Джозеф Шеридан Ле Фаню - Расследования в английском стиле. Сборник классического детектива

– Мой друг настолько мудрый человек, что, даже не имей он определенного титула, я бы не осмелился отойти от его указаний ни на йоту, – продолжил полковник Джеральдин, когда его собеседники по очереди удовлетворили свое любопытство. – Поэтому мне не нужно говорить вам, что я даже не посмел заранее съездить к Рочестер-Хаусу и что мне не более чем вам известна природа затруднения моего друга. Едва получив это письмо, я сразу же обратился к подрядчику, и через пару часов здание, в котором мы с вами сейчас находимся, приобрело свой недавний праздничный вид. Согласитесь, довольно необычная идея. И я вовсе не сожалею о своем решении, благодаря которому мне посчастливилось заручиться помощью майора О’Рука и лейтенанта Брекенбери Рича. Думаю, что слуг из соседних домов утром, когда они проснутся, ждет небольшой сюрприз: дом, который вечером сверкал огнями и принимал гостей, будет совершенно пустым и необитаемым. Как видите, даже в самом, казалось бы, серьезном деле, – добавил полковник, – всегда есть место забавному.

– Давайте же приведем его к счастливому завершению, – воскликнул Брекенбери.

Полковник достал из кармана часы.

– Уже почти два, – сказал он. – До назначенного времени еще час, и у двери ждет быстрый экипаж. Итак, господа, могу я рассчитывать на вашу помощь?

– Я давно уже живу на этой земле, – ответил майор О’Рук, – и ни разу еще не нарушал своего слова, даже если речь шла о простом пари.

Брекенбери вежливо и с большим достоинством сообщил о своем согласии, и, после того как они выпили еще по стакану-другому вина, полковник выдал им заряженные револьверы, троица села в дожидавшийся их кэб и отправилась по обозначенному адресу.

Рочестер-Хаус оказался крупным красивым зданием на берегу канала, которое пряталось от городского шума в глубине собственного необычайно большого сада. Резиденция эта походила на parc aux cerfs [2] Олений парк ( фр .) – особняк в окрестностях Версаля, в котором французский король Людовик XV встречался со своими фаворитками. Здесь это название употребляется как имя нарицательное. какого-нибудь аристократа или миллионера. Насколько было видно с улицы, ни в одном из многочисленных окон свет не горел, и место это в целом производило впечатление немного запущенного, словно хозяин его давно уехал, оставив дом без присмотра.

Отпустив кэб, трое джентльменов отыскали небольшую калитку – это был один из боковых входов в каменной ограде парка. До назначенного времени все еще оставалось десять-пятнадцать минут, шел проливной дождь, поэтому искатели приключений укрылись под нависающим плющом и стали негромко делиться мыслями о том, что их ожидает.

Неожиданно Джеральдин предостерегающе поднес к губам палец, и все трое прислушались. С другой стороны стены сквозь шум дождя послышались шаги и голоса двух человек. Когда они приблизились, Брекенбери, обладавший отличным слухом, даже расслышал обрывки их разговора.

– Могила готова? – спросил один.

– Готова, – ответил другой. – За лавровым кустом. Когда закончим, можно будет забросать ее ветками.

Первый из говоривших рассмеялся, и его веселье поразило притаившихся с другой стороны стены слушателей.

– Через час, – произнес он.

И по звуку шагов можно было судить, что двое разошлись в разных направлениях.

Почти сразу после этого осторожно приоткрылась калитка, из нее показалось бледное лицо, и рука поманила их жестом. В полной тишине мужчины прошли через калитку, которая тут же закрылась, и устремились по лабиринту садовых дорожек следом за своим провожатым к кухонной двери. Пройдя по каменным плитам огромной, но почти пустой кухни, освещенной одинокой свечой, вся компания, продолжая хранить гробовое молчание, подошла к винтовой лестнице и начала подъем. В пустом ветхом доме загадочная возня крыс в стенах слышалась особенно отчетливо.

Впереди со свечой в руке шел проводник, тощий мужчина, в летах, очень сутулый, но все еще довольно подвижный. Время от времени он оборачивался и жестами призывал сохранять молчание и быть начеку. За ним следовал полковник Джеральдин, который под одной рукой нес футляр с рапирами, а в другой держал наготове пистолет. Брекенбери, ощущая тревожный трепет сердца, думал о том, что, хоть они и прибыли вовремя, судя по тому, как торопился их провожатый, то, ради чего они оказались здесь, должно было произойти совсем скоро. Обстоятельства этого приключения были настолько таинственными и зловещими, место казалось до того подходящим для самых темных и неблаговидных дел, что старшему из ветеранов, замыкавшему небольшую поднимавшуюся по винтовой лестнице процессию, можно было простить некоторую долю волнения.

Дойдя до конца лестницы, проводник, открыв дверь, пропустил трех офицеров в небольшую комнатку, тускло освещенную закоптелой лампой и тлеющим камином. В углу у камина сидел молодой мужчина в расцвете сил, немного полноватый, но исполненный достоинства и величия, весь вид которого указывал на невозмутимое спокойствие. С видимым удовольствием и даже увлеченно он курил сигару. На небольшом столе рядом с ним стоял высокий стакан с какой-то пузырящейся жидкостью, которая наполняла комнату довольно приятным запахом.

– Добро пожаловать, – промолвил он, протягивая руку полковнику Джеральдину. – Я знал, что могу положиться на вашу пунктуальность.

– Это честь для меня, – с поклоном ответил полковник.

– Представьте меня своим друзьям, – велел первый и, когда эта формальность была соблюдена, продолжил с изысканной учтивостью: – Господа, мне бы хотелось предложить вам более приятное времяпрепровождение – невежливо совмещать знакомство с другими серьезными занятиями, – но обстоятельства вынуждают меня отойти от правил приличия. Я надеюсь и не сомневаюсь, что вы простите мне эту неприятную ночь. К тому же людям вашего склада будет достаточно знать, что вы оказываете значительную услугу.

– Ваше высочество, – произнес тут майор, – вы уж простите меня за прямодушие, но я не могу не сказать то, что у меня на уме. Какое-то время назад у меня возникли кое-какие сомнения по поводу майора Хаммерсмита, но не узнать мистера Годалла невозможно. Вряд ли в Лондоне сыщется человек, который не знал бы принца Богемии Флоризеля.

– Принц Флоризель! – изумленно воскликнул Брекенбери и с величайшим интересом стал рассматривать лицо знаменитости.

– Я не жалею о том, что мое инкогнито раскрыто, – заметил принц, – поскольку это дает мне возможность отблагодарить вас по достоинству. Я не сомневаюсь, что для мистера Годалла вы сделали бы столько же, сколько для принца Богемского, разница в том, что последний может сделать куда больше для вас. Так что в выигрыше остаюсь я, – прибавил он с величественным жестом и безо всякого перехода заговорил с двумя офицерами об индийской армии и туземных войсках – о предмете, в котором он (как, впрочем, и в любых других) великолепно разбирался и о котором имел собственное взвешенное мнение.