Фридрих Незнанский - Объект закрытого доступа

— Операция назначена на завтра. Все начнется на Рублевской водонапорной станции, а потом перекинется и на другие объекты «Мосводоканала». Руководит операцией Руслан Гатиев. Пришлось изрядно попотеть, чтобы уточнить детали. Нам уже известны имена некоторых его сподвижников. Это Хасан Асланбеков, Апти Вашаев и Хасан Байсугуров. Все трое — с богатой биографией. За ними кровавый след от самой Чечни тянется. Кроме того, террористам помогают несколько служащих «Мосводоканала», подкупленных Альхаровым. Их личности еще предстоит установить. С помощью Ахмеда мы надеемся узнать точное расположение террористов на объекте, чтобы ребятам из спецназа ГРУ было легче действовать.

— Ахмед тоже пойдет на дело?

— Да. Гатиев пригласил его в качестве боевика. Он уже за городом, в особняке.

— Хорошо. Главное, чтобы его не раскусили.

— Не должны. Мы приготовили ему хорошую легенду, если начнут проверять — легенда подтвердится.

Ирина снова заворочалась. Турецкий выключил лампу и тихо сказал:

— Дай-то бог, Слава. Дай-то бог.

— Ростик, посмотри, вон, в ложе, — прошептала жена, обдав ухо Рыцарева своим горячим дыханием, в котором Ростиславу Вадимовичу всегда слышался слабый привкус молока. — Ты видишь?

Рыцарев дернул щекой и сухо ответил:

— Вижу.

— А в жизни он лучше, чем по телевизору, правда?

Жена говорила о премьер-министре, который восседал в ложе в компании секретаря Совета Безопасности Петрова и его супруги.

— Не знаю, тебе видней, — так же сухо ответил Ростислав Вадимович, и добавил, увидев, что жена опять хочет что-то сказать. — Родная, балет начинается.

Занавес был еще закрыт; оркестр заиграл увертюру. Полковник Рыцарев принадлежал к тем людям, у которых музыка вызывает отторжение на физиологическом уровне, будь то классическая симфония или модный шлягер. Музыка раздражала Ростислава Вадимовича, а мелькание десятков ног в белых чулках и трико вызывало тошноту. Все это казалось совершенно неуместным.

Ростислав Вадимович не был чувствительным человеком, скорее наоборот. Однако даже у самой черствой и непробиваемой души есть свой предел цинизма, и полковник Рыцарев был близок к этому пределу.

Еще два дня назад Ростислав Вадимович разбил в кашу затылок человека, еще два дня назад он собственными руками задушил любимую женщину. А теперь он сидел в концертном зале, полном людей, и на нем был смокинг, и по сцене прыгали балерины, и он вынужден был слушать эту дурацкую музыку и смотреть на девок в колготках и пачках.

Рыцарев сидел и внимательно смотрел на сцену. До начала операции оставалось десять минут. На душе было неспокойно, но к беспокойству примешивалась и радость — скоро! Скоро придет конец всему этому бреду. Скоро он будет сидеть на берегу моря, смотреть, как пенные волны ласкают песок, и знать, что никто в мире больше не сможет помешать ему смотреть на эти волны, на безупречно ровную линию горизонта… И больше никаких убийств. Покой…

Рыцарев незаметно для жены посмотрел на свои руки. На мгновение ему показалось, что на ногте большого пальца правой руки запеклась кровь. Он вздрогнул, перевернул ладонь и яростно потер ногтем о брючину.

— Что случилось? — услышал он у себя над ухом тихий голос жены.

— Ничего. Смотри спектакль.

Прошло еще несколько минут. Рыцарев смачно зевнул, прикрыв рот рукой. Наклонился к жене и прошептал:

— Настена, извини, я выйду.

— Что-то не так? — мгновенно встревожившись, спросила жена.

Ростислав Вадимович поморщился: у жены была дурная привычка паниковать по любому поводу, а он терпеть этого не мог. Нервы были напряжены до предела, но Рыцарев сумел взять себя в руки.

— Нет, родная, все так, — спокойно и ласково сказал он. — Ты ведь знаешь, я не очень люблю балеты. Пойду немного посижу в буфете.

— Но буфет, наверное, закрыт.

— Ничего, для меня откроют.

— Мне это не нравится. Хочешь, я пойду с тобой?

— Нет.

— Но…

— Родная, мы мешаем людям. Успокойся, я скоро вернусь.

Ростислав Вадимович встал с кресла и стал аккуратно пробираться к выходу. Выйдя из зала, он остановился и посмотрел на часы. Едва он отвел взгляд от стрелки часов, как дверь снова открылась и выпустила наружу майора Эдуарда Тихого, сотрудника шестнадцатого управления ФСБ, занимающегося электронной разведкой. Они кивнули друг другу. Тихий наклонился, чтобы зашнуровать ботинок, а Рыцарев двинулся в сторону туалета.

Туалет был пуст. Издалека доносились звуки бессмертной музыки Чайковского, от которой Рыцарева по-прежнему мутило. Он вошел во вторую слева кабинку, дважды осторожно стукнул в стену соседней кабинки. Ему ответил такой же тихий стук.

Рыцарев спустил воду, затем вышел из кабинки и подошел к умывальнику. В этот момент дверь открылась, и в туалет вошел майор Тихий. Он также подошел к умывальнику, открыл кран, смочил ладони и аккуратно пригладил черные глянцевитые волосы.

— Вторая кабинка слева, — тихо сказал ему Рыцарев. — Через пару минут.

Он закрыл кран и вышел из туалета.

Проходя мимо капельдинера театра, Рыцарев дал ему знак. В ответ тот едва заметно кивнул, так же, как это сделал несколько минут назад майор Тихий.

На следующем повороте полковник Рыцарев увидел еще одного служителя театра. И тоже сделал ему знак, получив в ответ утвердительный кивок.

В это же самое время в одном из подсобных помещений театра Александр Борисович Турецкий сказал:

— Они начали. Кирилл Васильевич, пусть ваши люди приготовятся.

Генерал Афанасьев, руководитель специального отряда ГРУ, кивнул и взялся за рацию. Выслушав ответ, генерал Афанасьев сообщил:

— Мои парни готовы. Они ждут приказа.

— Хорошо, — сказал Турецкий, повернулся к остальным коллегам и принялся тихо обсуждать с ними предстоящие действия.

Звонок телефона оторвал Турецкого от важного разговора. Он извинился перед коллегами, достал из кармана мобильник и недовольно буркнул:

— Да!

— Саша, это Ира.

— Какая Ира?

— Действительно, какая Ира?

— О, Ириш, прости! — Турецкий бросил карандаш и перехватил телефон правой рукой. — Я просто заработался.

— Это точно, — печально сказала жена. — Турецкий, я стою в прихожей одетая и обутая.

— Ты откуда-то пришла?

— Нет… Наоборот, я ухожу.

— Ясно, — сказал Турецкий. — Во сколько будешь?

— Ты даже не поинтересовался, куда я ухожу, — с упреком сказала Ирина.

— Как куда, к подруге. — Александр Борисович встал из-за стола и подошел к окну.

— К Светке, — продолжил он, понизив голос, чтобы не мешать обсуждению, которое продолжалось у него за спиной. — Ты ведь вроде собиралась… Э-э… Рассказать ей о своих родах, чтобы она не слишком пугалась. Разве не так?