Фридрих Незнанский - Уходящая натура

Вернувшись со спектакля, где разыгрывалось его собственное убийство, Денис Грязнов обнаружил за своим столом в своем кабинете развалившегося грузного бородача со странным выражением лица.

— Что случилось, Макс?

— Я еще сам не пойму, но что-то совсем не простое. Мне оставили адрес.

— Что-то я не соображу.

— А я? Понимаешь, Денис, Белка…

— Кто?

— Господи! Ну Белла. Изабелла. Вовк. Я оставил ей сообщение, чтобы она позвонила. В ответ она написала в «живом журнале» этот адрес, но не звонит и сама на звонки и электронные письма не отвечает. Ничего, кроме адреса… И никаких объяснений.

— Может, написала, куда ей пришлось срочно уехать?

— Не похоже. Я проверил по интерактивному справочнику. В доме по улице Лесной в Одинцове располагается представительство какого-то австрийского фонда.

— Зачем оно тебе?

— А я знаю?..

Турецкий мог быть доволен. Еще бы! После стольких дней непрухи им действительно должно было повезти. И вот у них сразу два адреса. По одному из адресов обнаружен серьезнейший вещдок. По другому находилась иностранная организация, хотя и не пользующаяся статусом неприкасаемой, но… Ею Турецкий решил заняться сам.

С большим трудом, через генерального прокурора, удалось добиться, чтобы старшему следователю был разрешен допуск в этот таинственный дом. Поначалу посольство Австрии категорически отказывало в проведении каких-либо следственных действий на территории, арендованной организацией из этой страны. Потом выяснилось, что руководитель отдела, в ведении которого и находилось строение, таинственным образом исчез. Тогда руководство фонда, само заинтересованное в сохранении своего контроля над домом, дало разрешение на отсмотр лент, снятых камерами наружного наблюдения.

И Турецкому снова повезло. На одной из пленок он увидел и Дубовика, и уже поднадоевших братьев, которые, словно добрые друзья, входили в дом.

Заключенных в следственный изолятор № 2 конвоировали двое: один немного сзади, второй впереди, то и дело ударяя огромным ключом-«вездеходом» по решеткам, разделяющим коридоры на небольшие отсеки-шлюзы. На решетках было по два запора, хотя заперт был лишь один. Его на стук и открывал нажатием кнопки дежурный охранник — «коридорный». Второй запор срабатывал только по сигналу тревоги: три толстенных металлических стержня высовывались из стены и намертво блокировали переборку. Сами коридоры в тусклом электрическом свете казались на удивление просторными. По обе стороны темнели прямоугольники металлических дверей с массивными засовами. Трудно было представить, что за каждой дверью — камера, вмещающая до восьми десятков человек.

Идущий первым вертухай в очередной раз постучал ключом по решетке, открылся запор, и в отсек вышли двое коридорных и майор внутренней службы с повязкой на рукаве — «корпусной». Офицер бегло взглянул на досье Гончара, и «коридорные» подтолкнули Валерия к открывшейся двери камеры.

— Располагайся. Теперь «твой дом — турма», — голосом Папанова пошутил корпусной.

Тяжелая металлическая дверь со встроенной «кормушкой» с противным скрипом и гулким лязгом закрылась за спиной талантливого компьютерщика, неудачливого авантюриста и состоявшегося убийцы.

В этом помещении даже тусклые лапочки под потолком напоминали, что ты не на свободе. Они были забраны в тонкие металлические решетки, будто бы разделяли участь заключенных. Вонь, стоявшая в камере, ужасала. И, вдохнув ее в первый раз, Валерий едва не грохнулся в обморок. Казалось, что испарения от давно не мытых тел, запахи нестираного белья, параши, скверного мыла, табачного и водочного перегара можно было бы даже рассмотреть висящими в воздухе, будь освещение чуть получше.

На трехъярусных шконках лежали десятки людей. В углу камеры негромко бубнил телевизор. Несколько обитателей «хаты», сгрудившись у самого экрана, следили за поединком «Локомотива» со «Спартаком». За столом два зэка играли в шахматы, а трое резались в самодельные карты.

Минут пять Валерий стоял у двери, не понимая, что теперь его жизнь будет именно такой. И надо как-то жить. Но как?

С верхней шконки у окна спрыгнул молодой паренек в добротном спортивном костюме по последней моде и нехотя подошел к Гончару.

— Давно с воли?

— Почти неделю сидел на Петровке, — ответил Валерий, который до того, как попасть в Бутырку, успел пройти СИЗО, где в отношении него проводилась следственная и оперативная работа. Но наседки??? которые там «кололи» Валерия на признание, остались ни с чем.

— А звать как?

— Валерий. Гончар фамилия.

— Откуда сам? Москвич?

— Да.

— Понятно. А закрыли по какой статье?

— Сто пятая, часть первая.

— Солидно. Ну давай знакомиться будем. Не стой столбом, а подойди-ка теперь к тому вон столу, с тобой «смотрящий» хочет перетереть.

Еще буквально вчера наглый, уверенный в себе и плюющий на других хозяин жизни вдруг понял, что от этого разговора вполне может зависеть не только дальнейшая жизнь в Бутырке, но и сама жизнь вообще. Ноги его сделались ватными, и, едва переставляя их, Валерий добрел до стола.

Мужик лет сорока пяти, с обнаженным торсом, украшенным наколками, равнодушно взглянул на новичка, поинтересовался именем, статьей, а потом спросил:

— Ну рассказывай, как на воле жил?

— Нормально, — промямлил Гончар. — Как все. Компьютерами занимался.

— О, компьютерами! — улыбнулся вдруг «смотрящий». — А говоришь «как все». Может, ты и в попку балуешься?

— Нет, — вздрогнул Валерий.

— Или с мусорами дружбу водишь?

— Какая дружба, если сюда упекли? — Гончару показалось вдруг, что все обойдется. — Не вожу.

— И хорошо. Тогда закуривай, не стесняйся. — Татуированный мужик показал глазами на пачку «Мальборо», лежавшую на газетном листе, расстеленном на столе.

— Спасибо, я не курю, — отказался Валерий.

Ему повезло, потому что его сейчас ловили на элементарную «подставу», о которой он понятия не имел. Если в камере предлагают закурить не из рук, а взяв пачку со стола, можно в одно мгновение оказаться возле параши. Поскольку пачка эта вполне могла побывать в руках пидора, то человек, прикоснувшийся к «запоенной» вещи, автоматически становился «законтаченным».

— Завидую я тебе, — пожал голыми плечами с синими эполетами «смотрящий». — Правильный ты. И везучий. Может, и приживешься. Присматривайся. Но учти, что законы наши не нарушаются. И за каждый «косяк» ответишь. Понял?

— Понял.

— Если есть филки, отстегни на общак, сколько сочтешь нужным. Так положено. Сегодня ты нам поможешь — завтра мы тебя подогреем.

Валерий расшнуровал кроссовку и достал из-под стельки мятую тысячерублевую купюру. Она исчезла в кармане спортивной куртки ловкого паренька.