Ласло Андраш - Смерть на берегу Дуная

«девятку» и едет до площади Верёшмарти. Мы с Трясуном за ним. Он выходит из автобуса, покупает газету, идет в закусочную. «Держись,- говорю я сам себе,- не перестарайся». Смотрю на часы - без восьми десять. Он не спешит. «В десять у него наверняка свидание с какой-нибудь бабой»,- говорю я себе, потому что с Трясуном говорить об этом бесполезно. Значит, я могу пока потолковать с ним самим, потому что мне его жаль. Трясун останавливает у закусочной, я вылезаю из «трабанта», вхожу в зал. Он читает газету. Я подхожу к столику. «Чао, Фреди»,- здороваюсь я. Он пялит на меня глаза, отвечает: «Чао».- «Можно присесть?» - «Некстати. У меня свидание. Вот-вот придет дама». Я все же сажусь рядом. «Я не помешаю, нам надо срочно поговорить. За ту штуку, что ты дал мне

всего пятьсот форинтов, я могу получить пять тысяч, мне предлагают».- «Так я дал тебе лишь задаток. Мы еще поговорим об этом, позвони в среду, а сейчас иди».- «Но мне

срочно нужны деньги»,- настаиваю я. «Сейчас некогда, Антал,- говорит он:- Уходи и позвони в среду». - «А ты меня не надуешь, Фреди? Ведь мы кореши». Он смотрит на меня, смеется: «Конечно, кореши. С какой стати мне тебя обманывать. Валяй. Чао».- «Чао», - отвечаю я, встаю и иду к выходу. А внутри у меня все кипит. Надует. Денег у него полны карманы, а не заплатит. Оттягивает до среды.

Келемен зевает, он устал и хочет спать. От рассказа Антала Шмидта несет невыразимой скукой. Дома, на столике у дивана, цветной суперобложкой вверх лежит раскрытая книга «Случай с торговцем коврами из Алеппо». Он дошел уже до последней главы, а убийца все еще не известен.

А здесь известен. Здесь все известно. Как только Шом-фаи увидел на столе Бакоца носовой платок, последний из дюжины, все стало ясным. Выяснилось и то, что Брюзга, то есть Антал Шмидт, с середины сентября до начала декабря работал в хирургическом отделении одной больницы и, конечно, он легко мог достать галотан.

Но Келемен не был склонен симпатизировать торговцу коврами из Алеппо, потому что знал: вся его история - это результат систематизации фактов. Надо только немного схитрить, бросить тень подозрения на каждого, с тем чтобы держать читателя в напряжении до самого последнего момента. Убийство могла совершить как Глэдис, так и слуга Гендерсон, хотя они утверждает, что провел ночь с горничной, с той самой горничной, которая исчезла и о которой уже известно, что, до того как попасть в дом вице-губернатора, она была танцовщицей в ночном кафе «Звезда Востока», где ее шантажировал бармен Эд, знавший о пропавших драгоценностях леди Хиккаф. Под подозрением и несчастный Сэм, который принимал опиум на квартире торговца коврами и втайне любил горничную. Под подозрением, потому что он единственный наследник вице-губернатора. Подозреваются все, даже грузная кухарка-испанка, менее всего причастная ко всей этой истории. Тень подозрения падает и на детектива-одиночку Чика Моэма, учившегося когда-то вместе с Сэмом в Итоне и теперь ведущего расследование. Подозреваются все. Даже сама жертва, вице-губернатор, которого нашли пронзенным в спину шпагой в купальной кабине без окон, закрытой изнутри.

Подозреваются все, но не Шмидт. Он давно вне подозрений. Антал Шмидт- серьезная проблема для прокурора при определении меры наказания. Юридическая проблема. Можно ли его обвинять в преднамеренном убийстве? И, да и нет. Скорее нельзя, чем можно. Его, пожалуй, можно обвинить в непреднамеренном убийстве при грабеже. Да и то вряд ли.

Значит, надо выслушать изобилующий деталями рассказ Антала Шмидта об обстоятельствах, предшествовавших смерти Шоммера. С юридической точки зрения в интересах справедливого приговора каждое его слово может иметь важное значение. С одной стороны.

С другой стороны. В момент своей смерти Шоммер был человеком, совершившим жестокое преднамеренное убийство. Стало быть, каждый его шаг, каждый поступок может означать важный момент в точной мотивировке убийства Хуньора. А о них не знает никто, кроме Антала Шмидта и Яноша Долговича, которые во вторник четвертого февраля во второй половине дня были на острове Маргит. Дол-гович сидел за рулем «трабанта», он доложил Шмидту о том, что у ресторана «Казино» Шоммер вышел из автобуса, направился к пештской стороне острова, а затем повернул в сторону гостиницы.

Еще один важный момент. Шмидт послал Долговича посмотреть, с кем встретится там Шоммер. Долгович вошел в гостиницу, огляделся, словно кого-то разыскивая. Он увидел, как в кафе к столику, за которым сидел Шоммер, подошел высокий, хорошо одетый иностранец. Так по крайней мере подумал Долгович, потому что слышал, как Шоммер приветствовал его: «Грисгот, герр Олассон». Конечно, Долгович не мог знать, что мужчину зовут Олафсо-ном. Однако с точки зрения убийства Хуньора это важная деталь, которая подтверждает предположение о том, что Шоммер встречался с господином Олафсоном.

Когда Долгович возвращался к машине, у Шмидта возникла блестящая, достойная самого великого детектива идея. Если Шоммер ходил в австрийское посольство, значит, он хотел уехать в Вену. Но когда? Надо попытаться разведать в бюро «Интурист». Нет, не годится. Там могут ничего пе сказать. И все же он идет в бюро за справкой. Говорит, что его брат взял билет на венский поезд, но обстоятельства складываются так, что поездку придется отложить - можно ли обменять билет?

«Шоммер, Альфред Шоммер,- администраторша листает книгу…- Да, есть, Альфреду Шоммеру выдан билет на экспресс, отправляющийся в среду утром». Заявки на обмен билета принимаются за двадцать четыре часа, если, конечно, есть места. То есть в данном случае до вечера вторника. В экстренных случаях, однако, обмен можно произвести и в бюро «Интурист» на самом вокзале. Шмидт благодарит за справку и уходит.

У Антала Шмидта теперь есть веское подтверждение того, что Шоммер собирается его надуть - ведь тот просил позвонить в среду, по телефону они договорятся о встрече, скажем, в середине дня, когда сам Шоммер уже пересечет границу. Нет, брат, не выйдет!

Для Еромоша это тоже было новым подтверждением того, что свой отъезд Шоммер устроил с помощью Олаф-сона, который действительно отбыл в среду венским поездом. Тем же самым поездом. В одном купе? Вероятнее всего, они взяли билеты в разные купе.

Шмидт не любит сорить деньгами. Он отсылает Долго-вича, заплатив ему сто пятьдесят форинтов за полдня, и просит заглянуть к нему вместе с Фекете в понедельник в семь часов утра. А сам садится в «трабант» и едет на площадь Барош. Время еще есть. Немного, но есть. Надо что-то придумать, чтобы Шоммер расплатился еще до среды…

- Спасибо, господин капитан,- говорит. Шмидт и жадно отхлебывает горячий черный кофе.

Келемен заказал четыре чашки: для себя, Еромоша. Дюри Сипека и Шмидта. Ястер и Женгеллер в соседней комнате допрашивают Фекете и Долговича. Время от времени кто-нибудь из них подходит к Еромошу, шепчет ему что-то на ухо и снова уходит.