Алексей Макеев - Улика с того света

Левинский всю свою сознательную жизнь увлекался Викторианской эпохой. Еще мальчишкой он перечитал о том времени все, что смог найти в домашней и школьной библиотеках. Постепенно границы его интересов стали конкретными. Это была сфера тогдашнего искусства.

Он выучился на реставратора и честно трудился на этой ниве двадцать лет. Постепенно Геннадий обрастал знакомствами и стал вхож в дома творческих людей, которые не только знали толк в картинах, статуях и иконах, но еще и обменивались ими с другими людьми.

Со временем Геннадий Александрович подустал. Рутинная работа порядком утомляла его, денег вечно не хватало, а зрение давно оставляло желать лучшего. Семья, состоящая из супруги Валентины, учительницы младших классов, и дочки Марины, ощущалась Левинским как груз, но не мучающий, а довольно приятный.

Правда, здесь, как и во многих многолетних союзах, были свои особенности. К примеру, жена его никогда не была страстной женщиной. Геннадий Александрович жаловал разврат в постели, но из жалости к Валентине, вечно страдающей от плохого самочувствия, ни словом не обмолвился о том, чего на самом деле хочет. Он любил ее и на других женщин даже не поглядывал. Такое просто не приходило ему в голову.

Жили они спокойно и скучно, словно следовали какому-то плану, составленному раз и навсегда. Летом супруги обязательно брали совместный отпуск и отвозили дочь на море. Потом Левинский отправлял семью на дачу, доставшуюся ему по наследству. Одноэтажный маленький дом и крохотный огородик занимали все внимание жены, дочь носилась по деревне с детьми других дачников, а муж и отец возвращался к делам.

Со временем он уволился из музея и стал брать работу на дом.

Дочери отец позволял все и с самого детства. Он как-то сразу понял, что больше детей у них с женой не будет, и Марина, появившись на свет, сразу же ступила на трон. Ей разрешалось абсолютно все и в любое время.

Странное дело, но девчонка все равно не избаловалась. В этом была заслуга ее матери. Педагогом Валентина была блестящим, умела вовремя и правильно расставить приоритеты. Поэтому Марина, купаясь в родительской любви и вседозволенности, с возрастом не превратилась в требовательного и равнодушного человека. Напротив, она отличалась душевностью, никогда ни на кого не повышала голос.

За это и за многое другое Левинский благодарил именно жену. Он вообще уважал ее за кроткий нрав и умение разбираться в людях. Именно она, заметив его усталость, предложила ему перебраться из пыльной мастерской в квартиру и заняться частным бизнесом.

Однажды Левинский был по знакомству приглашен на киностудию «Мосфильм» на празднование юбилея знаменитого актера. Исполнялось ему немало, жил он долго, немало повидал, со многими был знаком, в свои почтенные годы выглядел прекрасно. Реставратор наметанным взглядом определил количество килограммов грима, наложенного на его лицо, великолепно скрывавшего поплывшие черты лица и возрастные пятна на коже.

В какой-то момент он очутился один на один с именинником. Тот узнал, что гость оказался на его празднике практически случайно и вдруг очень этому обрадовался.

– Все они веселятся, но многие пришли, чтобы засветиться на фотографиях, которые утром попадут в газеты, – прошептал старик. – Половина из них не знает меня вообще. Я их тоже впервые вижу. Вот вы кто?

– Я такой же посторонний человек, – сказал Левинский. – Но фильмы с вашим участием смотрел. Самые первые были лучше остальных.

Актер восхищенно хлопнул в ладоши.

– Браво! – заявил он. – Благодарю вас за честность. Все именно так и было. Позже я не мог играть так, как мне хотелось бы. Я устал, вымотался, погас. Но меня все равно приглашали на съемки в эпизоды, которые я уже и не помню. Мое звучное имя было особой приметой каждого нового фильма. Чертова жизнь со своей вечной ложью. А вы все-таки кто?

– Реставратор, – ответил Левинский.

– Что же вы реставрируете?

– Начинал с картин, а сейчас расширил поле деятельности. В основном это иконы. Изучаю ювелирное дело. Это мне тоже пригодится.

Актер взял Левинского под локоток и прижался к нему всем телом. Он был небольшого роста и походил на старого ребенка.

– Вас мне бог послал, – сказал юбиляр. – У меня дома есть кое-что ценное. Но время наложило на эту вещь свой отпечаток.

– Вам нужна моя консультация? – осведомился Левинский.

– Или помощь, – многозначительно проговорил актер.

– О чем идет речь?

– Браслет. Я приобрел его в Лондоне. Дело было в шестидесятых годах, и мне повезло. Я купил его в антикварном салоне.

В горле у Левинского пересохло.

– Насколько стар браслет? – спросил он.

– Начало двадцатого века. Но это официальная версия. Один знающий человек, которому я очень доверяю, отнес его к концу девятнадцатого столетия. Викторианская эпоха. Браслет очень красив. Золото с бирюзой.

– Что же с ним не так?

– Он потускнел. Еще мне хотелось бы проверить его на прочность.

Левинский задумался. Актер предлагал ему работу, о которой он даже не мечтал. С ювелирными изделиями мастер до того практически не имел дел, читал о них, изучал особенности реставрации, но, по сути, в этом отношении был самоучкой без практики.

Такой шанс он упустить не мог.

– Я бы посмотрел, – придав голосу небрежность, сказал Левинский.

– Спасибо! Дождемся, пока разойдутся гости, а потом я вас найду. Обсудим детали. Как мне к вам обращаться?

– Зовите меня Байроном.

Почему именно так? Левинский жаловал лишь ту поэзию, которая имела хоть какое-то отношение к Туманному Альбиону. Стихи лорда Байрона тут являлись самым настоящим идеалом. При этом Левинский не считал себя одержимым, прекрасно отдавал отчет всему, что делал и о чем мыслил.

– Прекрасное имя, – заявил актер и сжал его локоть. – Мы увидимся чуть позже. Не исчезайте, пожалуйста. Мне вас сам бог послал.

Он вернулся к гостям, а Левинский остался стоять возле столика с напитками, где и произошла знаменательная встреча. Рядом никого не было, и он спокойно подлил в свой бокал вина. Если уж халява, то почему ее должно быть мало? Что-то здесь не видно было того человека, который контролировал бы этот процесс.

Молодой высокий парень неслышно оказался рядом с ним, протянул руку через стол, ухватился за пивную бутылку. Левинский молча наблюдал за тем, как он скрутил железную крышечку и пил прямо из горлышка. Закончив с этим, молодой человек снова протянул руку, но теперь для того, чтобы познакомиться.

– Андрей, – представился он.

– Байрон, – назвался Левинский и пожал его руку.

– Звучит! – заявил новый знакомый. – Я тебя тут не видел раньше. Ты из массовки или из прессы?

– Я сам по себе.