Фридрих Незнанский - Продолжение следует, или Наказание неминуемо

Теперь другой вопрос. Каким образом этот убийца узнал про Эву вообще? Она сказала, что он якобы был знаком с ее отцом. А кем был в последние годы перед смертью ее отец? И когда он умер, от чего? Политика тут старая виновата или что-то иное? Словом, пока это была тайна за семью печатями. Так уж случилось, что, встречаясь и занимаясь исключительно любовью, они меньше всего думали о чем-то постороннем, кроме самого предмета страсти. Нет, помнится, Александр несколько раз порывался сходить вместе с Эвой в Домский собор на какой-нибудь концерт органной музыки. И когда приезжал в Ригу, обязательно вставлял и этот пункт в свои планы «пребывания». Но всякий раз находились важные причины, исключавшие «музыкальный момент».

Или все-таки был? Но тогда, вероятно, с Ириной, и по причине очередного их примирения. Потому и посещение собора, наверное, не задержалось в памяти — о другом, видимо, думал. Это Ирка как все-таки профессиональная музыкантша плавала в волнах органной музыки, которую считала своей средой, а Турецкий если и слушал, то вполуха, размышляя скорее всего о том, как бы побыстрее и понадежнее закрепить это самое примирение.

Тетка же Иркина, хоть и совсем уже старая, но по-прежнему остается истинной женщиной. Помнит наверняка, что когда-то Иркин жених проживал рядом с ними — стенка к стенке — в той же самой коммунальной квартире на Арбате, и прекрасно видит, что примиряющимся супругам срочно требуется некоторое уединение. И поэтому она охотно отправляется в таких случаях проводить вечер с какой-нибудь своей подругой. Понимает дело, старая… разбирается в жизни.

Но, возвращаясь к главному, Александр Борисович пока не мог себе ответить, почему именно на Эву вышел этот Городецкис, чтобы выпытать у нее адрес Турецкого? А Эва ведь так ничего и не сказала. Она, даже говоря и про угрозы в свой адрес, отделалась неприязненными гримасками, а толком так ничего не объяснила. Может быть, Городецкис видел его с Эвой раньше, еще до своей «посадки»? Тогда появляется ясность. Но снова непонятно, зачем же душить дочь своего знакомого? Ну, убей следователя, в конце концов! Если тебе это удастся… Какой же надо быть сволочью!.. Ладно, это уже не обсуждается.

Значит, в любом случае, чтобы понять причины убийства, надо разобраться с прошлым — увы, никуда не денешься! — семьи Эвы, а попутно пытаться выйти и на этого мерзавца. А вот в России ему надо устроить тяжелую жизнь. Срочно найти фотографию и, размножив, объявить в федеральный розыск как циничного убийцу. Может, попытаться и с телевидением договориться и показать его портрет в «чрезвычайных происшествиях». Чтоб земля у него под ногами вспыхнула. И на таможнях поставить частокол для господина Городецкиса.

Ох уж эти мечты о справедливом наказании… Но для этого у самого Александра Борисовича должны быть развязаны руки. А что-то следователь — старший, разумеется, — Шипилов никак не может решиться на конкретный шаг: ты либо занимайся сам расследованием, а не ворон лови своими расспросами, либо не мешай, когда другие работают. Не должен был сейчас Турецкий просиживать штаны в Воронеже. И помощь в данном случае могла последовать лишь со стороны Кости. Если он захочет поговорить с прокурором Решетниковым, а тот, в свою очередь, даст соответствующую команду Шипилову. Ну да, у них же тут свои интриги, свои счеты-расчеты, суды-пересуды, свои «корпоративные» интересы. И небось основной вопрос, который и определяет перспективы того или иного чиновника, — ты на чьей стороне? Против кого, короче, дружим?

Когда-то, еще в университете, услышав этот вопрос впервые, Сашка Турецкий хохотал до упаду над этим абсолютно точным идиотизмом социалистической идеологии, утверждающейся в чисто бытовых ситуациях. А позже, с годами, смех возникал реже, уступая место все большему сожалению о том, что смеяться-то надо было над самим собой, и вовремя, а теперь-то что ж? Вот и получилось, что откровенная дурь, почти по анекдоту, стала нормой жизни, и не абсурдом, а, оказывается, тонким расчетом в новейших условиях рыночных отношений…

В любом случае Костин звонок должен помочь с контактами в Латвии, иначе до убийцы не добраться. Если он все-таки уже успел пересечь границу в обратном направлении.

Меркулов отреагировал несколько странно, как показалось Турецкому. Ну, что касалось Ирины, тут и двух мнений не было, конечно, надо охранять! Но решить эту проблему вполне мог и сам Александр Борисович. Он так и сказал Косте. А вот насчет Латвии и воронежских деятелей — тут Костина помощь была бы просто неоценимой.

Турецкий уже видел, как, вероятно, приосанился Меркулов, сидя в домашнем кресле у телевизора. Ну как же, сам Саня признал наконец! Вернее, вынужден был признать. Хоть и обстоятельства принудили, однако… все же!

И он пообещал. Подумать до утра, как это половчее сделать, чтобы не вызвать лишних подозрений — с одной стороны, и неудовольствия от явного давления на следствие из Москвы, которое могло бы помешать делу, — с другой. Вероятно, были и третья, и четвертая стороны, но о них Меркулов промолчал. Важно, чтоб не тянул только. Но подталкивать — значило усиливать фактор раздражения, а это Александру Борисовичу было совсем не нужно. Достаточно и того, что Костя мог бы сделать, даже и не особо напрягаясь.

Короче говоря, Костя, развяжи мне руки! Крик души, достойный быть увековеченным на скрижалях истории…

А по делу скинхедов, успокоил Меркулова Турецкий, они в общих чертах договорились. Петя Щеткин сумел-таки отыскать выходы на тайных руководителей этих «безбашенных» парней. И один из их «защитников» уже известен. Но, видимо, придется ожидать возвращения губернатора, ибо в местной «вертикали» без «головы» наблюдается полный разброд. Об этом же можно постоянно слышать от коллег из прокуратуры, из милиции. Кстати, как там, в Москве-то, что слышно по этому поводу?

Костя специально не занимался данной темой, но, по некоторым слухам, к Воронежской губернии у президентской Администрации вроде бы вопросов нет. И партия — та, которая нужна, — во главе местной «вертикали», и достаточно быстрое расследование неприятного инцидента с этим дипломатом — тоже принято благосклонно. Словом, работайте!

Ну, раз есть заслуги, не исключено, что они могут быть учтены, не грех и напомнить лишний раз… На этом и завершили поздний разговор.

Итак, до утра…

Вот уж не думала не гадала Полина Петровна, что придется ей на старости лет с милицией дела иметь… Ну, тут она, конечно, малость лукавила: какая там старуха, когда кровь еще играет, иначе зачем бы она бойкого дурачка Пашку приваживала, в гражданских мужьях содержала? Значит, была какая-то от него польза еще удалой по-своему женщине. Но чтоб милиция, да с нелепыми обвинениями, — это уже из рук вон!