Фридрих Незнанский - Героиновая пропасть

— Так вы ж — охрана! А при чем сыскари?

— А у нас все — и охрана, и сыск, и слежение, и все, что тебе надо. Имей, кстати, в виду… И в этом деле, насколько я вижу, светятся наши бывшие «афганцы». Одного, который жертва, мы, разумеется, сами расколем. Да у него и выхода иного нет. А вот другой, который, по нашим подозрениям, организовал «мочилово», тот, извини, является твоим кадром. Поэтому я и пришел к тебе. Мне нужно копнуть его и как можно глубже. Конечно, ты сам понимаешь, есть «контора», есть МУР, есть налоговики, другими словами, копателей достаточно. Но нужно ли это тебе, Дима? О наших ветеранских организациях и так уже столько понарассказано, что впору детей пугать. На хрена, извини, лишний шум?

— А чего там просматривается? «Мокруха»? — задумчиво спросил Дима. — Так этим, к сожалению, никого не удивишь…

— Тут сложный узел. МИД завязан, парень-то замминистра возил. И кому бомба предназначалась, пока не разобрались.

— Погоди! — встрепенулся Дима. — А это не… ну, как его? Каманин, да?

— В яблочко.

— И ты полагаешь, что организовали наши? Я имею в виду кого-то из фонда.

— Он отделением у тебя командует. В Пушкинском районе. Бывший десантник, капитан Сиповатый.

— Ах, инвалид? Знаю его! Отличный мужик… Ну, с загибонами, не без этого. Биография — понятное дело. Так что ты-то от него хочешь, Сева? — Во взгляде Димы мелькнуло подозрение, и это очень не понравилось Голованову, подумал, что зря пришел.

— От него я хочу только одного: правды. Но он не скажет. Поэтому я и пришел к тебе, как к своему товарищу. В прошлом. А как получится в будущем — время покажет. Ответь мне, Дима, в твоем фонде, кроме тебя, разумеется, есть еще хоть один честный человек?

— Обижаешь, — после длительной паузы, во время которой внимательно изучал поверхность своего письменного стола, сказал негромко хозяин кабинета.

— Не хотелось бы.

— А чего надо-то? — не поднимая головы, спросил Дима.

— Надо немного. Чтобы ты поручил ему произвести ревизию в этом отделении, а я бы с ним — в качестве помощника. От любой организации, которую ты сам назовешь. Мне лишнего не надо. И если там окажутся не «загибоны», думаю, ты тоже заинтересован, чтобы криминала в твоем фонде было как можно меньше.

— Это верно, — немедленно откликнулся Дима. — Когда тебе надо?

— Как обычно, вчера.

— Ну, ты же сам должен знать, такие проверки с бухты-барахты не бывают. Сразу подозрения и — концы в воду.

— Вот и надо помешать их утопить.

— Так ставишь вопрос? — К Диме, похоже, вернулась его жизнерадостность. — Ладно, сегодня я думаю, а завтра называю тебе фамилию «ревизора». Так пойдет?

— Я очень рассчитываю на тебя, Дима.

Без стука открылась дверь, и помощник пропустил вперед себя милую длинноногую девушку с подносом, на котором стояли бутылка коньяка, две рюмки и чашки с дымящимся кофе.

— Сюда давай, — Дима показал пальцем перед своим носом.

Девушка поставила поднос, улыбнулась Севе и вышла. Помощник, уходя, закрыл за собой дверь.

Дима тут же налил по рюмке, поднял свою, чокнулся с Головановым, выпил и придвинул кофе.

— Считай, договорились, — сказал он. — Оставь свои координаты.

Сева протянул ему визитку. Дима бегло взглянул, перелистнул настольный календарь и сделал пометку, а визитку сунул в карман.

И снова заглянул помощник, посмотрел вопросительно на своего шефа, и Дима кивнул:

— Через пять минут запускай, — и кивнул теперь уже Севе: — Не торопись, пей спокойно… Ну а вообще… как она… жизнь?

Сева улыбнулся.

— А давай как-нибудь посидим в кабачке. У тебя есть мой телефон, скинь груз, позвони, буду рад.

— Договорились.

Увидев, что Голованов допил свой кофе, Дима встал и вышел из-за стола. Приобняв Севу, проводил его до двери, открыл, пожал pуку и сказал тем, кто находились в приемной и, увидев его, поднялись со стульев:

— Прошу заходить, — а Севе чуть заметно подмигнул.

Голованов вежливо раскланялся с секретаршей, как уже знакомой, пожал руку помощнику Димы и отправился вниз, где на автомобильной стоянке ждал его «опель».

Он долго размышлял, прежде чем пойти в фонд к этому Диме. Рисковал? Да, конечно. Неизвестно ведь было, как себя мог повести бывший приятель. Вот и во время разговора тоже случился момент, когда пожалел, что пришел.

О фонде ветеранов-»афганцев» ходили самые разные слухи, и нехороших было, конечно, больше. Но Сева подумал: а в конце концов, чем он рискует? Ну не удержится Дима и сольет информацию тому же Сипе, как бы обеляя тем самым себя как руководителя. Ну и что? Сипа засуетится, может и грубых ошибок наделать при этом. За одну ночь можно ведь только пожар устроить, чтобы избавиться от слишком уж явной компры. Но и на такой шаг надо решиться. А зачем же тогда Коля Щербак, который с утра отправился в Пушкино, чтобы потолкаться там, послушать, что народ говорит, поглядеть, как живут руководители организации ветеранов и что по этому поводу думают сами ветераны?..

…Могучий охранник-омоновец, тот самый, кстати, который уложил киллера, прочитал удостоверение Филиппа Агеева, где значилось, что тот является сотрудником ЧОП «Глория», и с откровенным недоверием посмотрел на подателя его. Невысокий и щупловатый Филя ну никак не ассоциировался в его представлении с образом человека, который может вообще что-нибудь охранять. Однако, помня о предупреждении, сделанном начальником МУРа генералом Грязновым, что к охраняемому им, омоновцем, объекту явится сотрудник агентства, все-таки пропустил в палату.

Рожкова уже перевели из реанимации в двухместную палату, где вторая койка была пока не занята. Пока, потому что перерывов здесь, к сожалению, не бывало. Народ так и пер на рожон, после чего, естественно, требовалось немедленное вмешательство медицины.

— Ну как, отходишь помаленьку? — по-свойски спросил Филя, выкладывая на тумбочку возле кровати Рожкова связку бананов и пару апельсинов.

Володя смотрел с недоверием и даже некоторым испугом.

— А вы кто? — спросил наконец. Вероятно, присутствие охраны у дверей его все-таки успокаивало. Если пропустил, значит, не опасно.

— Я-то? Ох, парень, — сокрушенно вздохнул Филя, — ну и задал ты всем нам работки! Лопай давай, тебе сейчас фрукты во как полезны! Родные-то хоть есть?

— А вам зачем? — снова насторожился Рожков.

— Чудак-человек, а кто за тобой ухаживать будет, когда выпустят на волю?

— Мать… В Питере живет.

— А семьи, значит, нет?

Тон, которым говорил Филя, не внушал опасений, и Рожков вздохнул:

— Нет… пока.

— Хреновато, конечно, — пожал плечами Филя. — Но можно ж и так обходиться, верно? — Он ухмыльнулся.

— А у вас что за интерес?

— Так занимаемся мы твоими, браток, проблемами. Хочу побольше знать, что ты за человек. Чем дышишь. За что они на тебя бочку-то покатили. Ты не волнуйся, тут подставы нет, вот он, документ мой, можешь поглядеть, — и Филя протянул Рожкову свое удостоверение.