Рагнар Йонассон - Снежная слепота

И дал себе слово, что в следующий раз он его точно оштрафует.

Горожане, в свою очередь, зорко за ним следили. Как-то во время поездки по городу на внедорожнике он забыл включить сигнал поворота, и при первой же встрече с Томасом он узнал, что на него поступила анонимная жалоба от автомобилиста.

– Тебе надо понять, что жизнь тут не сахар. Может, здесь и не бывает убийств или других крупных преступлений, но нянчиться с тобой тут никто не собирается, это не детский сад.

Ари казалось, что он остался один во всей вселенной.

Казалось, что он приехал в Сиглуфьордюр на выходные из другого города и застрял тут, потому что выяснилось, что он забыл купить обратный билет.

Вообще-то, он иногда разговаривал с Томасом и Хлинюром, когда они пили кофе в полицейском участке, но это была по большей части ни к чему не обязывающая болтовня о политике и спорте.

Угла – совершенно другое дело. Он понял это сразу. Она была радушной и гостеприимной, не жалела для него своего времени и внимательно слушала, когда это было необходимо.

Она принесла себе кофе. Непохоже было, чтобы она торопилась начинать урок музыки.

– Как ты себя чувствуешь в этом городе? – спросила она и снова улыбнулась.

– Мм… прекрасно, – ответил Ари, помедлив.

– Я тебя понимаю, поначалу это трудно, людей здесь так мало, они любят посплетничать, я это уже пережила… Мне помогло то, что я приехала сюда из Патрексфьордюра. Я знаю, как живут в маленьких городках, хотя все они разные. Вот здесь совсем другая жизнь, чем в Западных фьордах. Я не могу сказать, что тут комфортно – трудно подобрать слово, но здесь есть свой шарм. – Она улыбнулась, казалось, она пыталась подбодрить его.

В ней было что-то притягивающее, внушающее доверие.

– Я слышала, ты изучаешь теологию, – сказала она.

– Уже нет. Бросил.

– А лучше бы все-таки закончить, – подначила Угла.

Ари не проявил интереса к этому вопросу и сменил тему:

– А ты? Будешь поступать в университет?

– Да, – ответила она сразу. – Но не сейчас. Сначала надо кончить гимназию… Мне пришлось спешно уезжать из Патрексфьордюра… – Она замолчала.

Что-то было в ее жизни в Патрексфьордюре, о чем она, казалось, не хотела говорить.

После короткой неловкой паузы она продолжила:

– Может быть, я поступлю в университет в Акюрейри, а может быть, поеду на юг. Хотя мне, наверно, будет трудно прижиться в таком большом городе, как Рейкьявик…

– Не такой уж он и большой, вполне можно привыкнуть. Я живу в центре города, в районе порта.

Он разговаривал с ней, как со старым другом, что было удивительно, но всего ей не рассказывал. Не стал говорить и о Кристине. По какой-то причине ему не хотелось признаваться, что у него есть подруга. А так как Угла не спросила об этом, обошлось без вранья.

– Значит, для тебя это большая разница, – сказала она. – Хотя тут ты тоже недалеко от гавани, только другой.

Чего-то он в ней не понимал. Она жила вдали от родителей, но в ее глазах была какая-то печаль, которую нельзя было объяснить только этим фактом. Даже когда она улыбалась, глаза были грустные.

– И гор там нет… – сказал он и улыбнулся.

– Конечно. Они немного давят на людей, правда?

– Точно, – согласился он и поспешил сменить тему. – Ты останешься здесь на Рождество? – спросил он.

– Да, приедут родители и проведут здесь все праздники. Мама приготовит что-нибудь вкусное, рождественская кулинария – не сильная моя сторона.

По выражению ее лица он понял, что она радуется их приезду.

– Пожалуй, и не моя тоже, – сказал Ари с нарочитой скромностью. – Но я все же состряпаю что-нибудь неординарное. – Он сделал глоток чая, хотя тот был еще слишком горячим. – В сочельник я дежурю. Возьму с собой рождественское угощение и хорошую книжку.

– Грустная история.

Ари оценил ее сочувствие.

– Да, грустная, но у меня не было особого выбора.

– А твои родители приедут сюда на праздники?

Чертовски трудный вопрос. Ари не имел обыкновения объявлять людям, что он сирота. Не хотелось отличаться от других.

– Нет… Я потерял своих родителей очень давно. – Он посмотрел на нее и тут же отвел взгляд.

Смутившись, Угла опустила глаза в чашку с кофе.

– Прости. Я не знала, что ты…

– Все нормально. – Он добавил: – К этому привыкаешь.

– Это правда? – неожиданно спросила Угла.

– Что? – переспросил Ари.

– На самом деле привыкаешь?

– Да… Хотя на это требуется время. Это не происходит в одночасье. Но становится легче. Со временем. Жизнь продолжается…

Угла молчала.

– А почему ты задала этот вопрос? – вдруг спросил Ари.

Она помолчала, снова опустив взгляд в чашку, потом посмотрела на него и сказала:

– Я потеряла… моего любимого несколько лет назад… Поэтому я сюда и переехала.

Чувство утраты было знакомо Ари не понаслышке, ему часто приходилось слышать слова сочувствия в свой адрес, и он никогда не мог подобрать нужных слов в ответ.

– Мои соболезнования, – сказал он, не зная, что еще добавить, и понимая, что его слова не имеют смысла.

– Спасибо.

– Как он умер?

– Ну… Мы пошли прогуляться, дело было в Патрексфьордюре, в субботу вечером. Там есть одно милое местечко. Он… Он – это Август. – Она помедлила, словно ей было трудно произносить вслух его имя. – Он поссорился с одним приезжим, который был очень пьян. Один удар, он упал и… уже не очнулся.

Она повторила:

– Всего-навсего один удар.

Ари видел, что ей тяжело говорить об этом и вместе с тем это приносило ей облегчение.

– Мне очень жаль, что так вышло, – произнес он. – Очень жаль.

– Спасибо, – ответила она совсем тихо.

Она отставила чашку и посмотрела на часы.

– Я не буду держать тебя весь вечер, – сказала она с нарочитой веселостью. – Не пора ли нам перейти к делу?

– Да, я попытаюсь вспомнить то, что мы прошли на прошлой неделе… Это будет не очень легко…

Он сел к пианино и положил руки на клавиши.

– Нет, не совсем так, – сказала Угла, мягко обхватила его правую руку и поправила ее.

Он покраснел от ее прикосновения, ощутив исходящее от нее тепло.

– Спасибо, так лучше, – сказал он и неожиданно понял, что между ним и Кристиной тысячи километров.

Он повысил голос и снова спросил, где они прячут деньги, достаточно громко, чтобы напугать ее, но недостаточно, чтобы его услышали на улице. Когда он спрашивал ее о деньгах в первый раз, она отдала ему свой кошелек. Она все еще была в плаще, в котором выбегала за рисом.

За рисом? Она совсем забыла о нем. И тут же она отбросила эти мысли, удивляясь, что может беспокоиться о рисе в такой момент.

Он сразу же быстро изучил содержимое кошелька, увидел, как мало там наличных, и снова спросил, где, черт побери, лежат деньги.