Мурад Ясааб - Иранские риалы

Этот рассказ является вымыслом автора,

любое совпадение с действительностью случайно.

Сержант полиции Абдуллаев Самир и его, напарник дядя Мустафа не торопясь совершали патрулирование окраин небольшого провинциального городка под названием Хылабад, расположенного недалеко от речки Хыл. Городок больше напоминал крупное село, но когда-то давно, еще во времена Союза тут находилась администрация района и с тех пор его считали городом. Многие жители Хылабада хорошо знали друг друга, что является характерным для большинства подобных провинциальных городков. Мустафа, например, хорошо знал отца Самира, его дядей, деда. А самого Мустафу знали все жители города и близлежащих сел. Он давно служил в полиции, настолько давно, что невозможно было представить его где-либо помимо полиции. Он служил еще с тех времен, когда Хылабад был райцентром, а полиция именовалась милицией. Мустафа умел находить общий язык со всеми, и там где можно было решить проблему «между собой», всегда поступал именно так, за что его и уважали. Полицейским, а если быть точнее милиционером, он стал, продолжая семейную традицию, в органах внутренних дел служил его отец, долгие годы проработавший местным участковым инспектором. Отец дослужился до звания капитана, однако на этом его карьера и закончилась – в один из весенних вечеров его нашли в кабинете мертвым, сидящего за своим рабочим столом, положив голову на руки. Мустафа в то время учился в девятом классе Хылабадской средней школы. После ее окончания, а затем службы в армии, он записался в школу милиции и с тех самых пор являлся работником правоохранительных органов.

В отличие от Мустафы, Самир никогда даже не думал, что он станет полицейским, ему такое не могло даже присниться, на работу в органы правопорядка он попал совершенно случайно, а произошло это вот как.

Года три назад был у них проездом двоюродный брат отца, дядя Маис. Вместе с ним приезжал его друг, мужчина с холеным лицом лет пятидесяти. Несмотря на то, что одет он был в светлые потертые джинсы и спортивную куртку поверх коричневой водолазки, облегающей его круглый тугой живот, было видно – человек этот состоятельный, либо при власти или же и то и другое вместе взятое, что было наиболее правдоподобным. Было в нем что-то, что выдавало его принадлежность иному, высшему обществу, как-то не вписывался он в местный пейзаж, выделялся в толпе простолюдинов. Ходил мягко, уверенно, улыбался одними лишь губами, карие глаза под густыми черными бровями всегда оставались серьезными. Круглый лоснящийся череп украшали поредевшие, но, не смотря на это, аккуратно расчесанные наполовину поседевшие волосы.

Двоюродный брат отца Самира, дядя Маис занимался поставками импортной соли, которую завозили откуда-то из Европы. Очень дорогой соли. В отличие от обыкновенной белой, эта была разных оттенков: коричневая, серая, и даже абсолютно черная, чем-то напоминающая молотый каменный уголь. Продавали ее в различных красивых упаковках: в мешочках, колбочках, пластиковых футлярчиках, и все с экзотическими названиями на разных иностранных языках, дающих понять покупателю, с каких уголков планеты ее собирали. Абсолютно очевидно, что такую соль могли покупать только очень состоятельные люди, а для всех остальных продавалась обычная, местная соль, стоимостью один манат за килограмм в полиэтиленовом пакете. Соль же, которую привозил дядя Маис, продавалась, к примеру, по двенадцать манатов за мешочек с надписью «100г», и это конечно была не самая дорогая из имеющихся в ассортименте. На прилавках обычных продуктовых магазинов, конечно же, такая соль не встречалась, она продавалась только в особых магазинах, где продаются исключительно дорогие продукты питания, или, как их еще называют, в магазинах для элиты. Возможно, по этой, а быть может и по каким-то другим неизвестным нам, причинам и знакомые у дяди Маиса также в большинстве своем были из представителей элиты. И товарищ, приехавший с ним в гости к отцу Самира, видимо, был одним из таких.

Гостеприимство в этих краях всегда являлось частью старинных обычаев, которые берегли и передавали из поколения в поколение. Гость всегда чувствовал себя самым дорогим, самым уважаемым человеком. Ему всегда предлагали самое лучшее из еды и напитков, кормили из лучшей посуды, которую сами хозяева в повседневной жизни никогда не использовали. И вот по сложившейся традиции, отец зарезал для гостей молодого барашка, и приготовили шашлыки на длинном железном мангале, распространяя аромат жареного мяса на всю улицу. Мама накрыла на большой деревянный стол во дворе. Стол этот располагался под навесом, крыша которого была из листового железа. Погода, не смотря на то, что близился конец сентября, была очень теплая. А к вечеру, когда отец, Самир и гости сели за стол, накрытый разного рода вкусностями, стало чуть пасмурнее, что, в свою очередь, способствовало лишь хорошему аппетиту.

После того как все наелись и со стола убрали грязную посуду, принесли кипящий самовар, который щипел, и брызгался кипятком, а синий дымок, поднимающийся над ним, смешивался с горячим паром и исчезал в вечернем воздухе. Вместе с самоваром принесли большую чащу со сладостями и поднос с красивыми хрустальными стаканами, а разговоры из абстрактных плавно перетекли в более насущные. Начали задавать друг другу вопросы о житье-бытье, кто чем живет, где работает и так далее в таком роде. Товарищ дяди Маиса, как оказалось, работает «там» и дядя Маис показал толстым волосатым пальцем на листовое железо на крыше навеса, под которым они сидели. А когда очередь дошла до Самира, которому к тому времени исполнилось двадцать лет, отец рассказал, что сын пока нигде не работает, а получить какое-либо высшее или иное профессиональное образование так и не удосужился. Тогда товарищ дяди Маиса предложил помочь устроить его на работу в местное отделение полиции, если он хочет, конечно. Отец ответил, что он, то бишь сын, хочет. Самир же решил, что, скорее всего, этот дядька просто хочет похвастаться имеющимися у него возможностями и связями.

Однако дядька слово свое сдержал и помог устроиться на работу в местную полицию. Отцу Самира, в свою очередь, оставалось собрать все необходимые для этого бумаги. Затем он продал свою черную «Ниву» и приложил вырученные пять тысяч манатов к тем бумагам и передал человеку, которому товарищ дяди Маиса эту миссию и поручил. Для начала Самиру предстояло отучиться несколько месяцев в школе полиции, находящейся в столице, затем его уже оформили на службу в Хылабадское отделение.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».