Брайан Гарфилд - Неумолимый

В целом картина складывалась хуже некуда. Уолкер облизал больной зуб и, взглянув на руки Бараклоу, сжимающие лежащее на его коленях ружье, вдруг понял ясно, что, когда придет время убить миссис Лэнсфорд, именно Бараклоу сделает это с превеликим удовольствием.

У Уолкера даже сомнения не было, что ее собираются убить. Возможно, копы уже нашли какие-то зацепки, которые позволят им опознать дерзких преступников, но члены шайки всеми силами старались не оставлять улик, и более чем вероятно, что полицейские все еще не знают толком, кого же они преследуют. Именно это обстоятельство и делало возможным для них разделиться в Юте и раствориться в потоке всякого рода чужаков, хлынувшем в Калифорнию. Поэтому остаться неизвестными – для них вопрос жизни и смерти, а миссис Лэнсфорд единственная могла опознать беглецов. Ясно, что майор ни за что не отпустит ее.

Он и Хэнратти не оставит в живых. Хэнратти – человек сломанный, а умом никогда не отличался: надо лишь найти нужную кнопку и надавить, и он, как компьютер, выдаст все, что хранится в его памяти.

Ну а сам он, Уолкер? Он не из их компании. Эти трое – майор, Бараклоу и сержант Барт – желают отправиться куда-нибудь в Южную Африку или Латинскую Америку и на свою часть награбленных денег набрать личную армию, с которой можно будет заявиться потом в одну из малых стран и принять участие в войне. Все это, конечно, прекрасно, да вот только не сработает, если в тылу останется кто-то, кто может ткнуть в них пальцем, ибо в мире осталось не так много стран, которые откажутся выдать убийц и грабителей. Харгит и Бараклоу расчетливые и осторожные ребята – они не станут рисковать понапрасну, не оставят кончик ниточки, ведущей к ним, за который можно будет потянуть, и в глубине души давно уже никому, кроме себя, не доверяют.

Они убьют и его, Уолкера. Он старался разубедить себя в этом, пытаясь приписать свои страхи паранойе и дурным предчувствиям, охватившим его из-за всех зловещих событий, происшедших в последние двадцать четыре часа, но логика однозначно подсказывала: они не оставят его у себя в тылу, потому что он может сделать неверный шаг, а попавшись, по той или иной причине выложит копам все, что знает.

Прямо сейчас, конечно, они убивать никого не собираются. Все еще нельзя полностью исключать, что полиция их выследит, и тогда им понадобится живая заложница и как можно больше людей, способных держать оружие. Поэтому их не убьют в ближайшие десять минут, а возможно, и в следующие десять часов. Но рано или поздно, еще до того, как они выберутся из этих гор, те трое обязательно постараются избавиться от всех остальных.

И Уолкер не видел смысла оставаться с ними дальше, покорно дожидаясь своей участи.

Женщина сидела, поджав колени к груди, склонив голову на руки. Он понял, что она наблюдает за ним.

Уолкер чуть шире открыл глаза.

Поняв, что привлекла его внимание, она села прямо и начала заниматься своими волосами: откинула их назад и собрала на затылке в "конский хвост". Уолкер заметил страдальческие тени в уголках ее глаз и рта. Она продолжала бросать острые взгляды на Бараклоу и остальных: у нее был вид загнанного животного, пытающегося следить сразу за всеми подбирающимися с разных сторон волками. Несомненно, она была на грани нервного срыва и из последних сил старалась держать себя в руках.

Бараклоу встал, прислонил ружье к стене, потянулся и немного наклонился, чтобы растереть ноги. Его тонкое лицо зарделось в холодном воздухе, а брови цинично выгнулись, когда он взглянул на женщину.

Уолкер наблюдал за ним, как стал бы следить за барракудой.

У него ныли все внутренности. Уолкер взглянул вновь на миссис Лэнсфорд и прочел в ее мертвенно-бледном лице понимание того, что вот-вот должно случиться с ней. Ему подумалось, что она все время сознавала это – глупой ее уж никак не назовешь, – но, возможно, как и он, Уолкер, изыскала способ заставить себя не верить в такое. Сейчас все ее иллюзии развеялись – и она, глядя на Бараклоу, уверилась в самом худшем.

Уолкер ощутил спазм в желудке, словно он проглотил кусок бетона, – это был страх.

Из-под полуприкрытых век он, не отрываясь, смотрел на женщину. Она повернулась так, чтобы Бараклоу не мог видеть ее лица, и изо всех сил старалась встретиться взглядом с Уолкером. Сейчас выражение ее глаз изменилось: вновь, как тогда во дворе ранчо, возникло ощущение тесной связи и полного взаимопонимания – и он прочел в ее взоре немую мольбу о помощи.

Почти незаметно Уолкер кивнул. Это было просто движение век, но он не сомневался, что она уловила знак и верно его истолковала: по ее губам скользнула улыбка.

Главное было даже не то, что она положилась на него. Почему-то, хотя он сам не до конца понимал почему, она, едва зная его, сочла, что ему можно довериться. Что-то, что он сказал или сделал, что-то, что она прочла в его взгляде, заставило ее поверить ему. И если сейчас Уолкер откажет ей в помощи, не она перестанет его уважать, а он не будет уважать сам себя. У Уолкера осталось не так много самоуважения, чтобы губить те последние крохи, которые пока еще есть.

Он попытается ее спасти.

Уолкер не торопясь уселся. Зевнул, поскреб лицо. Сунул ноги в сапоги, словно бы не до конца проснувшись, и с хрустом потянулся.

Он ощутил, как под пристальным взглядом Бараклоу краска бросилась ему в лицо, но он умудрился изобразить ничего не значащую улыбку и пожал плечами, без особой на то причины, желая показать, что ему все до фонаря, затем повернулся к полкам на стене и скользнул взглядом по этикеткам на консервных банках. На Уолкере все еще был тяжелый полушубок, он подсунул под него руку, скользнул по рукаву летной куртки и извлек сигарету. Прикурил ее, затянулся, откашлялся, взял банку с тушенкой и поставил ее на печь. За все это время он ни разу не взглянул на миссис Лэнсфорд.

Барт и Хэнратти похрапывали. Майор тоже крепко спал – даже его вымотало это путешествие.

Бараклоу, должно быть, спал несколько часов, а затем сменил на посту Барта. Он выглядел немного осоловелым, но, похоже, ложиться пока не собирался.

"Дурной пример заразителен", – подумал Уолкер. Он прошел в загороженный металлическими листами туалет и помочился в унитаз размером не больше, чем в самолете.

Шум воды, когда он дернул ручку, был почти не слышен в реве урагана.

Он выбрался из крохотной кабинки, застегнул "молнию" на брюках и прошел обратно к печке, проверить, нагрелась ли банка. Пощупав жесть, он оставил банку на печке и уселся у стены на полпути между печкой и миссис Лэнсфорд. Бараклоу, покуривая, сидел поодаль, поставив ружье к стене.

Уолкер было подумал, что его трюк не сработает, но тут Бараклоу встал, поймал его взгляд, кивнул в сторону женщины, как бы говоря: "Последи за ней!" – и направился в туалет. Бараклоу всегда соблюдал видимость хороших манер, он, наверное, и убивал изысканно вежливо. Случилось так, как и рассчитывал Уолкер: капитан плотно закрыл за собой дверь.