Эдуард Хруцкий - Служебное расследование

А дом уже доломали. Даже пыль осела. И победно раскачивалась клин-баба на тросе и крановщик пил кефир, приложив к губам бутылку, словно трубу.

Игорь закурил и пошел по переулку…

В кабинете Громова сидел начальник МУРа Кафтанов… Громов переоделся в форму и как все люди, одевшие ее недавно, чувствовал свою необыкновенную значительность.

Значительность прибавлял огромный кабинет, в который Громов тоже вселился не так давно, и телефоны разного цвета, и селектор. В этом кабинете он не только работал, но и играл роль кого-то вельможно-важного, виденного давно-давно, в те далекие годы, когда он только пришел в горком комсомола маленького городка Пензенской области.

Громов смотрел на Кафтанова начальственно-печально, как на ребенка-несмышленыша, и говорил ровным, тихим голосом.

— Андрей Петрович, дорогой, ну это же не дело. Звонит жена Сергея Степановича Черемисина. Вы, надеюсь, знаете, кто это?

— Да, имел сомнительное удовольствие говорить с ним по телефону.

— Да, Андрей Петрович, Черемисин крут, несдержан. Но и его понять можно. Такой человек и вдруг у него машину угоняют. Я думаю, мы должны были первым делом, вне всякой очереди…

— А у нас не магазин, мы потерпевших с черного хода не принимаем…

— Полно вам, Андрей Петрович, не придирайтесь к словам. Я имел в виду, что есть люди, спокойствие которых мы обязаны оберегать в первую очередь.

— Борис Павлович, — Кафтанов забарабанил пальцами по столу, — перед…

— Знаю, — засмеялся Громов. — Знаю, перед законом все равны, но товарищ Черемисин все-таки равнее других.

Кафтанов помолчал, глядя на портрет Брежнева над столом Громова, потом сказал:

— А мы, собственно, нашли машину. Вернее, ее кузов и шасси.

— Как нашли?

— Очень просто. Ее украли, разобрали на запчасти, и мы располагаем данными, что сделал это Черемисин-младший.

— Сын Сергея Степановича? — Громов вскочил. — Чушь!

Кафтанов усмехнулся.

— Да, чушь! Я знаком с этой семьей и прекрасно знаю Виктора Черемисина.

— Да, кстати, известно ли вам, что Виктор Сергеевич Черемисин нигде не работает, постоянно торчит в ресторанах, играет в карты на крупные суммы?

— Откуда у вас эти сведения?

— МУР есть МУР, как сказал герой фильма «Дело пестрых» Сафрон Ложкин.

— Послушайте, Андрей Петрович, мне не нужны ваши догадки и гипотезы. Мне нужен преступник, чтобы он сидел в этой комнате, а я с чистой душой мог позвонить товарищу Черемисину…

— Борис Павлович, я повторяю вам, что все сходится на Викторе Черемисине.

— Вы тяжелый, не современный человек, Кафтанов.

— Какой есть.

— Кстати, — Громов раскрыл папку, достал документ, — вот ваше представление о назначении майора Корнеева Игоря Дмитриевича начальником отдела. Вы его подписывали?

— Да.

— Но мы же предполагаем выдвинуть на эту должность подполковника Кравцова.

— Борис Павлович, — Кафтанов старался говорить спокойно и сдержанно. — Борис Павлович, — повторил он, — майор Корнеев опытный оперативник, порядочный, честный, мужественный офицер. Он раскрыл множество тяжких преступлений. Он проявил себя…

— Подождите-ка, — Громов хлопнул ладонью по столу. — О Корнееве потом. Вы считаете, что Кравцов не обладает такими способностями?

— Я не берусь судить о подполковнике Кравцове. Могу вам сказать одно, он не профессионал.

— Ну и что? Он же идет на руководящую работу! Понимаете? Ру-ко-во-дя-щую. Его дело правильно направить процесс в духе указаний.

— Начальник первого отдела не направлять процесс должен, а умело организовать оперативную службу. Кравцов же в милиции всего четвертый год, да и то все это время просидел в приемной.

— У него большой опыт партийно-комсомольской работы. Он подтянет ваших сыщиков. Потом ему расти надо. Не зря же его из Моссовета сюда перевели. Посидит на подполковничьей должности, получит третью звезду. Переведем куда-нибудь повыше, пусть руководит.

— Я оставлю за собой право обжаловать ваши действия, — по-служебному сухо отрапортовал Кафтанов.

Громов изумленно поднял брови:

— Вам что, звонок из министерства не указ?

— Нет.

— Хорошо. Я не хочу ссориться с вами… Пока, — многозначительно сказал Громов.

Это «пока» звучало предостерегающе. Предупреждение было в этом коротком слове…

— Теперь о Корнееве, — Громов вздохнул, всем видом показывая, как неприятен ему этот необходимый для пользы дела разговор.

Он достал из стола папку, раскрыл:

— Не очень хорошо характеризуется Корнеев… С женой разошелся… Пять лет назад было служебное расследование по применению оружия…

— Борис Павлович, по-моему, времена прошли, когда за развод увольняли со службы?

— Времена-то прошли. А мораль? Мораль, дорогой мой главный сыщик, осталась та же. Вот по ее меркам мы и судим о поступках таких, как Корнеев. А что это за стрельба в Измайловском парке?

— Корнеев один задерживал двоих вооруженных преступников.

— А зачем стрелял? Зачем создавал опасность для граждан! Нет, Андрей Петрович, как хочешь, а такие, как Корнеев, мне не по душе. Ну, а теперь о том, чего ты не знаешь. Я его вчера выставил из ресторана Архангельское. Вел он себя разнузданно, видимо, был пьяный. А ты начальником его делаешь. Нынешняя должность зама не для него. Понял?

Толик виртуозно втиснул машину в узкую арку. Дальше начиналось хитросплетение проходных дворов, арок, узких щелей.

Наконец благополучно объехав детей, катавшихся на велосипедах, старушек, сидевших на лавке, спящих на асфельте ленивых котов и хрипло лающих собак особой породы «городская дворняжка», он вывел свою синюю «Вольво» на пустырь, естественно, образовавшийся в результате стихийной застройки и ставший кооперативным гаражом.

Металлические и кирпичные домики-гаражи образовали городок с улицами, переулками, тупиками. В один из таких тупиков и въехал Толик. Створки дверей гаража были раскрыты, в глубине на яме стоял серенький «Запорожец», около него ходил Желтухин, поминутно наклоняясь и заглядывая в яму.

Толик посигналил. Звук клаксона был особенно гулок в этом гаражном городке.

Из ямы вылез Женя Звонков, приветливо помахал рукой.

Толик подошел к нему.

— Привет.

— Ты подожди, я сейчас закончу, — ответил Звонков и вновь нырнул в яму.

Желтухин, ласково улыбаясь, подошел к Толику, протянул руку.

— Здравствуйте, Анатолий Максимович.

— Здравствуйте. Откуда вы меня знаете?

— Поклонник вашего таланта.

— Значит, папаша, с девочками ко мне ездите.

— Голубчик, какие в моем возрасте девочки. Заезжаю послушать песни своей молодости.

— Видно, лихая была у вас молодость.

— Всякая.

Желтухин подошел к «Вольво», похлопал ее по синему крылу.