Николай Леонов - Воровской дневник

Гуров взглянул в испуганные глаза на перемазанном кровью лице, на сгорбленные плечи мангальщика. Старик кивал и старался улыбнуться, сжимая в руках пухлый конверт.

– Дедушка подарок тебе сделать хочет, брат. Не надо скандалов и разборок. Мы мирные люди, бизнесмены.

Лев Иванович понимал, что владельцы этого заведения напуганы. Если сейчас дело дойдет до полиции, то разъяренный Бубен может приказать своим приспешникам сжечь это скромное заведение в наказание за предательство.

– Что Бубен у вас делал? – на всякий случай задал вопрос Лев Иванович.

– Покушать зашел, шашлык свежий ему сейчас дедушка приготовит. И тебя угостим, брат. Позже заходи вместе с другом своим. Каждый день бесплатно у нас кушай. А сейчас уходи, прошу тебя. Проблемы будут у меня и у дедушки. – Молодой человек в мольбе сложил руки на груди, косясь на дверь за яркой тканью.

Гуров вздохнул, покачал головой и сказал:

– Умойся пока, потом поговорим. Без фокусов, здесь ждите.

В ответ дед и внук послушно закивали в унисон.

Сыщик открыл дверь и шагнул в заднюю комнату, окинул взглядом веер купюр под ногами задержанного беглеца.

«Все понятно, – подумал он. – Бубен вернулся и принялся собирать с торговцев дань за годы своего отсутствия. Сложно будет сейчас предъявить ему обвинение и отправить под суд из-за вымогательства. Ни один из тутошних продавцов на рынке не даст свидетельские показания о поборах. Все боятся мести.

Видимо, мы со Стасом зашли в чайхану как раз в момент передачи денег, поэтому молодой парнишка так разнервничался и бросился наутек при нашем появлении».

– Молчит? – спросил Лев Иванович и кивнул на закаменевшего бандита.

– Молчит, мечтает, – ответил Стас. – Соскучился по тюремным нарам, хочет быстрее вернуться туда за нарушение условий условно-досрочного освобождения.

Гуров взглянул прямо в темные глаза бандита и проговорил:

– Ты ведь понимаешь, какой сейчас расклад. Если хочешь обратно уехать, на зону вернуться, то молчи. Сколько-то у тебя осталось, мы сверху еще навешаем тебе за вымогательство. До конца жизни хватит. Или освободишься уже стариком, станешь здесь, в чайхане объедки подбирать, а пацан этот будет тебя пинками гонять. С зоны здоровым быком никто не выходит. Улик достаточно, под ногами у нас поляна из вещдоков. Но если ты начнешь сотрудничать с нами, мы тебя отпустим.

Стас едва ли не взвился от такого предложения, но не показал вида. Значит, есть у напарника информация, позволяющая ему играть с Бубном в такие поддавки.

Бандит окатил их угрюмым взглядом и заявил:

– А ты меня на понт не бери, я таких деловых, как вы, немало перевидал. Сдавать никого не буду, не по понятиям это. Поговорить могу.

Гуров выдохнул.

«Плохой мир лучше доброй ссоры, – решил он. – Засадить Бубна мы сейчас не сможем, значит, придется нам хитростью, по миллиметру вытаскивать из него сведения».

– Ты был знаком с Хворостовой Инессой Александровной? – спросил Лев Иванович.

Бубнов подтвердил этот факт:

– Был знаком. Жена моя гражданская. Была.

– При каких обстоятельствах умерла, знаешь?

– Задушил ее какой-то отморозок, золото снял и растаял в ночном тумане. – В раскатистом басе появились хриплые нотки злости.

– Рядом с мертвой женщиной была обнаружена игральная карта, бубновая дама. Карты этой же масти находились рядом с каждым телом твоих ребят. Хворостова тоже была частью банды?

– Для тебя, может, это и банда, а для меня друзья и любимая жена.

– Ее убили твои конкуренты из мести?

Бубнов завозился на стуле, попросил снять наручники и дать попить.

Гуров отвлекся на секунду и написал СМС жене: «Пришли фото Дарьи Хворостовой. Срочно».

Тем временем бандит размял затекшие запястья и сделал глоток из чашки с зеленым чаем, которую принес тут же услужливый мангальщик, позванный Стасом.

– Меня в третью ходку короновали. По воровским законам не положено семью иметь. Но Инесска такая баба была, что ради нее хоть на смерть. Я ее склеил в ресторане одном на праздник, а потом как в омут попал. Мне никто больше не нужен был. Она забеременела, девчонку родила, хоть и знала, что нельзя мне жениться и ребенка я не признаю. Девять лет мы крутили. Не при делах она, просто в любовницах у меня ходила. Когда наших мочить начали и карты подкидывать, Инесска заартачилась, заявила, чтобы я вместе с ней в бега двинул. Но я не сопляк, законы знаю. Никуда не денешься, не убежишь. Везде найдут и накажут. Вот и порешили ее отморозки, которые под Турком ходили. Кто убил ее, я знаю. Он давно уже на том свете чалится.

– Ты знал, что Инесса на момент гибели опять была беременна?

Бубен тряхнул головой, но на вопрос не ответил. Глаза у него налились черной ненавистью, а скулы отчетливо выступили на лице.

Лев Иванович показал бандиту фотографию, развернутую на весь экран мобильника.

– Узнаешь? Это твоя дочь.

Бубнов вздрогнул всем огромным телом, прямо как лошадь под ударом хлыста.

– Она нашла дневник матери, ищет теперь сокровища, которые та припрятала. Соображаешь, о чем речь?

– Да, общак у Инесски хранился. Когда ее порешили, я всю квартиру перерыл, ничего не нашел. Меня повязали через неделю, так что не знаю, что там девка ищет.

– Что в общаке? Ювелирка? Сколько предметов, помнишь? – Стас надеялся услышать перечисление драгоценностей, украденных у стариков.

Но бандит почуял, что опасность миновала, ухмыльнулся и заявил:

– Столько лет прошло. Мне и память отшибло. Не помню, чего там хранилось. Инесску жалко, баба шикарная была.

Крячко был в гневе из-за неудачи. Преступника они поймали, но за решетку отправить опять не смогут. Перепуганные свидетели ни в какую не пойдут против бандита. А тот уже светит наглой улыбочкой из-за их бессилия, считает, что может и дальше безнаказанно прессовать работников рынка, грабить и убивать слабых стариков.

– А дочку твою не жалко тебе? Девчонка по сиротским домам болталась все детство, всю семью из-за тебя потеряла. Сирота при живом отце! – со злостью выпалил Стас.

Огромная туша взметнулась со стула, но Гуров одним движением вывернул бандиту руку и усадил его обратно.

Стас шагнул к двери и заявил:

– Сейчас мы тебя отпускаем, но непременно засадим, ублюдок. Вернешься в тюрьму, где тебе самое место.

К машине они шли молча.

Стас нахохлился, так как до сих пор был расстроен неудачей. Конечно, было наивно полагать, что Бубнов так вот запросто признается в преступлениях десятилетней давности или проговорится насчет места хранения награбленного добра. Но оперативнику очень уж хотелось завершить начатое тогда дело, наказать наглого бандита за злодеяния, совершенные в те времена.

В кабинете он повесил куртку на вешалку и сурово взглянул на стажерку, которая закончила работать с его отчетами. Отдельно от общей кучи лежали фотографии с места убийства Хворостовой, которые Стас распечатал еще с утра, чтобы приготовиться к разговору с Бубновым.