Фридрих Незнанский - Болезнь претендента

Глазурин не сидел сложа руки – записывал разговоры, при случае делал ксерокопии документов и постепенно так вошел во вкус, что жизни себе не мыслил без этого занятия. Пока все собиралось впрок. Материалов много, а ничего не продано. Записи московским следователям дал бесплатно, но это не беда. Во-первых, для них он сделал копии. Во-вторых, полезное знакомство тоже может пригодиться.

В своих действиях Леонард был предельно осторожен. Он хорошо знал расценки на информацию. В Красносибирске они значительно ниже, чем в Москве или в Петербурге. Как юристу, Глазурину было хорошо известно, что слежка попадает под статьи Уголовного кодекса: нарушение неприкосновенности частной жизни, нарушение тайны переписки и телефонных переговоров. Правда, санкции за эти нарушения чисто символические: штрафы, исправительные работы. Загреметь на три года можно только «с использованием служебного положения». Поэтому на работе что-либо предпринимать рискованно. Дома же можно записывать без опаски. А любая информация частного характера очень ценится. Скажем, про тех же московских следователей. Они много нарыли в Красносибирске, и, наверное, кое-кто будет крайне заинтересован в том, чтобы иметь против них оружие. Поэтому он и записывает свои разговоры со Светланой Перовой, та ведь тоже иногда может сболтнуть лишнее. Тогда у него будет товар, с которым не грех выйти на рынок. Кто знает, может, потом сама же и выкупит.

После окончания передачи они вышли из телестудии на улицу. Светлана была довольна тем, как Самощенко разделал под орех представителя «Неделимой России». Она видела в этом торжество справедливости. Ведь сколько усилий было затрачено на то, чтобы опорочить директора «Серебряных крыльев», убрать его с дороги. А люди все прекрасно почувствовали и встали на сторону пострадавшего. Глазурина итоги диспута волновали мало. Хотя как члену «Неделимой России», по логике вещей, ему следует переживать за своих однопартийцев, но ему на них начихать с высокой колокольни. В партию он вступил не по своей воле – губернатор велел. Зачем же ему трепать из-за них нервы? У него сейчас забота посерьезнее: завтра Светлана улетает в Москву. Неужели на прощание она не одарит его своей благосклонностью? Ведь они достаточно много времени проводили вместе, почти сроднились. Смешно же при таких обстоятельствах упустить женщину, не внести в список своих донжуанских побед.

– Так вы до сих пор и не зашли ко мне попробовать сибирских пельменей, – сокрушенно вздохнул Леонард. – А ведь завтра уже улетаете. Неужели каждый ваш шаг контролируется начальством?

– Ничего подобного. Как за мной уследишь? – засмеялась Перова. – Наоборот: я сама могу всегда сказать, что какой-то человек показался мне подозрительным и я вела за ним слежку. Следить же можно днями и ночами.

– А если спросят, чем кончилось дело?

– Отвечу, что подозрения оказались необоснованными.

– Ну, так последите за мной, – кокетливо предложил Леонард. – Я иду домой, а вы следуйте за мной по пятам. Если не обнаружите ничего стоящего, в утешение я угощу вас пельменями.

– Согласна, – решительно сказала Перова. – Пельмени уже приготовлены?

– Вся морозилка забита ими под завязку.

– Сами лепили?

– Покупные, – признался Леонард, – зато сибирские. Едва пришли в его однокомнатную квартиру, Глазурин бросился на кухню, с ловкостью старого холостяка поставил на плиту большую кастрюлю с водой, когда закипела, подсолил ее, начал аккуратно опускать в кипяток пельмени. Светлана циркулировала между кухней и комнатой, выполняя мелкие поручения хозяина. Расставила посуду, разложила приборы, принесла сливочное масло, сметану, томатный сок.

В комнате, справа от большого письменного стола, добрую половину которого занимал компьютер, сиротливо притулилась портативная пишущая машинка, югославская «Юнис де люкс». Когда-то такая малютка была желанным предметом в доме, и как же быстро машинки стали ненужными. Компьютеры буквально вытеснили их на свалку. Канули в прошлое времена, когда комнаты были завалены использованными копирками, всякие исправления в рукописях делались шариковой ручкой или вклеивались в середину разрезанной страницы, порой делая ее немыслимо длинной.

Поэтому клей и ножницы тоже были верными спутниками пишущих машинок. Сейчас ими мало кто пользуется, сплошь и рядом их просто выбрасывают за ненадобностью. Только у людей с жилкой коллекционера, любящих сохранять всякие символы времени, они еще лежат мертвым грузом, пылятся где-нибудь на антресолях или, как у Леонарда, в углу между столом и сервантом. Впрочем, у Глазурина футляр машинки не покрыт толстым слоем пыли. Правда, немного пыли есть, и благодаря ей заметно, что недавно футляр открывали. Значит, не исключено, что машинкой пользовались. Иначе зачем его открывать. Сейчас выясним.

Тем временем Леонард приготовил целую гору пельменей – выложил на большом круглом блюде. Достал из холодильника бутылку «Сибирской» водки – она покрепче обычной.

После первой рюмки Перова спросила:

– Леонард, неужели вы принадлежите к людям, которые никогда ничего не выбрасывают?

– Почему вы так решили?

– У вас до сих пор стоит пишущая машинка, хотя есть прекрасный компьютер. Зачем она здесь?

– Ну, мало ли… Вдруг пригодится.

– Например, напечатать, что Самощенко отравили бывшие сотрудники КГБ.

На какое-то мгновение протянутая к бутылке рука Леонарда застыла, однако самообладание тут же вернулось к нему. Он наполнил рюмки, после чего спокойно спросил:

– А что в этом страшного? Своими письмами я кому-нибудь сделал хуже?

– В том-то и дело, что нет. Вы же остановились на полпути. Сказав «а», не сказали «б». Трудно понять, почему вы писали анонимно.

– Не понимаете? Могу объяснить. Дело в том, Светлана, что вы живете отсюда за тридевять земель. Вам здесь нечего и некого опасаться. Вы в любой момент можете сесть в самолет и улететь отсюда. А мне здесь жить. И эти люди в случае чего могут меня запросто убрать. Под асфальт закатают. Тем более что у меня нет такой надежной защиты, как у вас. Вы сотрудница органов, там своих в обиду не дадут. А наше одиночество чревато последствиями.

Светлана не стала заострять внимание на анонимках и, к радости губернаторского помощника, перевела разговор на другую тему. Они сидели, ели, выпивали и болтали о событиях последних дней, о работе следователей. Леонард пытался выяснить, чем кончилось следствие, кто же все-таки отравил Ширинбекова и Самощенко. Однако Светлана была начеку – об этом говорить преждевременно. Еще будут допросы, экспертизы, официальные обвинения пока не предъявлены. Видимо, даже Приходько на что-то надеется.