванов - Товарищ по партии

– Так… – произнес Лисиц.

– Наконец Золотарев перешел последнюю черту, – продолжил Филиппов.

– В чем это выразилось? – поинтересовался Фирсов.

– Он в категоричной форме потребовал увеличить себе зарплату в пять раз и в случае отказа пригрозил передать прессе материалы, компрометирующие партию и меня.

– Никогда бы не подумал, что он на это способен, – сказал Лисиц.

– Я тоже, – согласился с ним председатель, – но под маской добродетели скрывались коварство и алчность. Самое страшное, что Золотарев собирался раскрыть репортерам наши с вами отношения…

– Что вы ответили ему? – спросил Фирсов.

– Сначала я попытался уладить дело миром. Сказал, что готов вдвое увеличить его зарплату! Но он и слышать ничего не хотел. Более того, этот негодяй стал оскорблять меня и даже дал мне пощечину! Я не выдержал. В сейфе у меня лежал пистолет. Я выстрелил и убил подонка наповал.

В кабинете повисла пауза.

– Что было дальше? – спросил Лисиц.

– На звук выстрела прибежала бригада охранников. Я велел им отвезти тело на Малый проспект Васильевского острова и бросить во дворе, чтобы все подумали, что это заказное убийство.

– Правильный шаг, – отреагировал Фирсов.

– Охранники все сделали как надо. Смерть Золотарева даже подняла наш рейтинг и дала повод лишний раз засветиться в новостях и газетах. Но…

– Что «но»? – сказал Лисиц.

– В тот вечер, после выстрела в Золотарева, я положил пистолет в ящик стола. Когда охранники вынесли тело из кабинета, я хотел достать его, чтобы выбросить в канал. Но пистолета в столе не было.

– То есть как? – спросил Фирсов.

– Я отлучился в туалет всего на несколько минут, пока охранники были здесь. А сегодня…

Филиппов протянул спонсорам полученный факс с фотографией пистолета. Лисиц и Фирсов по очереди рассмотрели бумагу.

– Двадцать тысяч долларов, – прочитал Фирсов.

– Шантажист проявил скромность, – криво улыбнулся Лисиц.

Вновь воцарилась пауза, во время которой каждый из троих оценил сложившуюся ситуацию.

– И что вы обо всем этом думаете? – спросил Лисиц председателя.

– Думаю, это один из охранников, но кто… Ума не приложу.

– Мог еще кто-нибудь проникнуть в кабинет, пока вас не было? – спросил Фирсов.

Лидер партии отрицательно покачал головой.

– Исключено, – сказал он. – В здании никого не было. К тому же я отсутствовал всего несколько минут.

– Значит, это кто-то из тех троих? – произнес Лисиц.

– Убежден, что так, – ответил Филиппов.

– Вы знаете их фамилии?

– Только начальника смены. Аркадий Пискарев. Он работал с нами еще до того, как мы перебрались в новое здание. У него очень хорошая репутация.

– У вашего Золотарева тоже была хорошая репутация, – заметил Фирсов.

– Да, вы правы. Сейчас никому нельзя доверять.

– Нам можно, – сказал Лисиц.

– Кто же были двое остальных? – поинтересовался Фирсов.

– Это нетрудно узнать, достаточно посмотреть график дежурств.

– Вы сможете сделать это, не привлекая ничьего внимания?

– Думаю, смогу.

– Да, Артем Генрихович, – вздохнул Лисиц, – вы создали нам дополнительную проблему.

– Что же делать? – Филиппов растерянно посмотрел на спонсоров.

– Эта проблема требует решения, – сказал Фирсов. – Мы готовы взять ее на себя, но это увеличит ваши обязательства перед нами.

– Что я должен буду сделать?

– Думаю, мы сформулируем наши требования к следующей встрече, – объяснил Лисиц, – а пока необходимо срочно потушить возникший пожар.

– Но как? – спросил председатель.

– Насколько я понял, нам сложно определить, кто из охранников является шантажистом, – сказал Фирсов.

– Да, – кивнул лидер партии.

– На всякий случай лучше убрать всех, – закончил мысль спонсор.

С каждым днем столбик термометра упрямо поднимался вверх. Оазис оттепели, возникший посреди пустыни зимы, взломал лед на реках и каналах. Последний раз такую высокую температуру в феврале синоптики зафиксировали сто одиннадцать лет назад.

Особенно радовались наступившей передышке бомжи Петрович и Степаныч. Их зимняя одежда дышала на ладан, а на заснеженных обледеневших свалках трудно было найти что-нибудь съестное. Бледное зимнее солнце отогрело бездомные души завсегдатаев дворов и помоек.

В то утро Петровичу повезло, ему удалось выпросить деньги на бутылку у своей бывшей сожительницы. Вместе со Степанычем они расположились на набережной Мойки, возле спуска к воде, рядом со Вторым Садовым мостом. Бомжи уселись на ящики, поставив рядом початую бутылку. В руках у каждого была удочка. Поплавки колыхались в черной воде. По плавающим вокруг льдинам прогуливались чайки.

Первые пятнадцать минут рыбалки не принесли результата, но бомжи не унывали. Теплая погода и водка неуклонно поднимали настроение рыбаков. Разомлев, они смотрели на неподвижные поплавки.

– Ну давай еще по глоточку, – предложил Петрович.

– Давай, – согласился Степаныч.

Бомжи по очереди приложились к бутылке.

– Эх, хорошо… – выдохнул Петрович.

– Вот если бы каждая зима была такой, – мечтательно произнес Степаныч.

– И не говори…

– Хорошо тем, которые в Африке. У них зимы вообще не бывает.

– Зато у них этот, как его… Сезон дождей.

– Это в джунглях. А в пустыне всегда жарко.

– Когда жара без продыху, тоже плохо, – возразил Петрович.

– Я где-то слышал, – сказал Степаныч, – что человек произошел из Африки.

– Как это?

– Ну, он сначала путем эволюции там появился, а потом распространился по другим континентам.

Петрович усмехнулся.

– Если человек вышел из Африки, – сказал он, – на земле должны жить одни негры. А откуда тогда китайцы? Или мы?

– Из-за эволюции.

– Чего?

– Когда человек стал переселяться в холодные широты, его кожа от мороза начала светлеть. Вот и получилось, чем ближе к Африке, тем темнее люди.

Петрович почесал затылок.

– Как же все-таки быть с китайцами? – спросил он.

– Китайцы… – задумался Степаныч. – Сейчас выпьем, я тебе объясню.

Бомжи вновь приложились к бутылке.

– С китайцами все не так просто, – сказал Степаныч.

– Понятное дело.

– С японцами тоже. Они ведь как себя называют – Страна восходящего солнца.

– Ну и что?

– То-то и оно! У них солнце раньше, чем у нас встает, поэтому они на него щурятся. И из-за этого там сплошное узкоглазие.

– Ну ты даешь! – отреагировал Петрович.

– Точно тебе говорю.

В этот момент у Петровича дернулся поплавок.

– Погоди-ка, – сказал он.

Поплавок дернулся вновь.

– Клюет! – воскликнул бомж.

Оба рыбака напряженно уставились на воду. Когда поплавок окончательно скрылся, Петрович мощным рывком потянул удочку на себя.