Анита Шивакумаран - Холодное солнце

– Биси-беле-бат. Визитная карточка Карнатаки.

Патель погрузил ложку в блюдо.

– Видимо, в жаркой стране без острой еды никуда…

– Видимо, – Чандра впилась зубами в дахи-вада [18] Дахи-вада – чечевичные крокеты в йогурте. .

Патель болезненно икнул.

– Нравится? – Чандра кивнула на его тарелку.

– Бесподобно.

Язык обволокло смесью из семнадцати видов специй и масла гхи. В рот словно набились красные муравьи. Патель с тоской поглядел на тарелку Чандры с пышными мучными шариками в йогуртовом соусе. Тоска прошла, когда Чандра ложкой разделила один шарик и его взору предстали кусочки зеленого чили.

– Я надеялся, – сказал Патель так тихо, насколько это было возможно в такой обстановке, – что мы сможем перебрать наши возможности, наметить план действий…

Кто-то по соседству уперся локтем Пателю в плечо. Мужчина повернул к нему голову и удивленно уставился.

– Конечно, – ответила Чандра. – Начинайте.

– Здесь шумновато.

– Выпьем кофе тут, по соседству. – Чандра указала вилкой куда-то поверх головы Пателя, затем соскребла с тарелки остатки дахи-вада и элегантно отправила в рот, все вместе с чили. – Вы почти не притронулись к биси.

Патель отложил ложку.

– Думаю ограничиться ласси [19] Ласси – освежающий индийский напиток на основе йогурта с добавлением воды, соли, сахара, специй, фруктов и льда. .

Чандра покачала головой.

– Вам не стоит мешать ласси и кофе. Плохо для желудка.

– Понял. Значит, просто кофе.

Вентилятор, вращающийся под высоким потолком, обдувал их слабым бризом. Патель, по примеру Чандры, выпил свой кофе быстро, обжигаясь, но не моргнув при этом и глазом. Чандра закончила телефонный разговор.

– Родители Сариты? – спросил Патель.

Чандра мотнула головой.

– Нашли в себе силы приехать в больницу и опознать тело, но потом были вынуждены перебраться в другой корпус и успокаивать нервы.

– Оба?

– Ага.

– Серьезно? А как насчет помочь нам?

– Видимо, состоятельные люди тяжелее переносят утраты в отличие от тех, кто победнее.

– А нельзя их как-то заставить? Это же всего на пару часов, а информация могла бы нам пригодиться…

Чандра пожала плечами.

– Адвокаты-гиены. В лучшем случае мы сможем поговорить с ними только завтра.

– Друзья? Любовники?

– Работаем над этим. Наши сотрудники обзванивают всех из списка контактов… Ее секретарша передала список профессиональных контактов. Помощник комиссара Кумар проверяет версию о конкурентах по бизнесу. Хотя маловероятно, чтобы кто-нибудь пытался скрыть иные мотивы схожим убийством.

– Что еще?

– Я направила людей, чтобы обошли соседей. Какой-нибудь сплетник мог заметить постороннего. У нас уже открыта прямая линия по предыдущим убийствам, звонки принимаются круглосуточно. Информация о сегодняшнем убийстве будет размещена в анонсах всех новостных передач и в газетах. Вы не поверите, но у нас сотня человек занята тем, что фильтрует весь тот шлак, который к нам поступает.

– С ума сойти.

– Что подводит нас к вопросу: какова ваша роль в этом расследовании?

– А какую роль отвели бы мне вы?

– Может, назначить вас младшим следователем? Будете моим помощником?

Патель состроил мину, что-то среднее между гримасой и улыбкой. Типично английское явление.

– Мне дали четкие инструкции. Официально я направлен сюда в качестве консультанта. Впрочем, это довольно широкое понятие.

Патель знал, что по крайней мере в данном аспекте Скиннер оказался прав. Иерархия имела значение. Для него было бы куда выгоднее взаимодействовать с индийцами с позиции консультанта, нежели подчиненного Чандры.

– Честно, в моем подчинении достаточно констеблей и младших инспекторов, занятых по различным направлениям расследования. Мне нравится. Свой собственный советчик из Лондона… Вы можете всюду следовать за мной и консультировать.

Пока от его консультаций не было никакого проку. Патель чувствовал, как ускользает время. При мысли о том, что убийца до сих пор на свободе и выслеживает очередную жертву, у него зачастил пульс. Он спросил нарочито будничным тоном:

– То есть мы можем стать напарниками, как в американских фильмах про копов?

– Ага, – сухо согласилась Чандра. – Я буду Уиллом Смитом, а вы – тем забавным парнем.

Патель еще обдумывал остроумный ответ, когда у нее зазвонил мобильный.

Пока Чандра вела разговор, появился официант и навис над их столиком, склоняясь так и эдак в попытках удостовериться, что посетители допили кофе. Чандра говорила на каннада, а Патель тем временем тренировал «пристальный взгляд» на молодом человеке, который и не думал встречаться с ним глазами.

Убрав телефон, Чандра переключила все свое внимание на официанта. Она скривила губы и что-то неразборчиво рявкнула. Молодой человек ретировался на кухню.

– Новенький.

И вновь Патель отметил, что в своей свирепости Чандра чем-то напоминала богиню – жестокую богиню старой, суеверной религии. Кали в придорожном святилище, волосы раскиданы, язык окровавлен… Или Дурга верхом на тигре.

Чандра словно прочла его мысли.

– Чтобы добиться успеха в мире мужчин, мистер Патель, женщина постоянно должна занимать атакующую позицию. Ни шагу назад, ни тени улыбки.

Сержант присмотрелся к лицу Чандры. На ее губах все же играла улыбка, подбородок и нос вздернуты. Чуть склонив голову, она, в свою очередь, изучала его лицо, и это, очевидно, ее забавляло.

– К слову, я видела тот матч, – сказала она. – Когда вы повредили руку. Я не смотрела весь матч. Но в тот день я приезжала к отцу с учебы и села рядом с ним. Никто тогда не придал значения вашей травме. Полагаю, никто и не догадывался, насколько все серьезно. Я ожидала, что вы скоро вернетесь, все вокруг ожидали этого… Никогда не думала, что доведется пересечься с вами на профессиональном поприще спустя десять лет. Покупать вам ланчи, кофе и чай, осматривать с вами трупы…

– Ну хватит. – Ланч, кофе и трупы в одном предложении…

Чандра взглянула на часы.

– Нам пора. Сейчас начнут вскрытие Сариты Мохан.

Привычное чувство отвращения и осознание собственной бренности охватило Пателя, пока он спускался в морг. Обычное его состояние. Сержант полагал, что со временем это начнет проходить, но все лишь усугублялось. Чем больше тел насчитывалось в его карьере, тем меньше это нравилось желудку. Как в драме о монахине с аллергией на медь, которая усугублялась каждый день с очередной процедурой, пока ей не стал являться Иисус.

Лифт повидал слишком много мертвых тел. Обилие антисептика не могло рассеять запах смерти. Болезнь липкими холодными пятнами проступала сквозь металлические поверхности. Или у него уже галлюцинации?