Алексей Макеев - Разменная монета

– Ну а если и так? – в голосе невидимого собеседника появились наглые приблатненные нотки. Видимо, он пришел к решению, что на порог его квартиры явился очередной наркоша, жаждущий необходимой дозы. – А ты-то кто такой, мужик? Почему я тебя в глазок не вижу? Что за игры в прятки? Обдолбался, что ли?

Гуров не стал больше темнить. Ясно было, что Шапито не откроет дверь, не увидев предварительно лицо гостя.

– Полковник Гуров, уголовный розыск, – сухо представился он и счел нужным добавить: – Припоминаешь такого, Шапито?

На этот раз реакция наркоторговца была куда быстрее. Сначала за дверью прозвучал некий неопределенный звук, больше всего напоминающий свиное хрюканье, а затем Шапито воскликнул, наполняя свои слова целой гаммой разнообразных эмоций:

– Черт возьми! Гуров? Лев Иванович?

– Он самый. Вижу, у тебя хорошая память, Шапито.

Но тому было явно не до юмора.

– Как вы меня нашли? Что вам нужно?

– Может, для начала откроешь дверь? Поговорить надо.

– Ага, – Шапито, как показалось стоящему на лестничной площадке полковнику, нервно хихикнул. – Щас. Разбежался. Что я, не помню твои методы, Гуров? Я тебе дверь открою, а ты мне в табло, и ласты завернешь.

– С чего это вдруг, Шапито? – Гуров почувствовал, что начинает раздражаться. – Я же сказал, мне с тобой просто поговорить надо об одном человеке.

– О каком человеке?

– Дверь открой, – резко повысил голос полковник.

– А ордер у тебя есть?

Судя по звукам, которые старательно улавливал Гуров, Шапито отступил от двери на пару шагов назад.

– Не зли меня, Шапито, – сыщик выудил из-под пиджака «штайр». – И не делай так, чтобы в моей голове зарождались всякие нездоровые подозрения.

– Какие подозрения? – Шапито тоже начал кричать. – Что за понты, полковник? В чем предъявы?

– Ты откроешь дверь или нет?

– Я тут с бабами.

– Мне до этого нет никакого дела.

Разговор через закрытую дверь зашел в тупик. Воцарилось напряженное молчание. Каждый знал, что другой не отступится от намеченного. Шапито понимал, что сыщик ни за что не уйдет, не поговорив с ним, а Гуров уже ни на секунду не сомневался в том, что ему так просто никто не откроет. Словесные аргументы иссякли, как тоненький горный ручеек, и полковника почти не удивило то обстоятельство, что его слух совершенно отчетливо уловил звук передергиваемого затвора. За время многолетней практики Гуров не смог бы спутать этот звук ни с каким другим.

Первая пуля ударила в дверной косяк, расщепив его надвое. Каким-то внутренним чутьем Шапито угадал предположительное место нахождения полковника, и тот едва успел уклониться от смертоносной порции свинца. Шапито не стал выжидать. Второй выстрел грянул сразу же следом за первым. В недрах квартиры что-то с грохотом упало на пол, хлопнула одна из дверей, и Гуров услышал еще шаги. Сколько бы человек ни находилось внутри, теперь он точно мог быть уверен, что Шапито не один.

Полковник выскочил на центр лестничной площадки, трижды выстрелил в дверь и мгновенно ушел в противоположную сторону, подперев спиной свежевыбеленную стену. Ответом на действия Гурова был целый шквал огня, оставивший во входной двери многочисленные девятимиллиметровые отверстия, от чего та сразу стала похожа на решето. Гуров негромко выругался. Похоже, что противостояние ему оказывали двое. Признаться честно, он не ожидал такого поворота событий. Наркодилер никогда не пользовался столь радикальными способами. Это было не в его стиле. Если только… Если только Шапито изначально не знал о той цели, которая привела к нему Гурова. Полковника невольно охватил азарт.

– Брось оружие, Шапито! – громко приказал он. – Ты и так вляпался по полной программе. Не усугубляй своего положения.

– Пошел ты, Гуров! – грубо откликнулись из квартиры.

– Тогда пеняй на себя, – в голосе Гурова невольно прозвучало ничем не прикрытое злорадство.

Из квартиры в дверь снова полетели пули, но на этот раз уже не так обильно и интенсивно. Гуров пригнулся, коснулся одним коленом бетонного перекрытия и, выставив «штайр» перед собой, прицельно выстрелил в место крепления дверного замка. Язычок противно лязгнул, пуля срикошетила, но выбитый механизм безжизненно повис в выкорчеванном состоянии.

– Ах, сука! Ты видел?

Голос того, кто выразил одновременно восхищение и удивление меткостью полковника, Гурову был не знаком. Это был кто-то из подельников Шапито, составивший ему компанию в этой отчаянной перестрелке.

– Видел. Заткнись, – грубо и резко оборвал его сам Шапито. – Давай сюда.

Наркоторговцы готовились отступить или занять более выгодные оборонительные позиции. Гуров не стал терять времени понапрасну и решил воспользоваться выпавшей ему форой. Рванув вперед, подобно мощному многотонному локомотиву, он ударил дверь квартиры плечом, влетел внутрь полутемного коридора и, кувыркнувшись на полу, как опытный спецназовец, замер за широкой обувной тумбой, прикрытый еще и тенью настенной вешалки для верхней одежды. Шапито и его подельник уже переместились в глубь квартиры, и все, что успел заметить Гуров, это мелькнувшую в стареньком арочном проеме спину одного из них. Полковник выстрелил вслед убегавшему, но промахнулся.

– Облава, бля! – истошно заорал кто-то третий, срываясь на откровенно панические нотки.

По левой стене арочного проема чиркнули несколько пуль.

– Я сказал, всем бросить оружие! – сурово повторил свой приказ Гуров. – Прекратить огонь! Лечь на пол! Я имею полное право вести огонь на поражение!

Конечно, полковник блефовал. За двух-трех покойников никто его по головке не погладит. Очередные нарекания, служебное расследование… Через все это Гурову приходилось проходить. Но кто из находившихся в квартире наркоманов мог знать об этом? В лучшем случае, сам Шапито. И только.

Со звоном хлопнула балконная дверь. Гуров рыбкой нырнул из своего укрытия вперед на пол, и в ту же секунду над его головой засвистели шальные пули. Противник, расположившийся в углу, противоположном тому, где должен был находиться балкон, даже не стремился вести прицельный огонь. Выстрелы были слишком хаотичны. Гуров перекатился на спину и поймал стрелка на мушку. Им оказался молодой рыжеволосый парнишка с огромным, едва ли не в пол-лица синяком и в рваной на рукавах, расстегнутой до живота грязной рубахе. Ненадежный черный «ТТ» китайского производства гулял в его дрожащей руке, как механический маятник. Впрочем, и сам рыжеволосый нетвердо стоял на своих двоих. Опершись одним локтем на спинку стула, он выставил вторую вперед, до боли сжимая в пальцах рукоятку оружия. Глаза паренька были зажмурены, и он морщился при каждой несильной отдаче китайского чуда боевой техники.