Фридрих Незнанский - Сенсация по заказу

Он встретился с госпожой фон Кресс в открытом ресторанчике в полусотне метров от ее собственного дома. Высокая, изящная, ухоженная женщина в светлых брюках свободного покроя и голубой блузе помахала ему рукой.

— Я уже заказала два кофе. Садитесь, не пожалеете. Извините, в гости не приглашаю, мой муж не любит все, что напоминает ему о моей прежней жизни.

— В частности, любой посторонний человек из России?

— Просто Россия кажется ему опасной. А он очень боится меня потерять.

Турецкий отставил свой сарказм в сторону.

— Что ж, последнее замечание делает ему честь. Первое комментировать не стану.

— Я люблю Россию, бываю там иногда — все же кое-какие друзья остались. Но за границей чувствую себя свободнее и лучше.

Турецкий кивнул. Он встречал много таких людей и не осуждал их.

— А почему фон?

— Мой муж австрийский барон. Это его родовое гнездо. Конечно, при коммунистах тут было что-то совсем другое, но несколько лет назад он выкупил фамильную собственность, так что… Как-то странно говорить по-русски, — задумчиво сказала вдруг Алла.

— Вам что же, совсем не с кем?

— Почему же, иногда я отрываюсь и матерюсь так, что стены дрожат. Слава богу, никто ни слова не понимает. — Муж не понимает ни звука, и слава богу. — Она улыбнулась тонко очерченным ртом. — А с дочерьми я не вижусь. Одна — в Америке, вторая — в Швейцарии. У старшей — своя семья в Бостоне, муж американец. Младшая учится в университете. Видимся раз в год.

Турецкий мысленно примерил на себя эту благополучную, в высшей степени комфортную жизнь и подумал: смог бы он так? Без семейных скандалов? Без взаимных упреков и примирений? Без Нинки, которая растет не по дням, а по часам, да вообще-то уже и выросла? Без друзей? Без Москвы, наконец?… Какой тут может быть выбор вообще? Смешно даже было спрашивать себя.

— Дом у вас красивый, — сказал Турецкий, чтобы заполнить паузу и не приступать сразу к деловой части.

— Да… С ним связана знаменитая легенда. У местного барона, далекого предка моего мужа, была дочка, которую полюбил бедный кузнец. Барон был мужчина строгих правил, блюл фамильную честь и не соглашался отдать единственную дочку за этого пролетария. Но влюбленные продолжали встречаться, и вот у дочери барона неожиданно (ха-ха!) появился ребенок. В общем, барон был вынужден их поженить. Но мысль о том, что дома у него поселится простолюдин, была невыносима, и тогда барон придумал коварное испытание. Предложил кузнецу поселиться в доме, если тот за одну ночь выучится играть на скрипке, и, как гласит легенда, чудо произошло — он выучился. Барон, однако, не сдержал условий контракта и отравил молодого человека… Такая вот легенда. Красивая и страшная, вы не находите?

— Да, — кивнул Турецкий. — И в таком доме вы живете?

— Ну в привидения я не верю. А кроме того, я обошла все чердаки и подвалы с фонариком. — Алла улыбнулась. — Впрочем, эту легенду рассказывают здесь и про другие дома.

Турецкий решил, что настал удачный момент.

— Кстати насчет строгого отца семейства. Как ваш бывший муж следит за успехами дочерей?

— Герман? — удивилась Алла. — Вот уж нашли строгого отца семейства! Я уж сто лет о нем не слышала. Нет, я знаю, конечно, что он крупный бизнесмен, ну так это же еще при мне было. Я уехала из России…

— В девяносто восьмом году, я знаю. Меня интересует, вы поддерживаете отношения?

— У него неприятности?

— Отвечать вопросом на вопрос — дурной тон, — улыбнулся Турецкий.

— Только не на такой вопрос.

— Тогда я отвечу первым. У него совершенно никаких неприятностей. Настолько, что на приглашение на встречу в Кремле с представителями крупного бизнеса он отвечает отказом.

— Узнаю Германа, — засмеялась Алла. — Хорошо, тогда я скажу. У нас есть договоренность, согласно которой он не лезет в мои дела. А его дела меня никогда не касались. — Она немного задумалась. — Мы не виделись с момента моего отъезда. А уж не говорили по телефону, пожалуй, лет пять.

— Ни разу?

— Нет.

— В том числе за последний месяц? Припомните, пожалуйста. Может быть, какие-то электронные сообщения или через вторые руки?

Она покачала головой — спокойно и уверенно. Потом взмахом ресниц подозвала официанта и что-то шепнула ему по-чешски. Турецкий любовался этой женщиной.

— А когда вы бываете в России?…

— Я не вижусь с ним… — Она прикурила тонкую коричневую сигарету. — Знаете, жизнь на Западе наложила на меня свой отпечаток. Я не знаю, сколько мне жизни отмерено, и потому стараюсь относиться к ней бережно и не тратить ее по ерунде… По ерунде… — Она снова засмеялась. — Какое чудесное слово!.. Сочное, всеобъемлющее. Все-таки приятно говорить по-русски вслух.

— А думаете вы на каком языке? — заинтересовался Турецкий.

Алла запнулась.

— Вы меня врасплох застали. Наверно, это зависит от контекста, говорю с мужем — думаю по-немецки. Вот сейчас по-русски, конечно! Знаете, — порывисто сказала она, — я вам очень признательна за эту нечаянную встречу.

Турецкому даже стало неловко.

Впрочем, женщина тут же вернулась на деловой лад.

— Так вот. Я не буду вас спрашивать, зачем вам все это надо. Все равно правды не скажете. Вас почему-то интересует мой муж. Хотите знать, как мне с ним жилось? По всякому. У меня прекрасные дочери, и он приложил к этом руку, нельзя отрицать. Правда, сейчас совсем ими не интересуется, и вот это уже у меня в голове не укладывается… Но жилось мне с ним тревожно. Времена были такие. В России еще постреливали. А он как раз свою фармацевтическую империю сколачивал. Как и все, был уверен, что уж с ним-то ничего не случится. Впрочем, оказался прав. Но… он меня тяготил. Подавлял. Я давно уже была самостоятельным человеком, а он, кажется, даже мысли такой не допускал. В России я себя плохо не чувствовала. У меня было все. Я могла позволить себе какие-то вещи, которые не могу сейчас. Но, уехав из России, я стала счастлива. Мой нынешний муж часто цитирует своего соотечественника Витгенштейна: «Решение жизненной проблемы мы замечаем по исчезновению этой проблемы».

— Какая же проблема у вас исчезла?

— Внутренняя несвобода. Что-то там подавляло меня. Герман не говорил мне — уйди с работы, но я почему-то это сделала под его влиянием. Герман не говорил мне — сиди дома с детьми, но так и выходило! И даже когда их отправили учиться за границу, ничего не изменилось. А может, и стало хуже. К счастью, я познакомилась с Вальтером, моим вторым мужем. Вот и вся история. И закончим на этом. А теперь, — она огляделась, — давайте я угощу вас обедом. Хотя он в этом ресторанчике. Здесь готовят прекрасный пструх.

— К-кого? — слегка опешил Турецкий.

— Форель. Смешное слово, да?

В ресторанчике к каждому блюду прилагалась карточка с рецептом, и, хотя пструх был как пструх (хотя вообще-то форель испортить трудно!), Турецкий не преминул воспользоваться случаем, чтобы стянуть карточку.