Фридрих Незнанский - Молчать, чтобы выжить

Нужный дом он увидел не сразу. Тот был совсем невысокий и изрядно покосившийся. На коньке крыши сиротливо торчал ржавый флюгер. Лишь имея богатое воображение, можно было опознать в этом куске почерневшей жести петуха.

Молодой человек уверенно двинулся к дому.

Калитка, тоскливо скрипнув, отворилась, и он вошел во двор. В окне дома мелькнуло чье-то лицо и тут же скрылось снова. Полминуты спустя в сенях тяжело лязгнул засов. Дверь распахнулась с душераздирающим скрежетом. На пороге стоял худой, небритый Калмык.

Он молча посторонился, и молодой человек вошел в небольшие, пропахшие гнилыми досками сени. Калмык задвинул засов и повернулся к гостю.

— Хвоста не было? — быстро спросил он.

— Да вроде нет.

— Вроде — у бабы в огороде, — недовольно прошепелявил Калмык.

— Точно не было, — спокойно сказал тогда гость.

— Смотри, — угрожающе сказал Калмык. — Ну че стоишь, как хрен на рассвете? Двигай в комнату!

В комнате гнильем воняло еще больше, чем в сенях. К запаху гнили примешивался запах водочного перегара.

— Как ты только тут живешь? — брезгливо поморщившись, сказал молодой человек.

— Каком, — сухо ответил Калмык. — Водяры дернешь?

— Нет, не хочется.

— А я дерну. — Калмык взял со стола бутылку с криво приклеенной этикеткой, плеснул в грязный граненый стакан, прищурился на гостя: — Точно не хочешь?

— Точно.

— Хрен с тобой. Ну за свободу — век воли не видать! — Он опрокинул содержимое стакана в рот и, поморщившись, зажевал водку вялой редиской. Затем в упор посмотрел на гостя и пролаял:

— Ну че, фраер, бабло принес?

— Да. Только…

— Что только? — вскинул кривую бровь Калмык.

— Я не смог собрать всю сумму.

Калмык сплюнул сквозь зубы прямо на пол и хищно прищурился.

— Че-то я не понял, фраерок, — гундосо пропел он. — Повтори-ка!

Молодой человек нахмурился.

— Что тут непонятного? — спокойно сказал он. — Я не смог набрать нужную сумму. Но я отдам. Пусть не сразу, но отдам.

Несколько секунд Калмык в упор разглядывал гостя. Наконец по лицу его расползлась жестокая улыбка.

— Вижу, ты по киче стосковался? Ладно, давай что есть. Остальное потом донесешь. Мы теперь часто будем видеться, фраерок. Ты у меня вроде посыльного будешь — подай-принеси. Сам-то я нынче невыездной.

— Тебе нужно уехать.

— Не твое собачье дело, что мне нужно. Где лавандос?

Калмык протянул ладонь. Молодой человек сунул руку в карман болоньевой куртки и небрежно швырнул на стол пачку денег, перетянутую белой резинкой.

— Ого! Живем, братуха! — Калмык сгреб деньги, стянул с пачки резинку и принялся скрупулезно пересчитывать купюры, шевеля плоскими губами.

Гость тем временем встал со стула и принялся неторопливо похаживать по комнате, поглядывая на лысоватый затылок Калмыка. Тот, увлеченный пересчетом, не обращал на гостя никакого внимания.

— Семь… восемь… девять… — бубнил Калмык, то и дело слюнявя пальцы.

Продолжая коситься на затылок бандита, молодой человек спокойно взял с печки небольшую, почерневшую от копоти кочергу. Взвесил ее на ладони и крепко сжал в пальцах.

— Ну как? — спросил он.

Калмык выровнял пачку ладонями, снова перетянул резинкой и запихал в карман пиджака.

— Маловато, но на первое время хва…

Удар прозвучал глухо и отрывисто. Калмык охнул и медленно повернулся к гостю. На его покатый, желтый лоб стекла струйка алой крови. Калмык поднял руку и потрогал лоб пальцами. Затем поднес испачканные кровью пальцы к лицу. В глазах его застыло искреннее изумление. Он перевел взгляд на гостя и, разлепив губы, прохрипел:

— Ах ты сучонок… Да я тебя… на куски порву!

Не успел гость опомниться, как Калмык вскинул руки и с неожиданной резвостью вцепился ему ногтями лицо.

Гость вскрикнул и попытался оторвать от лица цепкие пальцы бандита.

— Убью-ю! — вопил тот, раздирая ногтями щеки гостя.

Молодой человек вскинул руку, и кочерга во второй раз обрушилась на стриженую голову бандита. Пальцы Калмыка разжались. Глаза закатились под брови, и он с грохотом повалился на стол, роняя бутылку и стакан.

Гость отскочил к печке, прерывисто дыша и держа кочергу на изготовку. Из глубоких царапин на его щеках текла кровь.

— Не подходи… не подходи, сволочь… — испуганно шептал он.

Калмык не двигался. Молодой человек опасливо, шажок за шажком, подобрался к распростертому на полу телу. Затем, словно опомнившись, размахнулся и дважды ударил бандита кочергой по черепу.

Голова Калмыка вяло дернулась, как мешок с песком.

С минуту гость смотрел на мертвого бандита, потом прошептал:

— Придурок… Сам виноват, понял?.. Сам!

Дрожащими пальцами гость достал из кармана куртки платок, промокнул окровавленное лицо и тщательно вытер ручку кочерги. Кочергу он положил обратно на печку. Затем запихал пачку денег себе в карман, надел перчатки, снова взял платок и принялся методично и тщательно протирать все, до чего успел дотронуться.

Покончив с этой кропотливой работой, молодой человек еще раз внимательно все осмотрел, стараясь не упустить из виду даже самую мелкую деталь.

— Ну вот, — выдохнул он, закончив осмотр. — Теперь все в порядке…

В сенях молодому человеку пришлось изрядно повозиться с заржавевшим засовом. Выходя из дома, он не заметил выпавший из кармана платок.

1

Генерал-лейтенант милиции Андрей Юрьевич Сальников был человеком неординарным. Его деловые качества сделали бы честь самому удачливому бизнесмену. Хватка, прозорливость, умение упреждать ситуацию — всем этим он владел в совершенстве. А что касается личных качеств Сальникова, то генерал-лейтенант был одним из тех немногих людей, о которых не только друзья, но даже недоброжелатели говорят: «Это и в самом деле человек без недостатков».

К коллегам и подчиненным Сальников относился уважительно, никогда ни на кого не повышал голоса. Заслуг не забывал, но и о просчетах помнил. Если Сальников журил кого-то, так только за дело. И никогда не «добивал медведя в его берлоге», то есть не доходил в свои выговорах до личных оскорблений (как любят делать многие начальники) и всегда давал оплошавшему сотруднику шанс исправить положение вещей. Что тот с готовностью и делал.

У генерал-лейтенанта была красавица жена, которой он никогда в жизни не изменял, и двое сыновей, с которыми он каждое воскресенье ходил в зоопарк, в ботанический сад, а то и просто в кино.

Короче говоря, Сальников был идеальным человеком (насколько вообще может быть идеален человек). Но исключительным человеком его делало другое. Дело в том, что начальнику департамента угро генерал-лейтенанту Андрею Юрьевичу Сальникову было всего тридцать девять лет! Однако никого из сотрудников угро столь несолидный возраст их начальника не смущал. Отчасти этому способствовало и то, что выглядел генерал-лейтенант Сальников лет на десять старше своего паспортного возраста. Высокий, худой, с абсолютно седой шевелюрой, суровыми складками вокруг рта и спокойными серыми глазами — он казался не столько «пожилым юношей», сколько «моложавым стариком».