Фридрих Незнанский - Заложник

— Да будет вам… — нахмурился Найденов. Ну точь-в-точь Мюллер, выговаривающий Штирлицу. Он даже и похож был отдаленно на известного «киношного» группенфюрера. — Скажите, если не секрет, кто конкретно против этого?

— А это, видимо, тот самый редкий случай в нашей с вами практике, когда каждый сам по себе «за», а в сумме получается «против». Это, с вашего позволения, какая-то, понимаете ли, другая математика. Или время диктует, чтобы при сложении плюсов в результате получился минус? Вроде бы абсурд, а сухой остаток показывает, что такое, оказывается, вполне возможно.

— Так ставите вопрос? — Найденов похмыкал, почесал лысину. — А с кем вы успели встретиться? Надеюсь, это не тайна следствия?

— Вовсе нет. Беседовал со Щетинкиным. С известным вам Сан Санычем…

— Что, старик вас принял? — удивился Найденов.

— Да, хотя несколькими часами ранее прилетел из Ульяновска.

— Симбирска.

— Ну да, я по старой памяти. И очень, видно, устал. Но долго не отпускал, поговорили. Я еще в детстве мечтал с ним познакомиться… «На яме», как у вас говорят, был. А только что совершили экскурсию на «Дымку». Посидели, осмотрелись, выслушали пояснения специалиста.

— Воображаю…

— Нет, вполне доходчиво. Но у нас, извините, время?

— Да, время… — нарочито тяжко вздохнул председатель комиссии. — А что сказал Александр Александрович? Мнение Щетинкина я знаю, читал его показания комиссии.

— А что мог сказать бог по поводу своего любимого ученика? Напомнил мне историю с крышкой гроба. «Посидел» со мной в кабине самолета, «показал», что и как, — в кавычках, разумеется. И полностью разделил возмущение по поводу ведомственного равнодушия. А это уже без кавычек.

— И вы ему полностью поверили?

— А вы бы — нет?

— Так сами ж только что сказали: ведомство! Подразумевая полную нестыковку? Крыловский «квартет»?

— Нет, хуже. В «квартете», ежели помните, просто не умели, хотя и хотели. А тут и то, и другое вместе, со знаком минус. — Турецкий неожиданно рассмеялся.

Посмотрев на него, невольно улыбнулся и Найденов.

— А ведь вы в чем-то правы… Да вот как объяснить, чтоб шпионажем не запахло? Ярлыками…

— Тут мне один приятель как-то такую вещь сказал, — продолжал улыбаться Александр Борисович. — Очень, говорит, верные слова в «Интернационале»: «Кипит наш разум возмущенный!» И прежде кипел, и сегодня продолжает кипеть. Но за долгие годы постоянно совершенствовали свои умения и механики, они придумали такой хитрый котел, в котором кипеть может что угодно и сколько угодно времени, а котел все равно не взорвется. Знаете почему?

— Любопытно.

— А потому что там масса незаметных дырочек, через которые спускается пар. Причем сам по себе. Даже и без особых усилий со стороны старшего механика. Ничего? А вы все про шпионаж… Это уже даже не смешно.

— Так что вы хотите в данном, конкретном случае?

— Ничего сверх того, чтобы узнать ваше личное мнение.

— Но оно может расходиться с мнением некоторых членов комиссии, не так ли?

— Я полагаю, что мнение генерала Найденова, пусть высказанное и в частном порядке, стоит, как говорится, мессы в Париже.

— Вы сказали в частном порядке?

— Я сказал: «пусть и…», что совсем не исключает и официальной точки зрения.

— Ну, хитер! Хорошо, я, в общем-то, догадываюсь, кого волнует моя точка зрения. Обещаю вам снять ненужное напряжение в этом вопросе. Сан Санычу, если увидитесь раньше меня, самый горячий привет. Извините, теперь уже действительно время.

Примерно в эти же самые часы и минуты следователь Иван Иванович Загоруйко пытался выудить из Антона Юлиановича, что тому известно о московских сыщиках. Липинский, помня о категорической просьбе симпатичных ему москвичей, отвечал, согласно договоренности с ними: звонили, сославшись на «важняка» из Генпрокуратуры Турецкого, интересовались, когда будут анализы. Он, не придав значения, сказал, что не в курсе, поскольку анализы готовит генетическая лаборатория. А что, собственно, случилось?

Загоруйко не знал, смеяться или плакать над этой наивностью. Или Липинский держит его за дебила? Вроде нет. Отвечает спокойно и серьезно. Ну что ж, во избежание возможных неприятностей пришлось открыть ему некоторые весьма неприятные обстоятельства. Оказывается, курьер, этот сукин сын, сумку с материалами для анализа потерял где-то. То ли разбил по неосторожности. Но ничего ему, следователю, не доложил, а недавно и вовсе уволился с работы. Ушел и пропал, свинья этакая… А по домашнему адресу сказали, что он уехал, а куда — не сказал. Так что ж теперь делать?

Сложный вопрос. Липинский сказал, что отдал буквально все, что у него было. Вряд ли удастся что-то восстановить. Естественно, за исключением собственных результатов. Но если труп еще в морге?..

— Сожгли уже, — с огорчением махнул рукой Загоруйко.

— Жаль. Есть, правда, группа крови… Та, что взята из-под ногтей пострадавшей… Но ведь по группе определить можно опять-таки целый ряд причастных лиц. Этого доказательства мало.

— А может быть, стоит послать на анализ образец спермы арестованного Демина? — осторожно, словно бы невзначай, спросил Загоруйко. — Ведь все равно это придется делать…

Но Липинский изобразил недоумение, переходящее в искреннее негодование:

— Вы на что меня толкаете? Это же подлог! Я буду обязан указать в акте, где, когда и при каких обстоятельствах взят материал для исследования. А также и то, что он не имеет никакого отношения к тем предметам одежды, которые были взяты с трупа. Если вас это устраивает, сделайте одолжение.

— Да? — заметно было, что такой вариант пока не очень устраивает следователя. И партия, которую начал разыгрывать Загоруйко с Липинским, перешла в патовую позицию.

Поняв, что больше он ничего не добьется, зато может излишне «засветить» свою заинтересованность, Иван Иванович прекратил разговор, сказал, что насчет анализа еще подумает, и удалился. К себе в рабочий кабинет. Чтобы звонить господину Рывкину, который потребовал держать его постоянно в курсе развивающихся событий. А рассказать теперь было что. Одни сыщики из «Глории» чего стоят!

Он уже сообразил, что господин Залесский, отец погибшей девушки, только номинально является главой банковской ассоциации. Нет, он, конечно, большая величина, но в своем прямом деле. А что касается остального, тут главный этот, похожий на братана, Семен Захарович со своими почти уголовными замашками. Загоруйко на всякий случай проверил его по картотеке, но там Рывкин не фигурировал ни в каком виде. Даже ни разу не привлекался в качестве свидетеля. Значит, либо очень умный, либо ловкий. Он и продиктовал Загоруйко номер своего мобильника для экстренной связи.