Тибор Череш - Черная роза

- Нарушаю правила ведения следствия,- проворчал Буриан, когда сержант, отдав честь, удалился.

Не торопясь, словно на прогулке, он направился к дому Анны Тёре. В доме уже горел свет, но только на кухне. Заглянуть в окно мешала плотная штора.

Миновав убогий двор, он постучал в дверь кухни.

- Откройте, Анна!

- Кто там?- ответил голос старой Тёре. Вдова открыла дверь и узнала Буриана.

- Войдите, пожалуйста. Мы как раз ужинаем. Действительно у стола сидели дети.

- А где Анна?

- Она очень устала и уже легла.

- Мне необходимо с ней поговорить.

Тёре прошла в комнату. Вскоре там зажглась лампа.

- Пожалуйста, войдите.

Анна, одетая, стояла возле стены, на которую почти не падал свет. На ее плечи был накинут шерстяной платок.

- Вам холодно?

Анна кивнула. Слышно было, как у нее стучат зубы.

Буриан постоял в ожидании, что его пригласят сесть, но приглашения не последовало, и он сел сам, выбрав один из стульев.

- Когда «темнеет, мы не впускаем к себе мужчин.

- Знаю.

- Но вы офицер, страж порядка. Зачем вы пришли? - спросила Анна.

- Вы не сказали мне всей правды, Анна.

- Я… я не сказала?

- Да. Я виделся с почтальоном. За последние полтора месяца вы не получили ни одного письма.

Помолчав, Буриан продолжал уже другим тоном.

- Я отлично понимаю, Анна, что здесь не место об этом говорить. Но я скажу. Я видел утром того человека, что лежал там, на дороге. Чем больше мы говорим с вами, Анна, тем больше я удивляюсь вам.

Анна протестующе замотала головой.

- Да, удивляюсь. И меня очень огорчило бы, если бы оказалось, что вы… Что он имел какое-то отношение к вам.

Анна молчала, неподвижно смотря перед собой.

- Мне хотелось бы, чтобы вы сказали: нет, не имел.

Анна пыталась унять дрожь.

- Сегодня кое-кто уже хотел услышать от меня такой ответ,- сказала она.

- Гудулич?

- Нет, не он.

- Видите ли, мне известно, что Шайго ходил под вашими окнами, но вы ни разу не впустили его в дом. Мне говорили, что именно Шайго яростнее всех выступал против того, чтобы вас приняли в члены кооператива. Но потом… Можно понять этот неожиданный поворот. И я его понимаю. Он даже собирался отравить свою жену Маргит. Но при всем этом… Мне необходимо иметь точные сведения о том, что вы… с ним…

Буриан опять замолчал. Не слишком ли громко он говорит? Несомненно, в кухне подслушивают. Он окинул взглядом комнату. Обычная крестьянская горница. У стены старомодный диван. В простенке между окнами несколько картин в рамках. Сюжет из Библии и семейные фотографии. Сразу у двери - лежанка, за ней - гладильная доска.

Массивная гладильная доска. Белая, чистая, отлично выструганная. Он встал, подошел к ней.

Взяв доску в руки, провел ладонью по ее гладкой, словно отполированной, поверхности. Затем, прислонив доску к кровати, вернулся на свое место.

- С этим человеком я не хотел бы даже дышать одним воздухом.

Буриан сам удивился, откуда у него взялась вдруг такая преувеличенная неприязнь.

- Я не видел его ни разу в жизни, но судьба просто не может сыграть столь дурную шутку, поставив вас рядом с ним.

Анна упорно молчала, не желая отвечать. Тогда он сунул руку во внутренний карман кителя и достал оттуда продолговатый бумажный сверток. Развернув его, он вынул длинный, с узким лезвием нож, купленный на ярмарке, и положил его на стол. Затем снова взял его в руки.

- Узнаете? Это не он, но в точности такой же. Упрямое молчание Анны огорчило Буриана.

Он снова взялся за гладильную доску, положил ее на стол под свет лампы и острием ножа нацарапал на гладком дереве нечто вроде сердца. Поставив доску с изображением сердца прямо перед Анной, он попытался вложить ей в руку нож.

- Пожалуйста, возьмите его.

В первое мгновение показалось, что женщина готова повиноваться его желанию, но затем она вздрогнула и спрятала руки под платок.

- Возьмите нож вот так, за ручку. Я должен посмотреть, как он лежит в вашей руке.

Анна сделала вид, что не поняла его слов.

- Возьмите и попробуйте вонзить его в доску. Там, где я нарисовал сердце.

Прижав руки к щекам и тяжело дыша, Анна бросала на старшего лейтенанта умоляющие взоры. Но все было напрасно.

- Поймите, Анна, мне очень важно убедиться в том, что убийца не вы, а другой.

Женщина безвольно привалилась к столу, затем медленно сползла на пол, ни одним словом не выдав ни своих чувств, ни мыслей.

- Тетушка Тёре! Прошу вас, войдите! Однако Буриан сам поднял Анну с пола.

- Она шла, как с прогулки, чуть ли не напевая.

- Напевая?

- Кажется, нет. Я ведь не сказала этого. И цветы собирала, только потом их бросила.

Геза нигде не поужинал. Только вернувшись в свой пустой, осиротевший дом, он вспомнил о том, что неплохо было бы перекусить.

Дверь кладовки была распахнута настежь, на полках осталась лишь мука да немного топленого жира. Ни шпика, ни копченостей. Бидон с медом открыт, на дне виднелись лишь засахарившиеся остатки.

«Однако чего бы поесть? Меду? Жиру? Впрочем, я не так уж и голоден. Меня мучит жажда»,- решил Геза.

Возле колодца, нагнувшись, он стал пить из ведра.

- Упился до чертиков.- Сказав себе это вслух, Геза расхохотался. По рубахе за ворот текли холодные струйки воды. Ноющий желудок вроде бы успокоился.

«Сейчас лучше всего лечь и уснуть». Издали все еще доносилась музыка. «Довольно, утро вечера мудренее»…

Он проснулся от ощущения, что на него кто-то пристально смотрит. Да, кто-то смотрел на него, спящего. Может быть, луна? Не открывая глаз, он увидел сквозь веки ее серебристый свет. И снова погрузился, было в сон.

По тут же почувствовал на себе чей-то взгляд, не дававший ому покоя.

- Это я,- послышался шепот.

«Кто-то шепчет? Кто здесь, в моем доме, может шептать «это я»? Нет, это не Юлишка».

Шепот повторился.

Гудулич не испугался, не вскочил с кровати. Но мысленно привел себя в состояние, готовое к обороне. Лежать на спине было так приятно.

Однако его интересовало, что от него хочет и что может сделать с ним, спящим, незваный ночной гость. Еще не проснувшись до конца, он наблюдал сквозь опущенные веки за действиями этого нахала. Кажется, это женщина. Вот так так! Гостья пошевелилась, и Геза сообразил, что на краю кушетки сидит Анна.

- Это я,- еще раз шепнула Анна, не осмеливаясь положить даже руку на кушетку, чтобы опереться. Это было все, что Гудулич успел заметить. - Мне необходимо с вами поговорить.

«Может, оно и так,- подумал Геза.- но, неужели нельзя было потерпеть до утра?» Надо было что-то ответить.

- Слушаю,- сказал Геза.

Анна смутилась, спокойствие ее рассеялось от одного этого слова. Проникнуть ночью в чужой дом, пройти через пять дверей, чтобы услышать это полусонное «слушаю»!