Фридрих Незнанский - Объект закрытого доступа

Александр Борисович посмотрел на задержанного парня и сухо ответил:

— Увы.

— Слушай, Сань, я тут вспомнил… Года полтора назад мне довелось допрашивать одного террориста. Вывел он меня тогда из себя — страшно сказать как. А потом, в паузе, вдруг спросил: «А правда, что в русских тюрьмах мусульман одной свининой кормят?» Это его так командиры запугали, чтобы он живым не давался. Понимаешь? Я тогда дал слабину и сказал, что нет. Потом пожалел, но было поздно.

Меркулов замолчал.

— Ну? — нетерпеливо спросил Турецкий.

— Чего нукаешь? Попробуй со своим, вдруг сработает. У террористов в бригадах много впечатлительных парней и девчат. Им ведь в лагерях сутками вдалбливают про жестокости «неверных» и про то, что в России «неверные» мусульман угнетают. Сам ведь знаешь.

— Хорошо, я понял.

— Ну бывай.

Александр Борисович положил трубку и продолжил допрос. Когда на очередной вопрос Турецкого парень ответил заученным «Я ничего не знаю, меня задержали незаконно», Александр Борисович вдруг резко сменил тактику и жестко прорычал:

— Чушь! Где ты видел, чтобы неверные судили кого-нибудь законно? — Турецкий взял со стола Уголовный кодекс и помахал им перед носом у парня: — Вот видишь? Это не Коран, а Уголовный кодекс. Шариатом он даже не пахнет. — Александр Борисович резко шлепнул кодексом о стол, так, что парень даже вздрогнул, и сказал загробным голосом: — Того, что мы о тебе знаем, достаточно, чтобы упечь тебя в тюрьму лет на десять!

— Я… не боюсь, — сказал в ответ парень. Однако голос его звучал неуверенно, и Турецкий продолжил нажим.

— Зря, — сказал он с садистской усмешкой. — Твои братья по оружию наверняка тебе рассказывали, что в России мусульманам приходится несладко. Им и на воле-то страшно по городу ходить, а уж про тюрьму и говорить нечего. Ты сгниешь в русской тюрьме, Ахмет. Ты будешь сидеть в камере с десятком неверных. О намазе можешь забыть сразу. Нравы в русских тюрьмах жестокие, тебе не позволят стучать головой об пол по пять раз в день. И это еще не все. Еду в наших тюрьмах подают два раза в день. Утром — свиную похлебку, вечером — кусок вареной свинины. Иногда мясо заменяют салом. А если заключенный отказывается есть, его кормят принудительно. Не можем же мы допустить, чтобы заключенные умирали от голода. Как тебе такое меню?

— Не пытайтесь меня запугать, — бледнея, пролепетал парень.

— Запугать? — Турецкий посмотрел на парня в упор немигающими, стеклянными глазами. — А зачем мне это? Я просто описываю ситуацию. Даже если тебе удастся выжить в тюрьме в первую неделю, дольше месяца ты там все равно не протянешь. Неверные разорвут тебя на части.

— Я не боюсь смерти! — гордо вскинул голову парень.

— Верю, — кивнул Турецкий. — Думаешь, после смерти твоя душа отправится к Аллаху? А знаешь, как у нас в тюрьмах поступают с мертвыми мусульманами? Нет? Ну так я тебе скажу. Перед тем как похоронить, их зашивают в свиные шкуры!

В глазах парня появился ужас.

— Это… неправда, — пролепетал он.

— Неправда? — Турецкий взял со стола Уголовный кодекс, раскрыл его и шмякнул перед парнем. — Вот! Статья пятьдесят шестая, часть первая. «Зашивание мусульман в свиные шкуры в качестве профилактических мер, направленных на искоренение терроризма»! Прочесть ее целиком?

— Но ведь это… варварство, — прошептал парень.

Турецкий холодно рассмеялся.

— Ва-арварство! — протянул он, затем резко оборвал смех и сухо произнес: — А чего ты ждал от неверных? Вы ведь не церемонитесь с врагами? Ну а мы и подавно.

Он закрыл Уголовный кодекс и отложил его в сторону. Затем сказал заметно смягчившимся голосом:

— Так что решайте сами, Ахмет. Либо мы становимся друзьями, либо вы еще при жизни превращаетесь в грешника, а после смерти будете тухнуть в свином жире.

Парень поднял взгляд и испытующе вгляделся в лицо Александра Борисовича. Лицо это было бесстрастной маской. Парень поежился.

— Я должен подумать, — тихо сказал он.

Турецкий покачал головой:

— Нет. Вы должны решить прямо сейчас.

Паренек неуверенно посмотрел на «важняка» и сказал:

— Я не…

— Тем лучше, — оборвал его Турецкий и снял телефонную трубку. — Ты мне надоел. Пусть с тобой поработают уголовники и тюремные повара. А после этого мы продолжим беседу.

Александр Борисович отвел от парня взгляд, словно и вправду потерял к нему всяческий интерес, и принялся набирать номер.

— Постойте, — тихо сказал парень.

Турецкий продолжал жать на кнопки.

— Подождите! — повысил парень голос.

Турецкий посмотрел на него так, словно впервые увидел, и недовольно произнес:

— Что еще?

— Я… я расскажу вам все, что знаю.

— Сдается мне, что вы ничего не знаете, — холодно возразил Турецкий. — Поэтому и морочили мне голову целых полчаса. Я больше не хочу с вами возиться. Я вызываю охрану.

— Подождите! — умоляюще взвыл парень и схватил Александра Борисовича за руку.

Турецкий молча посмотрел на его пальцы. Парень поспешно отдернул руку.

— Извините, — быстро проговорил он. — Меня зовут не Ахмет Рошаль, а Ахмет Фарух. Я — подрывник. Специалист по взрывчатке.

— Почему вы были в гриме?

— Меня разыскивает Интерпол.

— За что?

Парень потупил взгляд.

— Два года назад я сотрудничал с ИРА1 в качестве приглашенного специалиста. Меня арестовала английская полиция, но мне… помогли уйти. Мой портрет висит на сайте Интерпола, поэтому я вынужден был подстраховаться.

— Для чего вы прилетели в Россию?

— Мне… трудно об этом говорить. Мне позвонили месяц назад, сказали, что потребуются мои знания.

— Кто позвонил?

— Человек, который назвался секретарем Аймана аль-Аделя. Он предложил мне работу за приличное вознаграждение. Я должен был срочно вылететь для переговоров во Францию. Во Франции мне устроили встречу с Айманом аль-Аделем. Но лица его я не видел! — поспешно добавил парень. — Он был в шляпе и темных очках. Да и говорили мы в темной комнате.

— Вы должны были заложить взрывчатку?

— Да.

— Где?

— В московском театре. Я не знаю, как он называется. Мне дали схему театра. Я вел расчеты только по этой схеме.

— При вас не было никакой схемы, — заметил Александр Борисович.

— Она при мне. Она — здесь! — Парень коснулся пальцем лба.

— Сможете набросать ее на бумаге?

— Конечно.

Турецкий выдал парню несколько листов бумаги и ручку, закурил. Парень взялся за работу, попутно отвечая на вопросы.

— Где взрывчатка, с которой вы должны были работать?

— Не знаю. Я не принимал участия в доставке. Я только сказал, какие материалы мне понадобятся и в каком количестве. Меня заверили, что я получу все здесь.

— Куда вы направлялись? И кто вас должен был встретить?