Борис Васильев - Алмаз бриллианту не судья

А между тем сомнения, о которых никто не подозревал, обуревали Рогова на каждом шагу. Тугодум от рождения он знал за собой этот недостаток, который оперативнику мог стоить жизни, и потому был вынужден загодя, на много ходов вперед продумывать свои поступки. Конечно, он ошибался, и иногда по-крупному. Но не так часто, чтобы это отразилось на его карьере, которая давалась ему невероятным трудом. Действия личного состава при возможном поступлении сообщения о заложенном на его территории взрывном устройстве он проработал еще до первого проявления телефонного террориста. Мало этого, он их не раз прорепетировал со своими сотрудниками. Поэтому, когда приходилось объявлять тревогу, при любом варианте взаимодействия с территориальными подразделениями милиции, ОМОНом и специалистами ФСБ, транспортники действовали без раскачки, не шарахались из стороны в сторону, а быстро и четко занимали свои места.

Но на этот раз людей не хватало и потому не все складывалось, как надо. А тут еще состав с беснующимися пассажирами. Рогов хорошо представлял себе, что там сейчас творится. Если проводники не устоят, сотни пассажиров навалятся на редкую цепочку милиционеров. Разъяренные долгим ожиданием, они тут же сомнут ее и попадут, окажись бомба реальностью, в эпицентр взрыва.

Приказав сержанту Волохову следовать за собой, майор поспешил в дальний конец платформы, где в ярко освещенной кабине локомотива можно было различить какие-то перемещения машинистов. Люди сугубо гражданские, они вполне могли пренебречь приказом оставаться на месте до особого распоряжения и появиться на платформе.

Уверенно и быстро, так, что сопровождавший его сержант еле поспевал, шагая по платформе, Рогов старался больше не задавать себе вопроса, правильно ли он поступил, оставив подчиненных на вокзале. Но в разработанном им в деталях плане остановка поезда так близко от вокзала не была предусмотрена, и он, опустив голову и придерживая рукой низко надвинутую на брови фуражку, чтобы ее не сорвало встречным ветром, упрямо продвигался вперед.

– Товарищ майор! – громко воскликнул Волохов, показывая рукой вниз. – Там кто-то есть. Да нет, не там, впереди. Под платформу шмыгнул. Я сейчас.

Будто снесенный порывом ветра, он слетел на блестевшие в свете фонарей рельсы.

– Стоять! – раздалось оттуда.

Рогов спрыгнул с платформы, в спешке споткнулся об рельс и грохнулся на шпалы. Выругавшись сквозь зубы, стиснутые от боли в левой руке, которую во время падения неловко подвернул под себя, он потянулся правой за пазуху, где в скрытно носимой кобуре носил пистолет. Но его вмешательства не потребовалось. Когда Рогов поднялся на ноги, сержант уже вытаскивал из-под платформы какого-то мужчину в светлом пальто и с дорожной сумкой в руках

– Какого черта? Что вы здесь устроили? Из вагона не выйдешь, – возмущенно выкрикнул тот на одном дыхании, пытаясь вырваться из рук сержанта. – Совсем охренели? Чего надо?

– Спокойно, гражданин. Как вы здесь оказались? – строго, но миролюбиво спросил Рогов.

– Как-как? – сразу остывая от возмущения, переспросил мужчина. – Из вагона, вот как. Полчаса уже стоим. Вы знаете, что там творится? Люди одетые, дышать нечем, детей полно.

– Знаем, знаем. Да ничего поделать не можем. Придется подождать. Я вас прошу вернуться в вагон. На вокзал сейчас нельзя.

– Еще чего? Ишь ты, в вагон. Сам иди и объясни людям, почему их, как зэков держат взаперти. Они на вас такую телегу накатают, мало не покажется. Ладно, я пошел, а вы тут сами разбирайтесь.

– Никуда ты, Стрельников, не пойдешь. Давай по-хорошему, – добавляя стали в голос и стараясь придать ему как можно больше категоричности, произнес Рогов. И не дергайся, буду стрелять. Надень на него наручники, – обратился он к опешившему от неожиданного поворота дела сержанту. – Надевай, надевай, не стесняйся.

Он уже держал перед собой пистолет, наведенный в грудь задержанного.

– Ты чего, с ума скакнул? С какого… бодуна наручники? Служить надоело? Так напиши рапорт.

– С такого, что по твоей статье досрочно не освобождают. А ты еще и трех месяцев не отсидел. Так что ты мне горбатого-то не лепи. Пошевеливайся, пока он нас с тобой не ухандокал, – произнес он уже в сторону сержанта, видя, что Волохов долго возится с наручниками. – Я его знаю, он это умеет.

Закованный в наручники Виктор Стрельников нарочито покорно стоял перед Роговым, внимательно разглядывая наведенный на него пистолет. Он знал, что Рогов, вопреки инструкциям, всегда держит патрон в патроннике и, если что, церемониться не будет.

– А ты изменился, – наконец, выдавил он из себя. – Сразу и не узнать. Заматерел. Майор уже, небось.

– Ты тоже мог бы стать майором. Обыщи-ка его на всякий случай, кивнул он сержанту, и, пока тот шарил по карманам задержанного, непринужденно продолжал:

– Ничего нет, товарищ майор, – разогнулся сержант, ощупав низ брюк Стрельникова.

– Нет, значит нет. Давай его на платформу. Хотя подожди.

Не опуская ствола и не сводя глаз с лица Стрельникова, он обошел его со спины и запустил руку за пояс брюк.

– А говоришь, нет, – с нескрываемым удовольствием произнес он, вытаскивая пистолет. Станет тебе опер, хотя бы и бывший, носить оружие в кармане. Как же…

Волохов поднялся на платформу и помог взобраться задержанному, а затем и державшему его под прицелом Рогову.

– Пойдем, Витя, – обратился он к Стрельникову. И не греми кандалами. Давай сниму пока. Пассажиры увидят – стыдно. А ты давай к вагонам. И смотри у меня, чтобы ни одна живая душа без моего разрешения на вокзале не появилась, – приказал он сержанту.

– Что у тебя тут стряслось? –спросил Стрельников. – Из-за меня, что ли?

– Ну, конечно, из-за тебя! Много чести. Малява по Интернету пришла, что ты с зоны рванул. Какая-то зараза вокзал то и дело «минирует». Звонит, веселится, а мы отдувайся.

– Откуда звонит, установили?

– Установишь тут… Из телефона-автомата. Была бы техника, давно бы этого «автоматчика» изловили, а то только обещают.

Они, не спеша шли по платформе к вокзалу, и никому бы в голову не пришло, что майор милиции чуть ли не в обнимку идет со сбежавшим из мест лишения свободы опасным преступником. И, не в таком уж далеком прошлом, его ближайшим другом, одним из лучших сотрудников отдела по борьбе с организованной преступностью.

В кабинете Рогова было жарко. Но, раздевшись, он не предложил Виктору снять пальто. Для этого пришлось бы расстегнуть наручники, которые он застегнул у Виктора на запястьях, как только они вошли в помещение. К чему могло привести излишнее благородство, Рогов знал по собственному опыту. Однажды он снял наручники с задержанной, пожалел молодую цыганку – дама все-таки как-никак. После этого неделю ходил в раскорячку.