Николай Леонов - Виртуозный грабеж

– И вовремя уходит, – подсказал Крячко.

– Да. То есть вполне закономерно выдвинуть предположение, что эти ребята не чужие на празднике жизни. Я хочу сказать, что они должны постоянно вращаться среди элитной тусовки, чтобы планировать свои преступления. Они отлично знали, когда поедет домой Василевский, и знали, что за рулем будет сидеть он сам, они знали, когда Рудницкий будет давать концерт и когда получит за него гонорар, они знали про вечеринку в «Формуле», и, подозреваю, что они догадывались, какая сумма будет лежать в их сейфе…

– Кстати, какая там лежала сумма? – перебил его генерал. – Мне что-то ничего об этом не известно.

– Это потому, что Портнов довольно туманно рассуждает на эту тему, – объяснил Гуров. – Он даже в прокуратуре так и не назвал точную цифру. Ссылается на потрясение, на пропажу каких-то бланков отчетности… А по-моему, он просто не хочет признаваться, что в сейфе у него лежала неучтенная наличность. Скорее всего, так оно и было. Род деятельности, которым занимается «Формула», лично у меня вызывает некоторые сомнения. На мой взгляд, он чересчур закрыт от взоров общественности.

– Ладно, черт с ней, с «Формулой»! – махнул рукой генерал. – Давай дальше о своих озарениях.

– Так вот, преступники, несомненно, вращаются, так сказать, в высшем обществе. Вынюхивают, высматривают, мотают на ус. Возможно даже, пьют шампанское с будущей жертвой. Когда видят, что можно поживиться, проводят операцию. Об их истинных намерениях никто не догадывается до последнего момента.

– Почему же их никто не знает в лицо? – спросил Орлов. – Даже в последнем случае, когда они, судя по всему, действовали без всякого грима, никто их не узнал? Как это может быть, если они постоянно вращаются в этом кругу?

– Это не совсем так, – покачал головой Гуров. – Женщина, которая пострадала при налете на «Формулу», утверждает, что лицо одного из бандитов ей смутно знакомо. Она не может вспомнить – откуда, но уверена, что видела раньше этого человека. Кстати, мы делали на всякий случай запрос в Воронеж – там ни сном ни духом. Но этого следовало ожидать. Безо всякого сомнения, это местная банда. Потом, в двух случаях они использовали противогазы, что, конечно же, затрудняет их опознание…

– Противогазы им нужны были не столько для маскировки, – возразил Крячко, – сколько для безопасности. Ребята увлекаются химией.

– Нет, все равно не понимаю! – сердито сказал Орлов. – Постоянно крутиться среди потенциальных жертв, постоянно лепить горбатого про то, что они являются бизнесменами, меценатами, офицерами, политиками и черт знает кем там еще, постоянно менять костюмы, галстуки, свободно проходить фейс-контроль в закрытых клубах… Как это возможно?

– Это возможно, – сказал Гуров. – При наличии интеллекта и достаточного опыта. И то и другое у этих ребят, безусловно, имеется. И в то же время ты абсолютно прав, Петр! Я тоже долго ломал голову, как это возможно, что никто их не знает? А главное, зачем им этот риск? Если они вхожи в высшее общество, значит, они должны быть богаты – так я рассуждал вначале. А потом вспомнил одну вещь, которую мне сказал сержант Головко…

– Вот еще одна головная боль! – с отвращением поморщился генерал. – Головко ваш! У начальника этой части обнаружились высокопоставленные родственники, он поднял дикий шум, обвинил нас в провокации, в порче военного имущества, подключилась военная прокуратура, и мне еле удалось замять дело. Головко, насколько мне известно, отделался десятью сутками гауптвахты и готовится к дембелю.

– Ха! – возмущенно сказал Крячко. – Хороши порядки в танковых войсках! Они там бросают пост в любое время, сдают напрокат машины, тырят консервы, хлещут самогон – и все сходит с рук! А если учесть, что эти деды еще и лупят по голове полковника Крячко…

– Вы же не делали официального заявления по этому поводу, – хмуро сказал генерал. – Большая ошибка, по-моему.

– Это верно, – кивнул Гуров. – Но дело в том, что мы обещали мерзавцам не поднимать по этому поводу шум, если они нам честно все расскажут. Мы полагали, что на них и без того будет что повесить. А вышло вон как! Та информация, которую они нам преподнесли, не компенсирует страданий Стаса, это точно. Но теперь поздно кулаками после драки махать.

– Но что-то Головко тебе все-таки рассказал, – напомнил Орлов.

– Да, он натолкнул меня на одну светлую мысль, – согласился Гуров. – Он рассказал, как неизвестное лицо в офицерской форме предлагало ему сделку по поводу военной машины. Во-первых, сержант наметанным глазом определил, что форма у офицера была устаревшая и явно сборная – то есть петлицы одни, просветы на погонах совсем другие, ну и так далее… И еще он сказал, что этот человек превосходно разбирается в машинах. Не как любитель, а как настоящий профессионал, знающий от и до теорию, практику и любые категории двигателей. Сначала я не придал этому особого значения, но потом задумался. Водитель-профессионал, знающий образ жизни столичного элитного круга, – по-вашему, что это может означать?

Глаза генерала просветлели.

– Лева, а ты голова! – сказал он одобрительно. – Я понял! Эти ребята – из обслуги! Они все время вертятся среди денежных мешков, они знают каждый их шаг, знают обычаи, адреса, знают порой даже то, чего им знать не полагается… И в то же время красивая жизнь для них – такой же мираж, как и для всех прочих. И вот они решают заняться перераспределением капиталов… Ты это имел в виду?

– Да, примерно, – сказал Гуров. – Только есть два уточнения. Во-первых, я не думаю, что вся банда имеет отношение к вышеперечисленному. Возможно, это один человек, главарь. Я предполагаю, что это личный водитель какого-то крутого босса. Но это не простой водила. У него наверняка в прошлом должно быть что-то такое, что мешает ему быть удовлетворенным своим нынешним положением. Отсюда и бунтарские настроения. И второй момент. Все-таки денежные мешки неплохо платят, особенно своим личным шоферам. А что, если наш водила остался без работы? Даже скорее всего так. Продолжай он сейчас работать, вози он своего шефа туда-сюда – рано или поздно его заметил бы кто-то из жертв. Это очень небезопасно для него. Я думаю, он уже давненько выпал из этой обоймы, его забыли, но он до сих пор возвращается туда в новом качестве, импровизирует и проворачивает свои делишки.

– Ну что же, как версия – это вполне, – заключил Орлов, потирая руки. – Но как вы собираетесь разрабатывать эту жилу конкретно?

– С этим сложнее, – вздохнул Гуров. – Вся эта обслуга у богатеньких буратин… Рынок труда, на котором появляются такие вакансии, достаточно закрытый. Они не дают объявлений в газетах: «Ищу преданного шофера, умеющего держать язык за зубами. Оклад тысяча долларов» – и не обращаются за помощью на биржу труда. Все происходит тихо, незаметно, по чьей-то рекомендации. Точно так же и увольнения. Обиженный не побежит в профсоюз и не станет качать там права…