Иван Фабер - Научите своих детей

Сегодня его первый рабочий день после месячного отпуска, первого за несколько лет. В силу отчуждения и одиночества, он отчаянно пытался избежать временного отстранения, иногда круглосуточно оставаясь в участке. Весь свой отдых Томас потратил на алкоголь, наркотики и проституток. После стольких лет, проведённых в отделе расследований особо тяжкий преступлений, он давно забыл о рамках и правилах, и вряд ли бы кто-то напомнил ему о том, как надо жить – он и не стал бы слушать. И этот отдых для него, как парадоксально бы это не звучало, являлся глотком свежего воздуха, где он, не находясь в рабочей среде, мог полностью забыться – в окружении дыма и потаскухи из местного бара.

Поулсон и не мечтал о такой работе, но все же чувствовал в себе нетерпимость зла. Не какого-то трусливого «злишка», а настоящего, полного ненависти и жажды кровопролития. Причём иногда он чувствовал подобное в каждом окружающем его человеке. Он не считал своим долгом бороться с ним, но и не желал, чтобы зло попадалось кому-то на глаза, и именно поэтому он выполняет роль законного санитара, устраняя проявления психопатов «в миру». Именно поэтому он варится в рутине ужаса, безумия и страданий.

За неделю до отпуска, последним делом Томаса являлось изнасилование с последующим за ним убийством ребёнка, и как по инструкции, виноватым являлся отец-алкаш погибшей. Том в очередной раз убедился, что и среди копов есть ублюдки, так как местными лентяями данный кадр привлекался несколько раз, однако никто не желал им всерьёз заниматься. И вот к чему это привело – изувечение с последующим убийством. Им не хватало доказательств в подозрении на «сексуальные» отношения с малолетней дочерью, и даже ювенальной юстиции до этого не было дела. Но когда за дело взялся сам Поулсон, для разговоров со «свидетелем-отцом» ушло всего пять минут, после чего последний раскаялся в совершении преступления, лишь бы не остаться с психологическим давлением детектива наедине в одной комнате. Феномен картины заключался в следующем – если бы не странные порезы на теле преступника, никто бы и не додумался о существовании напарника, товарища по дозе, который, участвуя в убийстве девочки, решил в последствии не оставлять свидетелей – убрать и папашу-насильника, однако, как оказалось, тот дал отпор. За дочь – нет, но за себя – да.

Как говорят священники, дьявол сопровождает нас с самого начала существования, с тех самых пор, как из Эдема были выгнаны первые люди. Дьявол искушает их, наводит страх, добиваясь нарушения заповедей. Но без собственного желания Ева никогда не сорвала бы запретный плод, и не поделилась его долей со своим мужем. И Том понимал это – оправдать действия человека искушением дьявола есть абсурд, и ничего не совершается без прямого причастия нарушителя. Поэтому должен существовать закон, поэтому никогда не пустуют тюрьмы.

– Желание есть семя греха, а совершённый грех – возросший и ухоженный плод этого дерева, – про себя сказал Том.

Он не понимал, как Господь, творец и глава всего существующего, позволяет произойти тому, что происходит каждый час, каждую минуту, каждое мгновение. Тома особо забавляла политика рассуждений церковных служителей – «не существует смертных грехов, ибо за всеми грехами идёт раскаяние». Без сомнения, любые желания могут возникнуть в головах каждого из нас, но вопрос лишь в том, что у каждого разный порог сдержанности и терпения. Кто-то воспитан так, что даже мыслить не позволит о грехе, а кому-то стоит лишь задуматься – и его мышцы сводит спазм. О каком дьяволе может идти речь?

Всю жизнь Тома донимали вопросы такого рода. Он не мог понять всю концепцию регуляции личности самим обществом, не мог полностью осознать влияние общества на него, и способности личности избегать влияния окружающей среды. Томас кучу раз сталкивался с проблемными людьми – маньяками, выросшими в сиротстве, бывшими сидельцами, что не смогли встать на верный путь, так как не выбрались из своего привычного окружения, неисправимыми наркоманами. Эти люди стали теми, кем они являются, казалось бы, по вине других людей. Однако не может сама человеческая натура оставаться безучастной по отношению к собственными изменениям. Девушка стала наркоманкой потому что сама хотела получить обещанное удовольствие, и её не останавливала ни уголовная ответственность, ни родительские наказы, ни социальная реклама. Сирота стал убийцей лишь из-за зависти к чужому имуществу, чужой любви, так как чувство справедливости подсказало ему, что ежели его лишили семьи, лишили безнаказанно, то и он может совершить нечто подобное. А с преступниками, регулярно совершающими правонарушения, вновь и вновь попадающими за решётку итак всё ясно.

Закончив с мясом, Том скинул всю посуду в раковину, потрепал собак и вышел из дома. На участке его ждал чёрный MB 190 89-го года выпуска. Сев в автомобиль, Том лихо дал задний ход и выскочил на проезжую часть. Не церемонясь, кое-где нарушая правила дорожного движения, Томас следовал в свой участок. Пускай первый за три года отпуск ещё длился, Тому уже было невтерпёж оказаться в той среде, где он чувствовал себя по-настоящему дома.

Через двадцать минут Томас подъехал к штабу. На часах – половина девятого. Но почему-то, раздумывая на привычные для себя темы, Полусон не хотел покидать машину, понимая, что его мысли оборвутся предстоящими в полиции делами. Хотя это и не огорчало, и не радовало, Томас припарковал свой «Мерседес» ближе к участку и вышел из своего автомобиля.

В вестибюле его ждал турникет и старый знакомый по имени Дерек. На сегодняшнее утро Дерек был постовым, и по всей видимости, не выспавшимся за прошедшую ночь.

– Рад видеть тебя, стажёр, – негромко поприветствовал его Поулсон, заполняя ведомость о прибытии. – Выполняешь госдолг с закрытыми глазами?

– О, какие люди, Томас, – скрипя зубами и поправляя галстук ответил полицейский. – Это самая проклятая ночь в моей жизни. Ни мгновения на закрытие глаз, ни одного чёртова мгновения! Кстати, Гарвена сегодня выпускают.

– Неужели?

– Да, шериф получил сообщение от департамента. Нет прав держать его здесь до решения суда.

– Я восхищаюсь этой страной.

С этими словами Том покинул вестибюль и направился к лифту. По пути к своему кабинету он, к счастью, никого не встретил, однако в списках прибывших в участок Том увидел как минимум четырёх человек из своего отделения.

Том любил одиночество. Всю сознательную жизнь он пытался избегал больших компаний, шумных людей и всякого рода события, связанные со скоплениями человекоподобных. Ему было чуждо понятие дружбы, хотя он читал об этом в книгах, да и вообще имел правильное представление о ней. Ему была непонятна надобность в людских отношениях, которую он замечал во всех окружающих. Несмотря на то, что Том глубоко внутри считал себя социопатом, он мог функционировать со всеми людьми вполне нормально. Смолоду Том осознавал, что это качество – асоциальность, никогда в нём не изменится, ибо уже ничто не сотрёт ему память о знакомстве со смертью.