Фридрих Незнанский - Самоубийство по заказу

И девушка приготовилась ехать в часть. Она была уже наслышана, что в условиях московской толчеи каждому приезжему человеку требуется соблюдать особую осторожность. Да каждый день телевизор показывает: там избили, там ограбили, там у старушки сумочку из рук вырвали и еще, в придачу, по голове огрели, там – то, там – се… Короче, не клади все яйца в одну корзину.

Послушавшись совета Столешниковой, Лана отказалась от мысли тайно записать разговор с капитаном, если он, разумеется, состоится, на диктофон. Действительно, не стоит рисковать. Еще отнимут, разобьют, а вещь дорогая. Впрочем, и записывать там вряд ли придется. А ответы на те несколько вопросов, которые она собиралась задать этому Андрющенко, можно и запомнить. Или записать на бумажке уже в электричке.

И Лана поступила грамотно. Она положила в карман джинсовой курточки только паспорт, чтобы в части ей могли выписать пропуск к капитану, проездной на метро и немного денег на электричку. А деньги на авиабилет, вместе с остальными документами – студенческим билетом, удостоверением внештатного сотрудника газеты «Молодежь Забайкалья», и своими вопросами к капитану, записанными на листке бумаги, чтобы потом по ним ориентироваться, оставила в сумке, которую и вернула в камеру хранения. Номерок за свои вещи сунула в карман джинсов, а горничной сказала, что выезжает. Еще она надеялась, что во время разговора с капитаном ей удастся уговорить его разрешить ей еще раз, хоть на пяток минут, увидеться с Адькой. Но это уж, как повезет…

Дорога была знакома, и Лана думала уже не о том, как доехать, а о чем она станет говорить с капитаном. Тщательно, повторяя про себя по несколько раз, снова формулировала простые и четкие вопросы, запоминая их последовательность. Потом стала отбрасывать лишние, затягивающие разговор, и в результате их осталось несколько. Ответь на них капитан Андрющенко, и можно будет говорить уже о концепции статьи. Вот – слова, а вот – факты.

Она рассчитывала на то, что придется упрашивать, почти уламывать своей просьбой, но получилось все иначе. Капитан принял ее немедленно, словно давно ждал и был уверен, что она обязательно приедет. Ну, разумеется, не позавтракать, так пообедать, о чем речь?! Видно, не встречал он еще в своей жизни отказов – от женщин, разумеется…

Более того, капитан даже сам пришел на КПП, чтобы встретить ее и… Нет, он и не собирался провожать ее в расположение части, зачем? Там теперь ей совершенно нечего делать… Там сейчас вообще никому нечего делать. Почему? Он, конечно, расскажет…

Сегодня капитан не казался таким откровенно пресыщенным и вальяжным, как накануне. Да и с пробором, показалось Лане, было у него что-то не так. Причесан, но без подчеркнутой тщательности, словно торопился. Даже легкий порез на скуле – от бритья. Папа Ланы, когда опаздывал на работу, а с вечера забывал бриться, вот также мог нечаянно, от торопливости, порезаться. Но он клочком газетки, коих в доме всегда было много, залеплял на короткое время, а потом смывал. А это, видимо, просто прижег одеколоном. Вон, и запах от него какой-то резкий, сладковатый, а, в общем, неприятный. Таким одеколоном, по мнению Ланы, могла бы пользоваться разве что гулящая женщина, ну, проститутка, чего простого слова-то стесняться? А если такой одеколон употребляет мужчина, так только тот, который ничего не смыслит в настоящем мужском парфюме. Уж это Лана как-нибудь знала. Чита хоть и далекий от Центра город, но настоящих интеллигентных мужчин в нем достаточно. И с настоящими французскими одеколонами, не говоря уж об итальянских и прочих, тоже нет теперь напряга.

Так что предлагал капитан? Все то же, естественно. Вон, поблизости очаровательное кафе. Прекрасная кухня, а сейчас как раз время ланча. Он произнес это слово с таким апломбом, будто соблюдал режим исключительно по-английски. Денди лондонский, видишь ли… с распахнутым воротом форменной рубашки поверх майки какого-то болотного цвета, – неприятного.

Лана не преминула спросить, не удастся ли ей, пользуясь особым расположением «господина капитана», – ах, как он сразу заулыбался, прямо бархатом по сердцу! – встретиться перед отлетом еще раз с Андреем, ну, хотя бы на пять минуток, можно даже через решетку ограды у КПП?

Она, конечно, заметила, как в прозрачных глазах капитана вдруг что-то метнулось, словно тень от пролетевшей мимо вороны. Но как-то не обратила на это внимания. Ну, вероятно, придется снова упрашивать, а этот мерзкий хлыщ станет, видимо, по привычке уже, выдвигать свои условия, намекать, например, на то, что вот если бы девушка пообещала еще и поужинать с ним сегодня, то вот тогда… и так далее. Ясны ведь его скверные намерения. Но, в конце концов, такого сукиного сына не грех и обмануть. Пообещать, а с Адькой хоть перемигнуться на прощание – неизвестно теперь, когда состоится следующая встреча, да и состоится ли здесь, – ну, а самой уехать в Москву, к Елизавете Алексеевне. Не станет же этот торчать около забора и ждать, когда девушка «соизволит»… Но на ее прямой вопрос, – вот теперь уже точно! – он явно растерялся. Но лишь на миг. И, словно бы, взяв себя в руки, открыто улыбнулся.

– А интересно мне, каким образом вы это сделаете? Отправитесь в глухие леса под Нижним Новгородом? – капитан прямо-таки сочился радушием, но глаза – это показалось Лане очень странным – были беспокойны. Даже тревожны. Но он старательно скрывал свой взгляд, избегая смотреть прямо в глаза, как нахально делал это вчера, когда вовсе не стеснялся «подробно» разглядывать девушку. – Вы разве не в курсе? И что, он вам не писал, что лето – самая жаркая солдатская пора? Учебные лагеря… неустанный физический труд… стрельбы… учения… Не писал? И вчера ничего не рассказал?

Но говорил он так, будто был абсолютно уверен, что Лане обо всем этом прекрасно известно. Тем более, о наказании этого мудака ей рассказывать не надо. Уехал, нет его…

Она вспомнила, что да, в одном из коротеньких писем Адька сообщал, что с середины июня их в расположении части в Подмосковье может не оказаться, она читала. И Лана кивнула, но удивленно.

– А что, разве у вас на сборы дается только одна ночь? – произнесла максимально благожелательным тоном. – И вы все успеваете?

– Почему одна ночь? – удивился он. – Мы с весны готовимся обычно. Подошел срок, вот и… отправились… – он опять словно сделал попытку отвести взгляд в сторону. Что это с ним сегодня творится?

– Но вчера он ни словом не обмолвился об отъезде. Почему?

– А как же! – с жаром воскликнул Андрющенко. – Я вижу теперь, что он молодец! Значит, не зря давал присягу! Все наши передвижения, каждое изменение в дислокации части является секретом. Это – военная тайна! – И, как само собой разумеющееся, еще раз подтвердил капитан: – Молодец! Так и надо! Да, я вижу, солдатская наука, наконец, пошла ему на пользу. И осталось уже не долго ждать, как ваш Андрей Хлебородов превратится в образцового солдата.