Лорет Энн Уайт - Голодная пустошь

Бабах открыл дверь, одетый в старую кожаную куртку-бомбер, отороченную овечьей шерстью. Еще на нем был старый кожаный шлем, а на лбу блестели очки-авиаторы в металлической оправе. Не говоря ни слова, он прошел мимо Таны, и, обернувшись, она увидела на куртке сзади выцветший принт – голую грудастую женщину с крыльями. На кой черт он вырядился как чокнутый пилот времен Второй мировой? Она смотрела, как он дошел до взлетной полосы, открыл ворота, ведущие к огороженному спуску, и остановился.

– Вперед, констебль! Машину можешь припарковать у ангара.

Тана снова тихо выругалась и поплелась к грузовику. Подъехала к ангару, пока Бабах проверял самолет и открывал дверь. Откинул пассажирское сиденье, залез внутрь, помог Тане затащить вещи в бочкообразную грудную клетку «Зверюги». Салон был горчично-желтым, сбоку шла широкая бордовая полоса. Возле руля Бабах приклеил картонные зубы. Вид был жутковатый – будто эта огромная машина может сожрать самолет поменьше, вроде «Сессны» или «Супер Каба».

– Лагерь не так далеко, чтобы лететь на этом вот, – заметила Тана.

– Если хочешь взять столько вещей, тебе нужен этот самолет, – сказал он, забирая у нее сумку с электрической изгородью и запихивая позади сиденья. Он потянулся за рюкзаком, где лежали ружье и винтовка. – Может, «Зверюга» не так изящно приземляется, как маленькие птички, но груз выдержит побольше, чем «Супер Каб» или там «Гелио», – он поймал ее взгляд. – Но, если хочешь, можешь лететь с Янкоски. Я же не возражаю.

Она молча протянула ему рюкзак. Положив его на пол, Бабах сказал:

– Давай садись на пассажирское место. Шлем лежит на сиденье, – и захлопнул дверь у нее перед носом. Тана, глубоко вздохнув, забралась в самолет, плюхнулась на сиденье, обнаружила наушники и сразу же надела. Кабина оказалась по-спартански маленькой и холодной. Их руки постоянно сталкивались.

Бабах начал накачивать ручной насос, чтобы повысить давление трубопровода. В машине что-то защелкало, он нажал на пуск, «Зверюга» взвизгнула и раскашлялась, как автомотор, воюющий с издыхающим аккумулятором. Он дал газ, и машина, содрогнувшись, понемногу начала оживать. Тана подумала, что Янкоски даже в таком состоянии лучше справился бы со своей «Сессной».

О’Халлоран повел самолет к взлетно-посадочной полосе.

– Ну и где ты взял этот древний костюм? – поинтересовалась Тана, указав на его куртку, просто чтобы отвлечься от мыслей о том, как дребезжит мотор и трясется «Зверюга».

– Это дедушкин. Его застрелили в полете над Голландией.

– И как он тогда смог отдать его тебе?

– Тело дедушки обнаружили голландские школьники, куртку отдали моему отцу. Он тоже стал пилотом. Начал учить меня летать, когда мне было четырнадцать.

– Совсем как ей сейчас, ты знаешь об этом?

– Кому?

– Минди. Ей только четырнадцать. Ты в курсе?

Он взглянул на нее. В полумраке кабины по его лицу пробежала мрачная тень. Губы изогнулись в ленивой ухмылке, на обветренных щеках вновь появились ямочки.

– Так вот что ты подумала?

Тана ничего не ответила.

– Мы с Минди просто друзья. – Он натянул очки и стал похож не то на Черного Демона, не то на Светлого Рыцаря – как там еще называли асов Второй мировой? Только шелкового шарфа не хватало.

– Да ты и сама на вид ненамного старше.

– Если попадешься, – тихо сказала она, – честное слово, посажу. Растление несовершеннолетних.

Он вновь взглянул на нее. Все его тело, казалось, пылало жаром, и она ощущала исходящую от него опасность.

– Вот как? – спросил он.

– Именно так.

– Что случилось в лагере – зачем ты им понадобилась? – поинтересовался он, когда самолет полз по заснеженной полосе.

– Инцидент с местной фауной, – ответила она, крепко прижав ладони к бедрам.

– А конкретнее?

– Узнаю, когда прилетим.

Какое-то время он изучал ее лицо, будто пытаясь по его выражению понять ее характер, она же молилась, чтобы он следил за дорогой.

– Вы готовы, констебль?

– Всегда готова.

«Зверюга» медленно поднялась на небольшую высоту, толстый живот чуть коснулся макушек черных елей.

– Ну, – сказал он, – время инструктажа по технике безопасности. Аварийно-спасательное оборудование – в хвосте самолета. Ну, если не вывалилось, – он мрачно ухмыльнулся. Тана закрыла глаза, про себя молясь, чтобы ее не вырвало, и изо всех сил постаралась не думать, за что Бабах получил свое очаровательное прозвище.

Огни сверкали у берега черного озера, блестевшего, как зеркало в темной комнате. Под толщей этой чернильной воды в залежах кимберлита скрывались алмазы. Чуть южнее озера располагался исследовательский лагерь.

О’Халлоран низко вел «Зверюгу» к световой полосе, отмечавшей границу посадки. Крылья дико сотрясал ветер, рвущийся с горных хребтов на востоке. Сердце Таны колотилось в горле, она крепче сжала руками бедра – под ней проносилась земля, снежинки, как астероиды, летели в лобовое стекло, пропеллер вращался в бешеном стаккато. Но, к чести О’Халлорана, он прилетел вовремя. Колеса резко стукнулись о мерзлую белизну и покатились по взлетной полосе.

У края этой полосы, возле двух арочных ангаров, стоял вездеход. За ним ежились мужчина и женщина в теплых куртках. Их лица в жестком белом свете мачты прожекторного освещения казались призрачными.

О’Халлоран свернул в сторону и остановил свою неповоротливую машину. Падал снег, и белые хлопья кружились в воздушных потоках, как бы празднуя их удачное приземление.

Тана стянула шлем, открыла дверь, выпрыгнула из кабины. О’Халлоран стал вытаскивать вещи и передавать ей. Когда она забрала у него тяжелый рюкзак, ружье и винтовку, к ней быстрыми шагами, чуть покачиваясь, подошел невысокий поджарый человек.

– Гарри Бландт, – представился он пронзительным голосом. Тана поставила рюкзак на землю, пожала ему руку. Его ладонь была холодной и сухой, хватка – крепкой. Казалось, он вибрировал от напряжения. Женщина, которая была с ним, осталась стоять у вездехода и смотреть, как высокий сильный парень тащит из ангара инвентарь.

– Я начальник лагеря, – добавил Бландт, переминаясь с ноги на ногу то ли от холода, то ли от нетерпения. Он был на голову ниже Таны и намного ниже, чем она себе представляла по рассказам. И все же она сразу узнала того, кто часто появлялся в СМИ. О Бландте обычно отзывались как о неуклюжем, гиперактивном, нервном, страдающем синдромом дефицита внимания, но при этом гениальным охотником за сокровищами. Это он обнаружил алмазы на дне Ледяного озера, когда Де Бирсы и другие крупные корпорации по добыче драгоценностей провозгласили эту местность никуда не годной. Было очевидно – если он сумеет воплотить свой план в жизнь, если получит поддержку правительства и необходимые средства, вскоре он сделается очень, очень богатым человеком. Живые темные глаза внимательно оглядели Тану из-под седеющих бровей. Он показался ей похожим на жука.