Ласло Андраш - Смерть на берегу Дуная

- Как он умер? Мгновенно?

- По мнению врача, мгновенно. На пол он рухнул как мешок. Удар был сильным. Чудовищный пролом черепа.

- Металлический предмет, естественно, не обнаружен.

- Нет. Впрочем, возможно, уже и обнаружен. Группа Еромоша весь день, до наступления темноты, осматривала окрестности.

Бела закрыл глаза.

- Ты им велел прощупать камыш и дно реки у берега?

- Да, конечно.

- Как могла бы оказаться открытой калитка, ведущая к реке, если бы через нее не вышел убийца? Верхняя калитка была закрыта?

- Закрыта. На замок, надежно. Ключи обнаружить не удалось.

- Ну вот. Еще один вопрос. Следы остались?

- Да как тебе сказать. Хоть дождя и не было десять дней, земля у Дуная всегда немного влажная из-за туманов и испарений. Дорожки, ведущие от дома к верхней

калитке и к прибрежной изгороди, выложены камнем. А по дороге вдоль берега за четыре дня прошло много людей, хотя в это время тут и не особенно оживленно. Возможно, на помосте и сходнях что-нибудь найдут. За эти четыре дня были и заморозки и оттепель. Я посоветуюсь еще с Бербоци. А теперь мне пора идти. До свиданья, Бела, Поправляйся. И не забывай про лекарства.

- Они мне как мертвому припарки. Надо просто отлежаться, старина.

- Тогда отлежись.

- Попытаюсь. Только ты не забывай. И будет время - заглядывай. Расскажешь что и как - по крайней мере, и мне пища для размышлений. Ну, иди. Тебя ждут. До свиданья.

- До свиданья, Бела.

Раудер вышел, Бела сначала прислушивался к его шагам, затем приподнялся, сбросил одеяло и босиком побежал к книжному шкафу. Он достал толстый альбом, прихватил со стола листки бумаги и шариковую ручку и со всеми этими трофеями юркнул в кровать, взбил подушку, положил на колени альбом с бумагой и принялся рисовать схему местности, восстанавливая по памяти детали, рассказанные Раудером.

- Приблизительно так,- пробурчал он.- Это самое главное.

Двойная линия сверху - это рельсы электрички. Он хорошо помнит: поезда отправляются от бойни через каждые полчаса. У рыбачьих домиков - остановка. Отсюда узкая тропинка ведет к Эрдёшору, а здесь, по обе стороны дороги, стоят дома. На той стороне Эрдёшора, которая ближе к реке, находится дом Балогов, где был убит Хуньор. Келемен хорошо знает эти места - он уже работал здесь по делу Шнайдера, которого убила жена выстрелом в спину, когда он сидел с удочками. Не так уж давно это было, кажется в шестьдесят третьем. Или в шестьдесят четвертом? Значит, двойная линия - это электричка, ниже - прибрежная дорога Дунашор, посредине - Эрдёшор. А может быть, не эту дорогу называют Дунашором? В этом он не уверен.

Небольшой квадратик - дом. Жаль, он не спросил Раудера, с какой стороны дома летняя кухня. Хотя это не так уж важно. Пока. В другом прямоугольнике, побольше, Бела разместил мебель, обозначил окно, дверь и положение трупа. Несмотря на хорошую память, схема может оказать неоценимую услугу. Он это знает по опыту. Рядом с прямоугольником он записывает основные сведения об убитом.

Потом Бела долго смотрит на рисунки, но думает уже о другом. Берет второй листок бумаги, пишет:

«Семья Хуньора. Место работы. Окружающая среда. Допросить Дежёне Балог. При необходимости и детей». Что сказал Раудер? У Балог есть сын и дочь. А у Хуньора - одна дочь. Почему Хуньор оказался в рыбачьем домике? Если он не проживал в нем постоянно, то почему остался в ту ночь? Ведь он принес уголь, чтобы истопить печку. Или не он принес уголь, его сестра или ее дети? На чем он приехал? На электричке? Стоило бы допросить кондуктора, ведь в этой электричке много постоянных пассажиров, которые ездят на работу в Будапешт. В будний день - была как раз среда,- особенно зимой, они наверняка обратили бы внимание на незнакомого мужчину с набитой до отказа охотничьей сумкой на плече, который сошел с поезда у этих домиков. Кто-нибудь да вспомнит. Если, конечно, он приехал на электричке. На всякий случай надо разузнать у таксистов, не попадался ли им в среду пассажир до этой остановки. А если он приехал на своей или на попутной машине? Еромош, конечно, уже допросил соседей. Подождем результатов. Раудер говорил, что в двух домах живут постоянно. Зимой тоже. Возможно, они что-либо знают о Хуньоре.

Он снова потянулся за салфеткой. Хватая ртом воздух, хотел, было чихнуть, но не вышло. Черт бы его побрал, этот насморк.

Убийство, по-видимому, совершено не с целью ограбления. Девяносто форинтов остались под книгой. Двести семьдесят - в кармане. И мелочь. Впрочем, это еще не доказательство. Зачем понадобилось убийце создавать видимость того, что убийство совершено не с целью оцрабления? Логичнее было бы поступить наоборот. Тот, кто совершает убийство по личным мотивам, как раз стремится создать видимость убийства с целью ограбления, чтобы направить расследование по ложному пути.

Женщина? Возможно. У Хуньора семнадцатилетняя дочь. Значит, женат он, по крайней мере, лет восемнадцать. Ему сорок пять, он крепкий, высокий. В таком возрасте мужчины часто начинают дурить. («Мне тоже сорок девять…») А если убийца - женщина? Но такой сильный удар металлическим предметом по голове - не женская работа. Впрочем, кто знаот - может, она спортсменка. Например, толкает ядро или метает диск или копье. А может, баскетболистка. Хотя это маловероятно.

- Манци! Манци! - громко позвал он, а вышло: «Бацци! Бацци!»

Вошла жена.

- Бела, ты меня звал?

- Что идет по телевизору?

- Сегодня понедельник. Передач нет.

- Тогда чем же ты занимаешься?

- Вяжу.

- Хорошо. Что на ужин?

- Поджарю немного колбаски в сухарях. Как ты считаешь? Сыну нравится.

- Он уже пришел?

- Нет еще. Должен быть с минуты на минуту.

- Я бы, пожалуй, съел пару яиц всмятку.

- Хорошо, сварю. Тебе сейчас?

- Чуть попозже.

- Как хочешь. Потом скажешь. Сегодня мне надо закончить второй рукав пуловера.

- Хорошо, дорогая, иди заканчивай.

Едва дверь за ней закрылась, как он снвва мысленно перенесся к рыбачьему домику. Но, откровенно говоря, он оттуда и не возвращался.

«Ну конечно, трусы - это существенная деталь. Важнее, чем халат. Халат мог оказаться в доме, как и остальное тряпье. Но трусы кое о чем говорят. Во-первых, о том, что у Хуньора не было ни пижамы, ни ночной рубашки, значит, в доме он находился временно, по какому-то случаю. Если бы у него был чемодан пли рюкзак, то в лих наверняка было бы белье. Раудер вряд ли забыл бы об этом упомянуть. Правда, убийца мог унести рюкзак».

Келемен с трудом поворачивается на бок, приподнимается на локте, пытаясь левой рукой дотянуться до стопки газет на книжной полке. Еще чуть-чуть. Немного. Он наклоняется и наконец двумя пальцами достает край газеты. Осторожно тянет, и вся стопка, накренившись, с шелестом ползет по полке в его сторону. Он подтягивает поближе верхние шесть-семь номеров, снимает пх и кладет на одеяло. Откинувшись на спину, отдыхает. Тяжело дышит. Перебирает газеты: тридцать первое, тридцатое, двадцать девятое - вот эта!