Фридрих Незнанский - Страсти по-губернаторски

— Ты разве его боишься, папа? — удивилась дочь.

А мать с тревогой смотрела на нее — больше всего она сейчас не хотела семейного скандала, который мог вспыхнуть в любую секунду, такие уж характеры у папаши с дочерью — вспыльчивые. Но обошлось.

— Я не боюсь, — сказал Полтавин, — ни его самого, ни его друзей. Но мы все живем в обществе. Мы — руководители, и ссориться нам нельзя. Иначе будет бардак, пожар, который уже не погасить никакими испытанными методами и мерами.

— Даже если человек подлец? — не отставала Ира.

— А вот это надо еще доказать, — сухо ответил генерал и поднялся. — Меньше обсуждай слухи и не разноси… сплетни. У тебя серьезные события на носу — диплом… прочее… Думай лучше об этом.

3

— А сержантик-то был героическим пареньком, — с сожалением сказал Илья Ильич Богодухов, пожилой судебно-медицинский эксперт, которого за глаза звали Стариком. — Красная Звезда, орден Мужества — не в бирюльки играл.

— Чем же это он его? — наклоняясь над трупом и подсвечивая фонарем, спросил его ровесник, эксперт-криминалист Лапин. И сам себе ответил: — Похоже, картечью.

А Богодухов лишь печально кивнул и вынул из кармана мобильный телефон, чтобы вызвать труповозку и доставить тело в морг городской больницы для вскрытия. Ему здесь, по существу, делать больше было нечего.

Руководитель следственно-оперативной бригады Михаил Юрьевич Зотов, чем-то отдаленно напоминавший своего великого тезку-поэта, может, именно молодостью и серьезным отношением к делу, приглашал в микроавтобус свидетелей происшествия и при свете тускловатой лампочки проводил допросы и писал протоколы.

Тем же фактически занимался и Женя Прибытков, молодой оперуполномоченный. Он уже обошел квартиры, записал фамилии свидетелей и вызывал их по одному к следователю, помогая ему. О самом «стрелке» речь пока не шла. Они договорились отправиться к нему позже. Васильчиков, они уже выяснили фамилию убийцы, был им достаточно известен как скандальный, крикливый, но обладающий серьезными связями адвокат. Но главное, он был депутатом, без участия которого не проходил в Законодательном собрании ни один скандал. Поэтому вытаскивать его сюда, во двор, где в оцеплении полосатых лент еще лежал труп, а вокруг толпились жильцы дома, в котором проживал только что вернувшийся из госпиталя парень-орденоносец, было бы крайней неосторожностью. Несмотря ни на какие оправдания и ни на какие «неприкосновенности», депутата запросто могли бы в лучшем случае покалечить возмущенные соседи. Ну а в худшем — просто растерзать, так как общее возмущение достигло предела. Да тот и сам бы не решился явиться сюда. Разве что теперь уже с пулеметом, как, криво усмехаясь, заметил опер Женя Прибытков. Наверняка тот из своих окон видел и по людскому мельтешению, вою милицейской сирены и огням мигалок понимал, что здесь уже работает оперативно-следственная бригада. И, как непосредственный участник происшествия, должен был бы сам выйти к следователю. А он между тем затаился, как мышь под веником. Значит, не все тут так, как ему хотелось бы.

Впрочем, чего хотелось бы Васильчикову, никто из бригады не интересовался, дойдет и до него очередь.

Тут, вообще говоря, имелась еще одна тактическая сложность. Опять же все о том, что он — депутат, зампред Законодательного собрания. У них же статус свой, откажется говорить — и никакими средствами его не заставишь, да и делать этого нельзя. Но совершено убийство! Совершено депутатом, будь он проклят, а значит, он все равно должен за это отвечать. А уж суд пусть решает, что с ним делать. Убийце иммунитет не поможет. Преступление-то особо опасное. И то, что имелась угроза его жизни, тоже пока никак не подтверждалось. Напротив, это именно он представлял собой опасность для общества — вот такая вырисовывалась постановка вопроса.

— Доктор! — услышал Богодухов плачущий женский голос. — Помогите, пожалуйста!

— Где? Что еще? Кому нужна помощь? — Богодухов увидел перед собой молоденькую девушку. — Это вам плохо?

— Нет, — замотала та из стороны в сторону коротко стриженной головой. — Арькиной маме плохо. Она в тридцатой квартире. Это на седьмом этаже, и лифт работает, пожалуйста, доктор!

— Простите, а кто она? И какое отношение имеет к делу? — Богодухов нахмурился — врачей надо вызывать!

— Это мама убитого… погибшего. Его Архипом звали, а мы — Ариком…

— А, это другое дело. Семен, слышишь? — обратился он к эксперту-криминалисту. — Как приедут, пусть в городскую везут. Я с утра займусь.

И, закрыв свой чемоданчик, в котором тоже здесь, возле трупа, никакой нужды не было, он пошел за девушкой к подъезду.

— Михал Юрьевичу — пламенный! — услышал Зотов добродушное приветствие и поморщился — такой тон был сейчас более чем неуместным.

Следователь поднял голову и увидел Артема Захаровича Плата — высокого тридцатипятилетнего брюнета в простенькой курточке и непременной кепке, напоминающего одного из популярных актеров из телевизионных сериалов про всякие подвиги в борьбе с террористами.

— Привет, Женя. — Плат широкой ладонью похлопал по плечу, точнее, по погону старшего лейтенанта милиции Прибыткова. — Как дела? Когда меня догонишь?

Сам Плат был все еще капитаном милиции, старшим оперуполномоченным, и тому были свои причины.

— Догонишь тут, — пробурчал Прибытков. — Привет. Вот сидим… А ты чего приехал?

— Сам, — Плат поднял указательный палец, — прислал.

— За нами следить? — не отставал Женя.

— Ну а за кем же, — добродушно отозвался Плат.

— Артем Захарович, — сухим тоном заговорил Зотов, — если вы с официальной миссией, то можете ознакомиться, а если нет, то…

— …прошу не мешать? — с улыбкой закончил за него Плат. — Можно сказать, с официальной. Но исключительно в плане рекомендаций, не больше. Разрешите ознакомиться? — Он кивнул на листы протоколов.

Михаил Юрьевич подвинул Плату исписанные страницы показаний свидетелей, а тот, чуть слышно хмыкнув, взял их и, присев на боковое сиденье, стал внимательно и быстро просматривать. Видимо, вопросов по ходу чтения у него не возникало, и он только кивал и откладывал прочитанные листы в сторону.

— С самим-то еще не беседовали? — спросил, ни к кому не обращаясь конкретно.

— Пока нет, — ответил Зотов, поняв, о ком речь.

— Молодцы, вместе сходим. — И Плат продолжил чтение.

Были опрошены двенадцать человек. Двое из свидетелей показали, что Архип Кураев действительно якобы угрожал своему убийце, называя его гнидой, но никаких собак на него не спускал, а все произошло с точностью до наоборот. А что кричал он, то есть покойный теперь Архип, то его можно понять. Когда видишь, как на твою вполне смирную собаку набрасывается злобный бультерьер и начинает ее душить, еще не так озвереешь. А своего пса Васильчиков здесь выгуливает постоянно, запрещая при этом появляться в скверике, где оборудована детская площадка, не только всем другим «собачникам», но и вообще детишкам, это во дворе многим давно известно. Да родители и сами не выпускают детей, боятся. Рассказы-то о том, что депутат может сотворить все, что хочет, и ничего ему за это не будет, слышали многие. А вот только Архип не знал этого. Сам он ни на кого не нападал, но что кричал и ругался, это слышали с балкона. И подтверждали этот факт только двое, а все остальные вообще отрицали какие-либо угрозы со стороны Архипа.