Соня Лаврова - Убийства для зрителей

«Игра в прятки»

ПРОЛОГ

Серийному убийце Карлу Кеер был вынесен приговор, он выслушал судебный выговор, и определенно принял его очень близко к сердцу. – «Мистер Кеер, вы, по всем известным мне критериям, самый злой человек, который когда-либо предстал передо мной в этом зале суда -” сказала судья Сана Вильде

«Большое вам спасибо, судья Вильде, – перебил ее Кеер. Я польщен вашими добрыми и, я совершенно уверен, глубокомысленными словами. Кто бы не был рад стать лучшим? Продолжайте же. Это музыка для моих ушей.”

Судья Вильде спокойно кивнула и продолжила, словно Кеер не произнес ни слова:

– В качестве компенсации за эти чудовищные убийства и неоднократные пытки вы приговариваетесь к смертной казни. До тех пор, пока этот приговор не будет приведен в исполнение, вы проведете остаток своей жизни в тюрьме строгого режима. Оказавшись там, вы будете отрезаны от человеческого контакта, как это известно большинству из нас. Ты никогда больше не увидишь солнца. Уберите его с моих глаз!”

“Очень драматично, – крикнул Карл Кеер судье Вильде, когда его выпроводили из зала суда, – но так дело не пойдет. Вы только что вынесли себе смертный приговор. “Я снова увижу солнце и увижу вас, судья Вильде. Вы можете на это поспорить. Я еще увижу Нила Проссе. Конечно, я увижу Нила Проссе. И его очаровательную семью . У вас есть мое слово, мое торжественное обещание перед всеми этими свидетелями, этой жалкой аудиторией искателей острых ощущений и пресс-гиен, и всеми остальными, кто почтил меня своим присутствием сегодня. Вы еще не видели Карла Кеер в последний раз.”

В зале, среди “искателей острых ощущений и пресс-гиен", был и Нил Просс. Он выслушал пустые угрозы. И все же он не мог не надеяться, что тюрьма была так же безопасна, как и предполагалось.

Четыре года спустя Карла Кеер все еще держали в тюрьме, а может быть, и душили-очень подходящее описание – для тюрьмы строгого режима. За все это время он ни разу не видел солнца. Он был отрезан от большинства человеческих контактов. Его гнев рос, расцветал, и об этом было страшно даже подумать.

Среди его сокамерников были , заговорщик и террористы. Заключенных держали взаперти в звуконепроницаемых бетонных камерах размером семь на двенадцать дюймов по двадцать три часа в сутки, полностью изолировав от всех, кроме их адвокатов и охранников высокого уровня безопасности. Об этой тюрьме говорили и сравнивали с “умиранием каждый божий день".”

Даже Карл признавал, что побег из этой тюрьмы был пугающим испытанием, а может быть, и невозможным. На самом деле, никто из заключенных внутри никогда не преуспевал в этом и даже близко не подходил к этой мысли. И все же можно было только надеяться, мечтать, строить планы и упражнять старое воображение. Можно было бы совершенно определенно спланировать небольшую месть.

В настоящее время его дело находится на стадии апелляции, и его адвокат Морин Уйтин, навещает его раз в неделю. В этот день он приехал, как всегда, ровно в четыре часа дня. Морин Уйтин щеголял в длинном серебристо-сером пиджаке, потертых черных ковбойских сапогах и ковбойской шляпе, небрежно сдвинутой на затылок. Он был одет в куртку из оленьей кожи, пояс из змеиной кожи и большие очки в роговой оправе, которые придавали ему вид довольно прилежного певца кантри или любящего кантри профессора колледжа, как вам будет угодно. Он казался довольно странным кандидатом в адвокаты, но у Карла Кеер была блестящая репутация, так что выбор Уйтин не вызывал серьезных сомнений.

Кеер и адвокат обнялись. Как обычно, Кеер прошептал на ухо адвокату: "в этой комнате запрещено снимать на видео? Это правило все еще действует? Вы уверены в этом, мистер Уйтин?”

“Здесь нет видеокассеты, – ответил Уйтин. “У вас есть адвокатская тайна, даже в этой жалкой дыре. Мне очень жаль, что я не могу сделать для вас больше. Я искренне извиняюсь за это. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.”

“Я не сомневаюсь в вашей преданности, Морин.” После этого объятия Кеер и адвокат уселись по разные стороны серого металлического стола для совещаний, надежно прикрепленного болтами к бетонному полу. Так же как и стулья.

Теперь Кеер задавал адвокату восемь конкретных вопросов, всегда одни и те же, на каждом заседании. Он задал их быстро, не оставляя времени на ответы своему адвокату, который просто сидел в почтительном молчании.

–Так что же из этого хуже-предательство или оставление?– Начал было Карл Кеер, но тут же перешел к следующему вопросу.

“Что было самым первым, из-за чего ты заставила себя не плакать, и сколько тебе было лет, когда это случилось?”

А затем “ " скажите мне вот что, адвокат: каков средний срок, в течение которого тонущий человек теряет сознание?

“Вот что меня интересует: большинство убийств совершается в помещении или на улице?

“Почему смех на похоронах считается недопустимым, а плач на свадьбе-нет?

Затем между Карлом и адвокатом воцарилось молчание. Иногда осужденный убийца задавал еще несколько вопросов о интересном ему убийце, о котором ему рассказал адвокат.

Затем последовало еще одно объятие, когда Морин Уйтин уже собирался выйти из комнаты.

– Адвокат прошептал , уткнувшись Карлу в щеку. “Они уже готовы идти. Все приготовления закончены. Скоро начнутся важные события. Это будет расплата. Мы ожидаем большую аудиторию. И все это в твою честь.”

Карл Кеер ничего не сказал на эту новость, но он сложил указательные пальцы вместе и крепко прижал их к черепу адвоката. Это было действительно очень трудно, и он произвел на Морин Уйтина безошибочное впечатление, которое мгновенно проникло в его мозг.

Пальцы были в форме буквы дула пистолета.

Часть Первая

ВЕСЬ МИР-ЭТО СЦЕНА

Глава 1

Солдат наблюдал за двенадцатиэтажным роскошным многоквартирным домом и думал: Вот так живут богатые и знаменитые. В лучшем случае глупо, и уж точно очень опасно.

Он начал составлять список возможных вариантов взлома.

Служебный вход в задней части роскошного многоквартирного дома редко использовался жителями или даже их угрюмыми лакеями. Более уединенный, чем главный вход или подземный гараж, он был также более уязвим. Единственная усиленная дверь не демонстрировала никакого внешнего оборудования. Рама была обмотана проволокой со всех сторон.

Любая попытка взлома вызовет одновременную тревогу в главном офисе и в частной охранной фирме, расположенной всего в нескольких кварталах отсюда.

Статические камеры над головой следили за всеми поставками и другими пешеходными потоками в течение дня.

Вход туда был запрещен после семи вечера, когда включались также детекторы движения.