Фридрих Незнанский - Миллионщица

– Ты хоть раз слышала, чтобы менты кого-нибудь в такой ситуации нашли?

– Слышала – и не раз. В нашем суде. Не надо недооценивать милицию. Да я не об этом даже сейчас говорю. Просто ты из-за минутного увлечения рискуешь всем!.. И наверняка твоя Велена тоже в курсе…

– С какой стати? – вспыхнула Лариса. – Перестань, наконец, меня к ней ревновать! Веленка, в сущности, ничем не отличается от остальной обслуги, хотя без нее я давно бы уже потонула в пеленках и прочих кашках-машках-кефирчиках… Но главное не в этом!

– А в чем? – простонала Катя, глядя на подругу как на свихнувшуюся.

– Это – не «минутное», как ты изволила выразиться, увлечение… Я люблю Сергея… Понимаешь?.. Впервые в жизни по-настоящему люблю!

Своим прекрасно развитым боковым зрением Олег Левин вполне мог гордиться: оно не раз и не два помогало ему во время общения со свидетелями и подследственными безошибочно настроиться на беседу.

Вот и теперь, пока он возился с записывающей аппаратурой, вроде бы и вовсе не обращая внимания на вызванного им для официального дознания официанта «Гаргантюа» Борисюка, Олег с немалым интересом обнаружил, что тот нервничает куда больше, чем обычный свидетель.

Уверенный в том, что следователь на него не смотрит, Борисюк поминутно с характерной гримасой сжимал и без того тонкие губы, ерзал на предложенном ему стуле, а в маленьких, бегающих глазках читалась настоящая паника. Внешность официанта явно входила в диссонанс с названием его места работы: Борисюк был почти болезненно худым, молодым еще человеком с бледным, узким и длинным лицом и густой темной шевелюрой.

– Ну-с, – как ни в чем не бывало повернулся к нему Левин. – Приступим?

Молодой человек тут же словно окаменел на своем стуле в той позе, в какой застал его голос Олега, словно тот предложил ему детскую игру в «Замри!».

– Наша с вами беседа будет записываться, – добродушно бросил Левин. – Кроме того, разумеется, мы ведем протокол – таковы правила. Надеюсь, вы ничего не имеете против?

Официант шевельнулся и молча мотнул головой.

Сняв официальные вопросы, касавшиеся имени-отчества, места и года рождения Борисюка, Олег перешел к сути.

– В минувшую пятницу именно вы обслуживали столик, за которым ужинал ваш постоянный клиент Илья Рудольфович Стулов?

Борисюк снова мотнул головой – на этот раз утвердительно.

– Если можно, вслух, пожалуйста, – усмехнулся Левин.

– Да…

– Расскажите, пожалуйста, поподробнее, как именно проходила его трапеза, было ли в поведении Стулова что-нибудь необычное?

Борисюк откашлялся, вновь мотнул головой, но, спохватившись, наконец заговорил:

– Ничего необычного я не заметил… То есть не замечал, пока… пока Илья Рудольфович не п-перебрал…

– Он что – пришел в ресторан уже выпивши?

– Мне показалось, что да… – неуверенно произнес официант. – Ну а потом, когда он отключился, понял, что точно да.

– Опишите, как именно он «отключился» и что произошло вслед за этим, поподробнее.

– Момента, когда это случилось, я не видел, был на кухне, – Борисюк заговорил увереннее. – Точнее, видел, но издали, я как раз нес ему десерт – взбитые сливки с шоколадной крошкой и кофе…

– Продолжайте.

– Ну, смотрел на поднос, потом, когда поднял глаза, Илья Рудольфович лежал уже головой на столе, возле опрокинутого бокала, а эти его знакомые стояли рядом, за плечо его трясли…

– Что за знакомые?

– Я их не знаю, это не наши постоянные клиенты… Во всяком случае, в мою смену я не видел их ни разу.

Борисюк поежился, и Олег отметил, что, несмотря на работавший в кабинете кондиционер, бледный лоб официанта покрыт мелкими капельками пота.

– Вы помните, как выглядели эти господа?

– Примерно… Один – довольно пожилой, невысокий, с лысиной. Второй, наверное, лет тридцати с небольшим, блондин. Из красавчиков. Но вообще-то я их не рассматривал специально, даже обрадовался, что в такой… ситуации… у Ильи Рудольфовича нашлись знакомые, есть кому домой его отвезти. И вообще, можно не беспокоить охранника… Я имею в виду нашего: Илья Рудольфович почему-то в основном приезжал без охраны…

– Что значит «в основном»?

– Пару раз, когда у него были деловые встречи, деловое застолье, охрану он брал. Как-то сказал мне, что исключительно потому, что это положено по протоколу, что вообще-то он топтунов не любит и, если кому-то придет в голову его убить, никакая охрана не поможет.

– Вернемся к его «знакомым». Почему вы вообще решили, что они знакомые Стулова?

– Они же сами сказали! И потом… С какой стати они стали бы возиться с пьяным человеком?..

– Что именно они говорили?

Борисюк задумался, наморщив лоб.

– Тот, который моложе, сказал… Сказал, что говорил Илье Рудольфовичу, чтобы не пил на голодный желудок, еще в офисе. А пожилой добавил, что теперь его дочка наверняка обидится. Вроде бы Илья Рудольфович обещал ее покатать перед сном на машине – из офиса, по телефону. Я не уверен, но что-то подобное они говорили…

– Что было дальше? – Левин с немалым интересом отметил, что официант, описывая эту сцену с заботливыми «друзьями» Стулова, уже с трудом сдерживает свою нервозность. Губы Борисюка слегка подрагивали, мелкие бисеринки пота на бледном лбу слились в капельку, которая теперь медленно сползала по левому виску официанта, не делавшего ни малейшей попытки привести себя в порядок, смотревшего куда угодно, только не на следователя.

– Ничего… – почти прошептал он. – Просто они расплатились за Илью Рудольфовича и увели его… Почти вынесли, он был в полной отключке…

– И часто со Стуловым случались такие «отключки»? – намеренно жестко и быстро спросил Олег.

– Нет!.. – Борисюк испуганно глянул на него и снова поспешно отвел глаза. – Ни разу…

– Вот что, Борис Борисович. – Теперь тон Левина, до последнего из его вопросов к свидетелю мягкий и почти сочувствующий, сделался холодным, в голосе следователя зазвучал металл. – Давайте закончим этот спектакль! Что именно и по чьей просьбе вы добавили в вино, предназначенное господину Стулову? Учтите, добровольное признание практически выведет вас из-под карающей руки Закона!..

Олег Борисович Левин, как правило, вел следствие осторожно, ва-банк шел редко: но на сей раз никаких сомнений в причастности официанта к загадочному «опьянению» бизнесмена у него не осталось. Борисюк явно был смертельно напуган не просто вызовом в прокуратуру, в его страхе отчетливо присутствовала нечистая совесть. Фактически он и без помощи Левина был на грани срыва.

Официант с ужасом уставился на следователя, приоткрыв рот, и неожиданно, упав головой на стол, разрыдался, бормоча что-то нечленораздельное.