Евгений Греков - Мундштук с русалкой

Сергей Петрович раскурил потухшую папиросу, а лейтенант Смирнов в это время сказал:

– И в этих магазинах как раз и посмотреть все ящики, а заодно и установить их наличие, – тем самым как бы заканчивая мысль начальника.

– Правильно, товарищ Смирнов! Поезжай по магазинам вслед за Корнеевым. Там с ним еще и Крючков, – подполковник какое-то время в молчании посидел за столом, потом встал, подошел к окну и, к чему-то приглядываясь на улице, сказал: – Буквально перед нашим совещанием звонили со студии телевидения. После вчерашнего объявления к ним пришла гражданка Петрова, – подполковник склонился над перекидным календарем, – 1930 года рождения. Проживает на улице Московской, дом № 42. Так вот, она заявила, что 29 августа с работы не явились две ее дочери, Света Петрова, 19-ти лет и Алла Тополюк (наверное, по мужу), 28-ми лет. Обе они работали в яслях № 3 медицинскими сестрами. Так вот, после звонка я сразу отправил туда машину, и Петрову повезли в морг на опознание. А сейчас я жду оттуда результат. И еще… как вы знаете, по одежде погибших у нас работает Ларионов. Вчера он получил сведения, что такие ситцевые платья в белый горошек поступили на базу горпромторга 24 августа в количестве 1000 штук. С базы платья попали только в два магазина города – в центральный универмаг и «Готовое платье». Ларионов и ребята из БХСС проверили, что в универмаг и в фирменный «Готовое платье» завезли ровно по 450 штук, и это было 26 августа. Вопрос: куда подевались еще сто платьев? Второй вопрос: кто из самих работников магазина приобрел себе подобные платья.

Прошло не более десяти минут, как у Обручева опустел кабинет, а за дверью уже раздались шаги, и вслед за тем сразу вошли два сержанта, которых он отправлял на студию телевидения.

– Товарищ подполковник, – сразу заговорил рыжеволосый сержант, – Петрова опознала труп: это ее дочь Алла Тополюк. Она буквально в беспамятстве кричала и рвалась. Требовала показать ей вторую, младшую дочь. Мы еле-еле посадили ее в машину и оставили дома под присмотром соседей. Она все выкрикивала имя какого-то Володьки-уголовника, которого надо расстрелять. Разговаривать с ней в таком состоянии было невозможно. Но одну деталь нам успели прояснить соседи. Муж старшей дочери где-то отбывает наказание, но никаких подробностей они не знают.

Обручев поблагодарил сержантов, а сам закрыл кабинет и направился первым делом в паспортный стол. Там у девчонок он быстренько выяснил, что мужа Петровой зовут Егором Филипповичем. После этого он позвонил в горвоенкомат. Откуда ему сообщили, что Егор Филиппович Петров, 1930 года рождения, работает в ПМК-14 трубоукладчиком. Тогда Сергей Петрович взглянул на часы: «Успею». Он с ходу захватил дежурный УАЗ и поехал к Петрову на работу.

***

Уже под вечер лейтенант Корнеев сделал в блокноте очередную пометку: это будет пятнадцатый по счету магазин, который он за сегодняшний день посетит. Он стоял на окраинной улице, из-за забора виднелась крыша какого-то сарая. Там, по всей видимости, располагались складские помещения. Лейтенант прошел в помещение магазина. Небольшой торговый зальчик с одним-единственным прилавком. Обшарпанные циферблатные весы. Полупустые полки вдоль стены. Ни продавцов, ни покупателей. Однако его услышали, когда он входил. На дверном проеме, ведущем в подсобку, колыхнулись занавески, и навстречу ему выплыла молодая полная продавщица с сочно подкрашенными глазами.

– Вам чего? – не очень приветливо поинтересовалась она.

С ответом Корнеев не спешил, а про себя отметил, что у нее исключительно мягкий и приятный голос.

– Чего нужно-то? – с удвоенным недовольством вновь поинтересовалась продавщица.

– Хочу осмотреть ваше подсобное помещение и задать несколько вопросов, – лейтенант протянул ей свое служебное удостоверение.

– А-а-а… Сотрудник! Проходите, куда от вас деться?.. Я уж о доме подумывала, а тут на тебе! – она не скрывала свою досаду.

– Мне думается, что я ненадолго, – попытался успокоить ее лейтенант. – Вопрос вот такой: поступают ли к вам папиросы? В частности, «Беломор» и «Волна», – выложил он.

– Естественно, поступают, не видели что ли на витрине? – огрызнулась она.

Подсобное помещение было тесным, сплошь заставленное картонными коробками и ящиками с соком.

Корнеев пропустил мимо ушей не очень любезный ответ и задал ей новый вопрос:

– А в чем поступают эти самые папиросы?

– Глупый вопрос, – парировала она, однако добавила: – В коробках, естественно!

У стены лежали какие-то три мешка, один на один. Девушка уселась на них, достала из кармана пачку «Опала» и спички. Потом усмехнулась, закинула ногу на ногу и прикурила. Она явно умышленно злила его.

– Я смотрю, что от стражей порядка так быстро не отделаешься, – вновь усмехнулась она и стала поудобней моститься на мешках. Полы ее халатика разошлись в разные стороны да так, что лейтенанту показалось, что он вообще надет у нее на голое тело. Корнеев непроизвольно порозовел и отвел в сторону взгляд.

– Если вас станут интересовать накладные, то ничем помочь не смогу. Все находится в кабинете директора, а ключей от него у меня нет, – как-то неожиданно заявила девушка.

– Значит, так просто от нас не отделаться, – как бы про себя пробормотал Корнеев. – А ведь и действительно, поскольку на свои вопросы я прошу точные ответы. Вот вы мне ответили, что папиросы поступают в коробках. Так в коробках или в ящиках все-таки? – сделал он ударение на последнем слове.

– Фу ты! – вздохнула она. – Это называется придирки по мелочам! – девушка снова поерзала на своем месте, но позу не изменила. – В больших фа-нер-ных я-щи-ках! – по слогам сказала она и, разведя в стороны руки, показала: – Во-от в таких!

– Спасибо, прекрасный ответ! – невозмутимо заключил Корнеев. – Раз подсобное помещение у вас маленькое, а ящики большие, то, как я понимаю, они хранятся у вас во дворе. Разрешите посмотреть на ваш двор!

– У вас странная миссия, товарищ сотрудник. То какие-то дурацкие ящики, то прогулку по двору вам подавай! Пускай бы вам заведующая экскурсии устраивала, а я всего-навсего простой советский продавец.

– Вас как зовут, девушка? – мягко спросил лейтенант, потерев массивный подбородок.

– Лариса. А что?

– Ладно, Лариса, я один похожу по вашему двору, посчитаю пустые ящики, – он взглянул на часы. – Кажется, до закрытия еще двадцать минут. Так что я успею.

Не дожидаясь того, что ему скажут, Корнеев через заднюю дверь прошел во двор магазина и, сразу среди прочей пустой тары, увидел большие фанерные ящики. Лейтенант вплотную подошел к ним. Считать было легко: по четыре вверх и так девять – значит, всего тридцать шесть. «Ладно, тридцать шесть ящиков переставить проблема небольшая», – успокоил он себя и снял сверху первые два ящика. Лейтенант быстро, но довольно внимательно осмотрел их, а когда стал опять сверху снимать очередные два ящика, непроизвольно вздрогнул. Корнеев опустил их на землю и принялся вертеть тот, что был сверху. Знакомой коричневой краской на фанерной его боковине было написано «Петя». Пониже слова «Петя» той же краской было нарисовано сердце. Лейтенант распрямил спину и в этот момент услышал сзади себя шаги. Он повернул голову: к нему подходила девушка.