Фридрих Незнанский - Миллионщица

– Еще как может! – заверил его Денис, поднимаясь на ноги. – Одевайтесь, господин Красных, и побыстрее, нас ждут.

Но у того, видимо, вновь вспыхнули нехорошие подозрения в адрес незваных гостей. Поерзав в кресле, он, наконец, решился, отведя в сторону глаза:

– Но… почему я должен вам верить? А вдруг вы все-таки от Стулова, тем более что ваше нелепое обвинение… Должны же быть какие-то документы, в конце концов?..

– Поздновато вы спохватились насчет документов, – усмехнулся Денис. – Я бы на вашем месте поинтересовался ими сразу. Прошу!..

И к Филиному негодованию Грязнов-младший преспокойно протянул Красных свое подлинное удостоверение.

– Вы… Вы правда из «Глории»? – Впервые за все время на лице хозяина квартиры появилось что-то вроде облегчения. – Я слышал про вас…

– Считайте, что мы вас сегодня спасли, – строго произнес Денис. – Поверив насчет пледа и даже взявшись проводить в прокуратуру. Сегодня вам вообще везет: следователь, ведущий дело, дежурил, правда, уломать его выслушать вашу, прямо скажем, фантастическую историю мне удалось с большим трудом.

Филя, в свою очередь, с большим трудом удержался, чтобы не фыркнуть: во дает Денис Андреич, артист ты наш… В то же время он испытывал восхищение перед тем, как четко, словно по нотам, отыграли патовую ситуацию Грязнов-младший вкупе с Турецким, превратив ее в диаметрально противоположную.

Кто-кто, а Агеев прекрасно понимал, что, будь Красных не столь трусливым мужиком или попадись они ему же на проникновении в его квартиру, но в другой ситуации, неприятностей и им, и «Глории» было бы не избежать… И тем не менее: выжать столько информации не из чего-нибудь, а из самого настоящего прокола, да еще столь виртуозно, как на его глазах сделал Денис, – это надо уметь!

…Спустя примерно полчаса, когда серебристый «лексус» Дениса со странным, облаченным в поношенный спортивный костюм пассажиром на заднем сиденье и молчаливым Агеевым рядом с водителем покинул, наконец, микрорайон Выхино, над Москвой уже вовсю разгорался рассвет – темно-красная полоса охватывала половину столичного горизонта, на глазах прогоняя синеву ночи, гася звезды.

Когда «лексус» достиг знаменитой Дмитровки, в спальне адвоката Виктора Степановича Иванова зазвонил будильник, поставленный им на шесть утра. Виктор редко вставал так рано, но сегодня впереди у него был сложный день: встреча с Ярым, во время которой неизбежно возникнут сложности, затем поездка в охотничий домик, где этот размазня, вероятно, совсем раскис от страха… Мысль о Красных разбудила адвоката окончательно. И полежав еще минуты три, еще раз прокрутив в голове все последние события, он принял по поводу бывшего дружка-приятеля окончательное решение…

То есть принял-то он его еще вчера, но сейчас, лежа в рассветной тишине своей спальни, обдумал и одобрил еще раз: Красных с его трусостью, несомненно, опасен им с Ларой, несомненно опасен! Так что все, что он решил, – действительно правильно.

Виктор Степанович Иванов всегда так делал – обдумывал, едва проснувшись, свои вчерашние решения. Он не сомневался в том, что народная мудрость абсолютно права и утро вечера действительно «мудренее».

Ярый, он же Максим Игнатьев, прибыл к дому Виктора Степановича Иванова минута в минуту к назначенному часу.

К тому моменту адвокат успел не только позавтракать и принять контрастный душ, который считал самой важной процедурой для поддержания здоровья и молодости, но и продумал свой разговор с Ярым в деталях.

Выбравшись из довольно потрепанного сорок первого «Москвича» у знакомого подъезда, Игнатьев настороженно и по возможности незаметно огляделся. На первый взгляд, все вокруг было обычным для этого раннего часа – от сонных школьников, хмуро выползающих из подъездов с рюкзачками за спиной, до бодрых собачников, уже возвращавшихся после выгула своих питомцев. Однако что-то все же было причиной внезапно возникшего беспокойства, волной накатившего на Ярого и тут же отхлынувшего. К подобным симптомам Игнатьев относился серьезно, поскольку звериное чутье на опасность никогда не подводило его и именно благодаря ему он топтал зону всего единожды – в дни далекой, неопытной юности…

Ярый нарочито медленно повозился с замком «Москвича», который давно уже просился у своего хозяина на свалку, и еще раз исподтишка осмотрелся… Нет, ничего такого, чем бы можно объяснить мгновенную тревогу, вокруг не просматривалось, да и сама предупредительная «волна» больше не беспокоила… Тем не менее пред светлые очи адвоката он заявился не в лучшем настроении.

– Кофе будешь? – вместо приветствия, буркнул Виктор, встретив своего гостя, чем окончательно разозлил Ярого: за столько лет общения этот козел так и не запомнил, что кофе Игнатьев терпеть не может! Однако сумма, названная Ивановым (точнее, не названная, а предложенная на уровне арифметики), заставила его смолчать, всего лишь мотнув в ответ головой.

– Тогда пошли…

Все свои деловые разговоры адвокат, несмотря на то что жил один, вел в кабинете, снабженном звукоизоляцией, полагая, что береженого и Бог бережет…

Едва они расположились – Иванов за массивным письменным столом, а Ярый в кожаном кресле по другую его сторону, – как Виктор Степанович перешел к делу.

– Значит, так: половину суммы ты получишь прямо сейчас, а клиент тебе, можно сказать, знаком… – По стеклу, покрывавшему обитую зеленым сукном столешницу, в сторону Ярого скользнул плотно набитый конверт и фотография. – Но это не все… После того как дело будет сделано, уберешь еще одного м…дилу, который может испортить нам всю оперу…

По меньшей мере один вопрос – о том, почему на сей раз сумма двойная, для Ярого вроде бы прояснился. Он глянул на второй снимок и, не удержавшись, хмыкнул: этого типа он пару раз видел в обществе адвоката.

– Есть, правда, еще одно условие…

Ярый насторожился и вопросительно уставился на Иванова: в своей работе условия обычно ставил он, а не заказчик. Впрочем, послушаем, чего именно от него хотят на сей раз.

– В общем, так… Работать тебе на этот раз придется со стволом и в перчатках, после того как закончишь… все, ствол оставишь там же…

– Где – там? – сухо поинтересовался Ярый, в упор разглядывающий адвоката.

– Спрашиваешь по существу, – спокойно усмехнулся тот, без особого напряжения выдержав взгляд бандита. – «Там» – это в моем охотничьем домике, где этот м…дила в данный момент прячется от пока что воображаемой опасности…

– Ты не забыл, что пукалок я не люблю? – Игнатьев прищурился.

Убивать Ярому приходилось за последние годы не раз и не два, однако профессиональным киллером он себя не считал. На «мокруху» шел либо в крайних случаях, либо за хорошие деньги, нуждался в которых постоянно, поскольку в его руках они почему-то не держались – таяли со скоростью апрельского снега. Пару раз, как выражался сам бандит, он «зашиб» двух шлюх в припадке ярости, на одной из которых едва не погорел, если б не Иванов… Но если уж дело доходило до «мокрухи», пользоваться в качестве оружия предпочитал либо собственными руками, либо ножом… И такое бывало.