Фридрих Незнанский - Уходящая натура

— Па-пра-шу предъявить документы!

При этом он ощущал себя суперменом неимоверной крутизны — то ли шерифом со звездой, то ли майором Прониным. И орал, чтобы слышали пенсионерки в соседних домах.

— А кто тут глухой? — поинтересовался Кротов, потирая спину. — И поосторожней со своей палкой. Больно же, твою мать!

— Ма-алчать! — рявкнул, подбадривая себя, охранник, даже не подумав зачитать «задержанному» права. Все же отечественные киногерои были ему, видно, ближе, нежели заокеанские полисмены. — Документы!

И, ткнув автоматом в сторону второго баклана, продолжил глумиться:

— И ты — тоже документы! Сюда!

— Не ори, дружок, — спокойно произнес Демидов, — и не «тыкай» мне, я с тобой водку не жрал. Документы тебе? А с какого рожна? Я не обязан предъявлять гордый российский паспорт всякому встречному-поперечному.

Утюг, оставив Кротова на попечение Краба, тоже вооружившегося десантным автоматом, подошел к странному типу, который, похоже, ничуть не испугался. Остановился, раскачиваясь с пятки на носок, сощурил зло глазки.

— Ты, папаша, поберег бы здоровье. — И демонстративно снял автомат с предохранителя. — Ну-ка быстро оба к машине! Наркотики или оружие при себе или в транспортном средстве имеете?

Разрешения на ношение оружия у сотрудников «Глории», разумеется, были. Но сами стволы оставались в оружейной комнате конторы в специальном сейфе, откуда без особой необходимости его и не брал никто. Поэтому Владимир Афанасьевич предпочел, не возражая, отступить к «девятке». Его примеру последовал и Алексей Петрович. К чему дразнить гусей?

— Руки на капот! Ноги шире! — Утюг ударами тяжелого ботинка попытался раздвинуть ноги сыщиков, опершихся ладонями на нагретый весенним солнцем металл авто. — Отвечать на вопрос!

— Вы что ребята, сдурели? — повернул голову Кротов. — Не много ли на себя берете?

И вновь получил за это стволом под ребра.

— Не имеем. Нет у нас ничего, — ответил-таки на вопрос Демидов. — Кроме паспортов, которые мы предъявим представителям правоохранительных органов, а не бандитской шобле. И этих представителей я сейчас вызову.

Он, оставаясь спиной к «церберам», снял ладонь с капота и потянулся к ремню за мобильным телефоном.

— Йо-о-о! — в ярости завопил Утюг, перехватывая автомат за ствол и вскидывая прикладом вверх, чтобы, подобно молоту, опустить его на голову ненавистного типа, ничуть его не убоявшегося.

Жест заметил Кротов.

— Демидыч! — крикнул он.

Дальнейшее произошло буквально в течение секунды. Демидов, резко обернувшись к охраннику, который уже занес над головой оружие, сильным ударом ноги опрокинул того на спину. Крепкий на вид Утюг с хриплым вскриком скорчился, падая и громко ударяясь затылком об асфальт. Автомат полетел в сторону, но Демидыч в прыжке подхватил его и заорал:

— Бросай ствол!

Водитель с перепугу бросил и свой автомат. Но тут же, словно опомнившись, ринулся с кулаками на довольно щуплого внешне Алексея. Однако сыщик оказался быстрее и ловчей тяжелого и менее поворотливого Краба — тот и опомниться не успел, как, сбитый подножкой, полетел башкой вперед, проехав физиономией по грязному асфальту. Прыгнувший на него сверху Кротов вмиг завернул обе его руки за спину и надавил коленом, да с такой силой, что водитель джипа взвыл от боли и с воплями замолотил по асфальту и ногами, и головой.

Откуда ему было знать, что щуплый, потрепанный с виду мужик был когда-то чемпионом молодежной сборной Москвы по самбо. И только обидная травма не позволила ему продолжить спортивную карьеру. Но навыков он не терял и поддерживал форму, регулярно работая в спарринге с Филей Агеевым в те часы, когда Грязнов арендовал для «Глории» весьма приличный спортзал в соседней школе.

Владимир Афанасьевич тем временем подобрал оба автомата, снял у охранников с ремней наручники и застегнул на руках лежащих ничком «драчунов».

Утюг, придя в себя, грязно матерился и обещал всем им показать теперь такое, отчего застывшая в открывшейся двери «Логики» женщина пришла в себя и стыдливо засмеялась, передумав звать на помощь.

— Ну и что теперь с вами делать? — спросил Демидыч незадачливых суперменов. — Наказать или отпустить с миром? Как считаешь, Леш?

— Вообще-то хамство спускать нельзя, — размышлял самбист. — Но нам еще эту фирму потрясти придется. Поэтому предлагаю простить. И ничего их начальству не докладывать. Тогда они у нас как бы в долгу станутся.

— Ну что же. Пусть так. — Демидов легонько пнул лежащих. — Подъем! Проверим теперь ваше транспортное средство.

Доведя сладкую парочку до «чероки», он с удивлением обнаружил внутри ухмыляющегося Мичурина. Пожал плечами. Швырнул ему ключи от «браслетов».

— Повезло вам, парни. Есть теперь кому позаботиться. Советую впредь быть осторожнее с добропорядочными гражданами. И не советую пытаться снова перейти нам дорогу.

Когда «девятка» отчалила, мрачный Утюг, потирающий периодически то затылок, то запястье, прошипел Коле Иванову:

— Смотри мне, Мичурин! Ты ничего не видел и не слышал. Понял?

— А мне-то что? — Проблемы Утюга Колю больше не волновали.

3

— Вы позволите? — Произнесено было без акцента, но с необычной для русского интонацией. И Изабелла заинтересовалась.

— Пожалуйста.

— Спасибо. — Незнакомец присел за столик и склонил голову. — Меня зовут Питер.

— Очень приятно. Белла. Изабелла Вовк.

— И мне приятно, — улыбнулся импозантный поджарый господин лет пятидесяти. — Вы не поверите, но у нас почти одинаковые фамилии. Я Питер Восс. Представляю в вашей столице австрийский фонд «Экологический мир».

— Чем обязана? Хотя, не скрою, мне льстит внимание солидной международной организации.

— Это не вы, а я обязан засвидетельствовать свое восхищение вашей красотой, — расшаркался Восс. — И организация тут, между прочим, совсем ни при чем.

Рыжая хмыкнула — настолько откровенной и беспардонной выглядела лесть. Изабелла могла быть кем угодно: талантливым технарем, стервой и воровкой, но дурой — нет. По крайней мере, она прекрасно понимала, что уж писаной-то красавицей никогда не была, хоть и чувствовала, что на этот раз чем-то привлекла мужское внимание.

По мере того как темнел витражный купол над залом и ярче разгорались крупные фонари между столиками, «Метрополь» понемногу наполнялся народом. Ресторан начинал шуметь монотонно, словно морской прибой, как шумят все ресторации в то благодатное время, когда они еще на треть пусты, посетители, приняв по первой паре рюмок, разговорились уже, но еще не размахивают руками и не перекрикивают соседей. С эстрады в дальнем углу приятную инструменталку вползвука наигрывала группа лохматых, юных, но уже «раскрученных» и популярных парней. За спиной девушки шелестел небольшой фонтан с золоченой фигуркой. Собеседникам пришлось говорить немного громче.