Михаил Макаров - Эффект присутствия

Клыч взял со стола мобильный телефон, нажал на клавишу. На дисплее высветилось 23:23. Чуть больше суток оставалось до Нового года. Удобная штука мобильник, немногие в Остроге ещё обзавелись, стоит недешево. Но умному человеку не жалко денег, потраченных на полезную вещь. С мобильником он всегда на связи – в машине, в бане, на природе, на толчке даже. Отовсюду можно проблемы решать. И чего только не придумают чёртовы капиталисты.

Неожиданно раздавшаяся нежная мелодия звонка показалась оглушительной. Клыч вздрогнул, непроизвольно втянул голову в плечи и выронил мобильник, тот глухо стукнул по столу. Звонили в дверь, причем настойчиво. Рулады как залились, так и не прекращались. Не ждавший гостей Клыч запахнул халат, скинул тапки и, неслышно ступая, прокрался в прихожую. На экране видеомонитора, повешенного слева от входной двери, виднелось черно-белое изображение двоих мужчин, стоявших по ту сторону. Один, в камуфлированной куртке, смотрел прямо в глазок видеокамеры. Это был начальник уголовного розыска Борзов, которого Клыч терпеть не мог за бесцеремонность.

«Шапку спецом снял, чтобы я его узнал».

Второй мент находился позади Борзова, ближе к лестничному маршу, разглядеть его лицо было невозможно. Впрочем, это значения не имело.

Начальник розыска продолжал с маниакальным упорством насиловать кнопку звонка, напевы которого уже не казались хозяину приятными, как при покупке, а напротив – противными, раздражающими.

«Ребенка разбудит», – не успел подумать Клыч, как услышал сонное хныканье из детской.

Сзади послышались шаги, мягко щелкнул выключатель светильника в коридоре. Клыч отчаянно махнул вышедшей из спальни, прикрывавшей ладошкой зевоту, жене.

– Иди к Вовке, – прошипел.

Взбесившийся звонок не умолкал, булькал серебряно.

Клыч снял трубку видеодомофона и спросил глухо:

– Кто?

– Майор милиции Борзов, уголовный розыск, – обрадовано отозвался незваный гость, отпустив кнопку звонка. – Открой, Володя, поговорить надо.

– Зачем? Что случилось? – Клыч задавал вопросы машинально.

Понимая, что этот камуфлированный клещ объяснять ему ничего не будет.

– На минуточку только, – заверял Борзов, – не кричать же на весь подъезд. Пара вопросов.

Клыч выбрал линию поведения.

– Ночь сейчас. Не открою.

– Боишься, что ли, Володя? – начальник уголовного розыска пытался подначить его, как пацана.

– Может, ты снова пьяный, – этими словами Клыч отрезал себе путь к отступлению.

– Ах ты, сука, какая! – Борзов несильно ударил кулаком по бронированной двери.

– Вызывайте днем, как положено, по повестке.

– Не откроешь, значит?

– Ночью не открою.

– Ну ладно, не последний раз встречаемся, Вова! – Майор, не сводя глаз с видеокамеры, натянул на голову черную вязаную шапочку.

Минуты три еще он похулиганил, потерзал звонок, обещая при этом через полчаса вернуться с санкцией прокурора на обыск. Клыч стоял, упершись лбом в стену, терзаемый бешеным стуком крови в висках. Наконец, серенады звонка стихли. Вниз по лестнице, перебивая друг друга, дробно скатились шаги.

Ленка таращила испуганные серые глазищи.

– Что случилось?

Клыч обернулся, попытался успокоить ее улыбкой, не послушались дрогнувшие губы. Подошел, обнял тоненькое родное тельце, ткнулся лицом в выступающую ключицу.

– Всё хорошо, зая, всё у нас хорошо.

– Правда?

– Разве я тебя когда-нибудь обманывал, маленькая?

30 декабря 1999 года. Четверг.

22.45 час. – 23.30 час.

Когда расстрелянную «девяносто девятую» с двумя трупами в салоне затащили лебедкой на платформу эвакуатора и там закрепили, Кораблёв предупредил Птицына, что по пути в автоколонну заскочит к себе в прокуратуру решить пару вопросов.

– Не потеряем груз, Вадим Львович? – Саша с сомнением оглядывал сложную конструкцию.

– Сзади сотрудники поедут, они проследят, – и.о. начальника КМ показал на вернувшуюся на место происшествия патрульную «пятёрку» ДПС. – Я, собственно, с ними поеду. Начальник на своей отъехал.

На улице провели все возможные мероприятия. Собака след не взяла, только кружила. Эксперты сфотографировали следы обуви на снегу, в надежде на то, что хоть один из них принадлежит преступнику. Кузов автомобиля обрабатывать «на пальцы» решили в тепле. Поквартирный обход, проведенный участковыми, положительных результатов не дал.

Быстрота посещения семнадцати квартир и десяти домов частного сектора вызвали у Птицына определенные подозрения. Поэтому отчет заместителя начальника службы участковых Смирнова он выслушал со скепсисом. Но не зря Смирнов слыл мастером грамотного доклада. На слух, без проверки, на которую не имелось времени, придраться было абсолютно не к чему. Птицын понимал, что люди устали, у всех новогодние хлопоты на носу, с утра всем на службу, но все равно негодовал на то, что участковые не прониклись серьезностью ситуации. А с чего им, собственно, проникаться? После разделения милиции на муниципальную и криминальную показатели раскрываемости стали оцениваться по двум отдельным линиям, МОБ и КМ. Соответственно и спрашивали каждого за своё. Поэтому, по большому счету, участковым раскрываемость убийств была по барабану. В зачет им шли свои статьи: уклонение от уплаты алиментов, обман потребителей, неквалифицированные составы краж и грабежей, другая мелочевка.

Птицын велел замначальника участковых проконтролировать, чтобы его подчиненные не забыли написать справки по результатам обхода. И еще, чтобы двух человек выделили на утро для повторных мероприятий. Надо было продублировать попытку побеседовать с теми жителями, которые ночью не открыли двери.

Усаживаясь на заднее сиденье машины ДПС, Птицын спохватился.

– Смирнов, зайдите к своему сотруднику, который в шестой квартире живет. Проверьте, чем он занимается в быту, завтра мне доложите.

Маленький капитан, нахохлившийся на морозе, как воробей, смотрел не мигая. По его отстраненной физиономии невозможно было определить, понял ли он задачу, поставленную и.о. начальника криминальной милиции.

Птицын хлопнул дверью. Времени разбираться с каждым участковым-самогонщиком не было. Да и мотивации тоже.

Этот разговор происходил без Кораблёва, который, вернувшись на Советскую, осторожно заезжал на своей «девятке» в плохо расчищенный от снега двор прокуратуры. Дольше чем обычно добивался взаимности у замка двери запасного выхода. Конечности закоченели окончательно, несмотря на то, что на месте происшествия Саша старался не стоять без движения. Попав наконец в кабинет, он первым делом включил в розетку чайник.

«Без кофе никуда не поеду. Еще покурю по-человечески».