Владимир Колычев - Южная кровь

Майя вздохнула, взяла полотенце, спустилась к своему квадроциклу.

– Ты куда? – звонко спросил в спину жены Семен.

– Да прокачусь, – не оборачиваясь, буркнула девушка.

Не любила она своего мужа, но уже привыкла к нему. Не слюбилось еще, но уже стерпелось. Не так уж и страшно с ним идти по жизни. Вернее, стоять: детей рожать, по дому хлопотать, быт обустраивать – какое ж это движение вперед? Семья, может, и не болото, но засасывает.

– Купаться?

– А что, нельзя?

– Илья уже давно в воду сходил, а ты все бегаешь.

Майя и не знала, когда празднуется Ильин день, но сама природа подсказывала, что в августе. Не принято после этой даты ходить на реку, но за июнь – июль так накупаешься, что и не хочется больше. Да и не тянуло ее в августе на реку, а на днях вдруг захотелось.

– А это уже точно в последний раз. Все, закончились каникулы.

– Знаю, куда тебя в последний раз несет. На белую яхту!

Майя резко развернулась к мужу, сначала выстрелила в него взглядом, затем посмотрела насмешливо. Среднего роста он у нее, худой, чахлый, соплей перешибить можно. И трусливый. Когда на свадьбе стреляли, он в штаны навалил. Отец Майю от пули закрыл, а муж даже с места не сдвинулся, хорошо хоть за спину не спрятался.

Не любила она Семена. Парни в станице дрались из-за нее, то одни схлестнутся, то другие. Женихи проходу не давали, а досталась она Семену, который ни разу за нее не пострадал. Родители так решили, и точка. Она-то, конечно, сопротивлялась. И первое время не воспринимала Семена как мужа. Но потом семейная жизнь как-то наладилась. И выяснилось, что Семен и не трус вовсе. В бандитов стрелял, которые хотели убить Фомина. Страшно ему тогда было, но он стрелял и бандитов отогнал.

– Давай в дом, мать зовет, – сказал Семен, кивком указав на дверь.

– Моя мать зовет тебя! – Майя развернулась к мужу спиной и рванула к воротам.

Квадроцикл она решила не брать, его ведь заводить нужно, надо ждать, пока ворота откроются. И все это время Семен будет действовать на нервы. А так выскочила в калитку, только ее и видели.

А белая яхта действительно существовала. И даже с принцем. И он очень даже интересный мужчина. С гнильцой, правда, но внешне очень даже ничего – высокий, статный, порода в нем за версту чувствуется. А яхта какая! Хотелось бы побывать на борту. Просто побывать.

Майя выскочила за ворота и увидела подъезжающий к дому старенький внедорожник. У Фомина яхты нет и быть не может. Зато какой мужчина! Майя полюбила его с первого взгляда. И сейчас сердце в груди вдруг заколотилось. Не думала она о Родионе, не томилась мыслями о нем, а вот увидела, и вспыхнул огонь в груди. Кровь горячей стала. Только вот кончики пальцев почему-то похолодели.

Видела Майя жену Фомина. На первый взгляд ничего особенного, ну стройная, ну красивая. Но присмотришься – увидишь в ней изюминку. Это ведь за его женой прибыл принц на яхте. Война у Фомина с богатым полковником из Москвы, Варшавин со свету его чуть не сжил. Но Валерия не променяла Родиона на яхту, и Майя понимала почему. Фомин реально красавчик – и внешне отлично смотрится, и внутри у него стальной стержень, и хочется опереться на сильное плечо Родиона. Чернявый, синеглазый, в белозубой улыбке столько обаяния, что смотреть на него страшно.

– Далеко собралась? – глядя на полотенце, спросил Фомин.

Роста он выше среднего, вроде бы худощавый, но сколько же в нем силы. Майя своими глазами видела, как он дрался с человеком-исполином. Тот сжал его сзади мертвой хваткой, но Фомин умудрился пальцами надавить ему на глаза. Родион и сам бы тогда выкрутился, но Майя пришла ему на помощь, выстрелила в исполина, который собирался убить ее на свадьбе. Тогда же она выстрелила и в Фомина. Она-то думала, что из-за него погиб ее отец.

Отец, к счастью, выжил, его даже из больницы уже выписали. Но постельный режим не совсем еще отменили. И мама за ним ухаживает, и Майя ей помогает. Мама звала ее, может, с отцом что-то случилось, а она бегом – к принцу. Нехорошо она поступила, нехорошо.

– А с каких пор это тебя интересует?

Майя кивнула, глядя на Родиона. К черту принца, к черту Фомина, домой надо возвращаться. Муж у нее там, а она шляется как последняя…

– С тех пор, как Стенькин в больницу попал.

– В больницу? Когда?

– Вчера. – Фомин смотрел на девушку внимательно, пытливо, как будто в чем-то подозревал.

– Вчера?

Майя усмехнулась. А ведь жизнь действительно остановилась. До станицы рукой подать, а она даже не знает, чем там люди живут. Не доходят до них слухи, дом на отшибе, вокруг информационный вакуум. Что же дальше будет?

– Не знаешь?

– А с чего это я должна знать? – возмущенно спросила Майя, но при этом посмотрела на Родиона с чувством, близким к благодарности. Если Славка в больнице, значит, случилось что-то из ряда вон. И Фомин имел полное право на ее личное время. И не шашни он с ней крутит, а допрос ведет. Так что Майя могла находиться с ним на законных основаниях, и пусть Семен попробует что сказать.

– Позавчера тоже купаться ходила? – спросил Фомин.

– Ну, ходила…

– Яхту видела. Даже разговаривала.

– С яхтой? – усмехнулась Майя.

– С яхтой, – кивнул Фомин, совершенно серьезно глядя на девушку.

– Ну разговаривала, – кивнула Майя. Пристань у них на берегу длинная, а она стояла на самом краю, яхта смогла подойти к ней совсем близко.

– А кто-то помешал вам говорить.

– С яхтой.

– Славка помешал?

– Я его не звала, – мотнула головой Майя.

Не так давно, злая на мужа, она ушла от него в ночь, спустилась к реке, разделась, вошла в воду, и вдруг появился Славка. Ничего у них не было, но Семен застал супругу и Стенькина вместе и с топором бросился на Славку. И Фомин в курсе.

– Его не звали, а он пришел.

– Один пришел, другой приплыл… Третий мозг выносит. Достали вы меня!

Точно так Майя тогда и психанула. С одной стороны, Варшавин, с другой – Стенькин, а она стоит как дура. Майя послала их обоих и ушла. А сейчас уходить почему-то не хотелось. Да и нельзя, Фомин же не просто так здесь.

– Насколько я знаю, Стенькин набросился на Варшавина. Что он ему говорил?

– Послал его на три буквы… Придурок пьяный!

– Пьяный?

– Да, перегаром от него несло… А трезвый он бы ко мне и не пришел. Трезвый он все понимает.

– Что понимает?

– А то, что нет у нас ничего и быть не может, – ничуть в том не сомневаясь, сказала Майя.

В этот момент и появился Семен. Он угрюмо, исподлобья посмотрел на Фомина, и правая рука у него была напряжена и опущена вниз, как если бы он держал в ней тяжелый топор.

– Ну и что здесь за посиделки? – сердито спросил он.

– Ревнуешь? – поинтересовался Фомин, внимательно глядя на Семена.

– Не ваше дело.

– А к Стенькину ревнуешь?