Фридрих Незнанский - Последнее слово

— Нет, давай сделаем лучше. Допить — это само собой. Но мы не пойдем, а поедем. Зачем же у меня внизу машина?

Поремский вспомнил, что видел напротив подъезда Турецкого милицейскую «шкоду» с мигалкой, еще и удивился, что милиция ездит на всевозможных иномарках. Так вот, значит, чья…

— А потом? — спросил Гордеев, зевая.

— А потом мы поедем к тебе, тяпнем по маленькой, и ты ляжешь спать. А я поеду к себе домой. Но не раньше чем Володька нам расскажет… Впрочем, тебе наверняка неинтересно будет. — Он хлопнул Гордеева по плечу.

— Почему? Я тоже следователем был! Мне интересно. Или вы считаете, что мне нельзя слышать? Ну тогда другое дело, тогда я вас покидаю. Я все сказал.

«Наверняка они выпили далеко не две бутылки, — подумал Поремский. — Сидели вроде нормально, а тут приняли еще по полстакана — и почти с катушек. Так же не бывает…»

— Слушайте, мужики, если вам интересно, то оставайтесь, послушаем Володю. Только тогда давайте на сегодня остановимся, — предложил Турецкий, чувствуя, что на кухне назревают обиды.

И народ согласился с ним.

Убрали со стола закуску, вытерли лужицы пролитого коньяка и приготовились слушать, изображая даже преувеличенное внимание.

Поремский достал свой густо исписанный блокнот и три фотографии осужденных.

Гордеев, лишь взглянув, сразу ткнул пальцем в один из них, в портрет Савина:

— Ну вот же он! Мой клиент, чтоб его…

— Спокойно, Юра, — мягко остановил его Грязнов. — Ты же за него гонорар получал. Разве можно так плохо отзываться о человеке, который тебе платит?

— Да совсем не он платил! Фонд поддержки гласности в спецорганах за него платил. А сам он только ахинею нес про то, как всем отомстит.

— Сейчас-то нам уже наплевать, — заметил Турецкий, внимательно рассматривая фотографию Савина. — А знаете, мужики, я, конечно, не врач и не психолог, не психиатр, но, по-моему, у него уже тут не все в порядке со здоровьем. Надо бы показать его специалистам.

— Потрет или самого? — спросил Грязнов.

— Лучше самого. Ну давай, Володя, не томи. Я уже вижу, ты именно тех достал, кто нам и нужен. Эти фотографии завтра же — на опознание. И в цехе, и в бригаде, и у свидетелей.

— Есть их адреса, — вставил Поремский.

— И по адресам пройти. Слава, я тебя прошу. Там может быть небезопасно, нужно прикрытие.

— Уж это мы обеспечим, — хмыкнул Грязнов, тоже разглядывая фотографии. — Было б кого охранять…

— А к этому, — Поремский взял фото Зайцева, — постоянно приезжал родственник. У меня есть точное его описание и даже портрет. По всему видать, чистокровный чеченец. Назывался родственником, но я подумал, что в свете последних событий он вполне мог быть и связником. Это если в деле все-таки всерьез обнаружится «чеченский след», как о том сказано в Интернете. — И Владимир постарался максимально красочно изобразить, как шла в кабинете «кума» работа над портретом, а на плитке в это время «томился» в железной кружке «гонорар» великого художника.

Над рассказом посмеялись, но, когда Поремский достал и развернул карандашный портрет «родственника», лицо у Гордеева странно вытянулось, он даже побледнел слегка, будто ему стало плохо, и смех смолк.

— Ребята, — растерянно сказал Юрий, словно отвечая сразу на все заданные и незаданные вопросы, — я ведь отлично знаю этого мужика. Это Султан Абдурахманович Натоев. Мой клиент.

Юрий конечно же сразу узнал Султана, художник оказался действительно мастером и изобразил человека на портрете очень похожим на оригинал.

Вот тут онемели все остальные. И прозвучал только один вопрос, заданный Поремским:

— Как?

Настала очередь Гордеева рассказывать, как в его консультацию явился этот гражданин и, ссылаясь на каких-то своих знакомых, давших адвокату лестную оценку, уговорил взяться за дело своего товарища. Дело, в сущности, оказалось пустяковым, заранее выигрышным, но гонорар за это последовал более чем приличный. А этот Натоев, мужик какой-то навязчивый, настырный, попытался стать, что называется, чуть ли не другом дома. Юрию стоило большого труда, не обижая его, как-то отшить. Но тот постоянно звонит, справляется о здоровье, интересуется, не надо ли что-нибудь достать. Он служит в какой-то коммерческой фирме, обслуживающей целую сеть ресторанов. И по всему видно, что эти заведения контролирует чеченская диаспора. Вот такая интересная, как теперь начинал понимать и сам Гордеев, сложилась ситуация.

«Народ» задумался, как походя заметил с ухмылкой Турецкий.

— А есть над чем, — абсолютно трезвым голосом сказал Грязнов. — Связи-то, хлопчики, вырисовываются оч-чень любопытные. Значит, что же? Оказывается, с этой минуты мы имеем все необходимые адреса?

— Да, — подтвердил Турецкий. — Но, к сожалению, соблазнительная идея, Славка, которая, вижу, только что посетила тебя, у нас не пройдет.

— Ты о чем? — словно бы удивился Грязнов.

— Послать по указанным адресам оперов, чтобы раз и навсегда закрыть этот вопрос. Было такое желание, только честно?

— Было, а я и не собираюсь скрывать. Вот только этому Натоеву мы не можем ничего предъявить. Разве только задать вопрос: куда девался его родственник?

— А он сбежал? Вы проверяли?

— Яковлев был, разговаривал с отцом Зайцева, тот ничего вообще не знает. А сына он видел только один раз после освобождения. Тот забегал домой, чтобы взять свои вещи, в сумку побросал самое необходимое из одежды, взял у отца немного денег и уехал. Наверное, в Чечню, к родственникам, здоровье после тюрьмы и зоны поправить, там все-таки Кавказ как-никак, минеральные источники. Отец, во всяком случае, у Володьки подозрений не вызвал, хотя кто их, этих чеченцев, знает. Хочу сам взглянуть.

— Это будет правильно. А адрес Натоева у Юры?

— У меня, — сказал мрачный Гордеев. Ему определенно не нравилось то, что волею странных обстоятельств он оказался втянутым в серьезное уголовное дело. Даже с неприятным политическим оттенком. А как же еще можно назвать подготовку террористического акта?

— Вот и славно. Володя, — обратился Турецкий к Поремскому, — может, ты завтра и смотаешься к нему? У тебя есть повод, ищешь Зайцева, Натоев представился в колонии его родственником, тебе стало об этом известно, кому ж и знать про Зайцева, как не ему?

— Я готов.

— Отлично. Славка тогда действительно поговорит с папашей, как его?

— Халметов, — подсказал Грязнов. — У меня с ним будет интересный разговор.

— А к Савину домой пошлем Галю. Только пусть она едет после разговора со мной, есть одна идея. Яковлева бросаем на Злобина. Но ты, Славка, обещал ему прикрытие. Как я теперь понимаю, Злобин и этот Олег Базанов, которым вплотную занимается Паша Лаврентьев, дружки-приятели, и если один из них напрямую связан со скинами, то почему другой не может? Вопрос серьезный. Яковлеву придется обойти всех соседей и того, и другого по-новому. И если они за тобой немедленно установили слежку, — Турецкий кивнул Поремскому, — то за Яковлевым, можете быть спокойны, не преминут.