Фридрих Незнанский - Пуля для следователя

— Наверное, до трех. В случае чего созвонимся.

Турецкий специально приехал пораньше, чтобы до разговора с прокурором посмотреть дела, отобранные им у Юрия Поливанова.

Касаткина они застали в его кабинете. Высокий, худощавый человек в коричневом костюме и полосатой рубашке с галстуком, Марат Александрович подготовился к визиту москвичей. Он сразу показал им все папки с нужными делами. Турецкий велел Галине читать про фальшивые банкноты, а сам принялся изучать дело про убийство троих предпринимателей, время от времени задавая Касаткину уточняющие вопросы.

— Если я правильно понял, металлургический завод — это холдинг, куда входят еще два предприятия поменьше: механическая фабрика «Стандарт» из Нижегородской области и «Прибормонтаж» из Владимирской.

— Да, они коллективные владельцы акций металлургического. У них на двоих было тридцать три процента.

— И все три совладельца почти одновременно убиты. А новый генеральный директор головного предприятия, заняв этот пост, до сих пор не появлялся в России.

— Балясников живет за границей, кажется в Люксембурге. Тут работают по доверенности его люди. Но договор с Охапкиным насчет новой сигнализации подписывал он. Видимо, кто-то к нему ездил в Люксембург. Не удивлюсь, если это был сам Охапкин. Или гендиректор заранее поставил отдаленную дату.

— Неужели Охапкина до сих пор не могут найти? — удивился Александр Борисович, уже узнавший это из материалов дела.

— Выходит, так. Наверное, при составлении договора пользовался фальшивым паспортом.

— Аванс этот, сто тысяч, он получил?

— Не знаю, как раз сейчас и занимаюсь выяснением. У Юрия Павловича никаких данных на этот счет не оказалось.

По мере чтения у Турецкого возникали новые вопросы. Чтобы не повторяться, решил обратиться с ними непосредственно к прокурору. Все-таки Юрий Поливанов регулярно отчитывался ему о ходе следствия.

Стоило Александру Борисовичу войти в кабинет, как Селихов с места в карьер начал почему-то говорить о судах присяжных. Он прочитал в газете статью, критикующую эту судебную разновидность, и теперь полемизировал с ней, излагая свои соображения московскому «важняку». Утверждал, что суды присяжных — это высшее проявление демократического правосудия, потому что штатные судьи в большинстве своем послушны или продажны, а присяжные искренни и беспристрастны.

Турецкий в зародыше пресек риторический диспут, заговорив о том, ради чего пришел:

— Виктор Николаевич, насколько я понял из дела об убийстве троих бизнесменов, в числе которых генеральный директор металлургического завода, его длительное время пытались сместить с должности. В конце концов соперникам это удалось.

— Такое сейчас случается сплошь и рядом, — вставил прокурор.

— Трудно отрицать. В данном случае получается, что Поливанов достаточно близко подошел к развязке. И в то же время в его доказательной базе отсутствуют некоторые опорные точки.

— Какие вы имеете в виду?

— Ну, например, из дела ясно, — надев очки, Александр Борисович, посмотрел на листок бумаги со своими записями, — что летом прошлого года арбитражный суд Нижегородской области прекратил производство по иску коллективного акционера металлургического завода — механической фабрики «Стандарт» — об исполнении решения совета директоров о назначении нового гендиректора. При этом истец предоставил в суд выписку из протокола совета директоров, характеризуя ее как фиктивную. Из контекста следует, что эта выписка имеется в деле. Однако я ее там не обнаружил.

— Куда ж она могла деться?!

— Вы меня спрашиваете?! А я как раз хотел узнать об этом у вас.

— Ах, Александр Борисович, как четко вы уловили специфику столь запутанного дела, — с нотками восхищения в голосе усмехнулся Селихов. — Я над ним долго голову ломал, а вы — раз-два и в дамки. — Он посерьезнел. — Вы знаете, я тоже обратил внимание на отсутствие этого и ряда некоторых других документов. Спрашивал Поливанова и не мог добиться внятного ответа. Получалось, вроде бы они есть, указаны в описи, упоминаются, и в то же время их нет. Такой вот парадокс. Конечно, о мертвых принято говорить либо хорошо, либо ничего. Но мы все-таки не в курилке судачим, не перемываем людям косточки от нечего делать. Я объясняю все эти огрехи элементарной несобранностью. К Юрию все относились прекрасно: замечательный сын замечательного отца, у него масса положительных качеств. Однако иногда он сильно злоупотреблял нашим доверием, действовал спустя рукава, надеялся на извечный русский «авось». Так и с этим делом. Расследовал он его долго и малоэффективно. В конце концов я отобрал у него два дела под благовидным предлогом. Сказал, что одно вообще прекращаю, хотя полной уверенности о его прекращении у меня нет и сейчас.

— Вы имеете в виду фальшивомонетчиков?

— Да. А второе решил передать Касаткину под тем соусом, что хочу поручить Поливанову более актуальные дела, которые могут получить резонанс в связи с приближающимся юбилеем Победы. Хотя понимаю, раскрутить тройное убийство гораздо важнее. Надеюсь, опытный Касаткин с ним справится. Он из тех, кто медленно запрягает, да быстро едет. А Юрий явно оказался в тупике. У него случилось нечто вроде творческого кризиса, можно сказать, забуксовал парень. Отсюда провалы логики, потери документов.

— То есть вы в курсе того, что потери были.

— Разумеется. Касаткину придется их восстанавливать, искать копии. Ведь были утрачены некоторые оригиналы.

— Виктор Николаевич, вы утверждаете, последнее время Поливанов находился в кризисе. Как долго тянулся этот период?

— Пожалуй, с осени. Я даже обратил внимание на его хандру. По осени у многих людей бывает депрессия. Списал на это. Со временем гляжу — не проходит.

— Может, виной тому были какие-то внешние причины?

— Сейчас начинаю склоняться к этому все больше и больше. Следователь — должность рисковая, не вам мне рассказывать. Тут и месть возможна. Народ нынче без тормозов. По любому поводу хватается за оружие, за взрывчатку. Действительно напортачил Нобель со своим динамитом, выпустил джинна из бутылки.

Почувствовав, что собеседник норовит перевести разговор на другую тему, Турецкий предпочел покинуть прокурора. Он вернулся в кабинет Касаткина, где составил для Марата Александровича реестрик, на что тому нужно обратить при расследовании первостепенное внимание.

— Дело об убийстве обоих Поливановых Генеральная прокуратура забрала. Но раз вы начали им заниматься, то продолжайте. Нелепо бросать на полпути, люди будут удивлены.

Касаткин выслушал это сообщение московского «важняка» с каменным лицом.

— Очень разбросанное дело. Организации морочат голову с ответами на мои запросы.