Аркадий Адамов - Идет розыск

— Что-то меня, знаете, стукнуло, — сказала немолодая, рыжеволосая приемщица.

— Что именно? — поинтересовался Игорь.

— Такой, знаете, шустрый, быстроглазый, хитренький. Кто его знает, что от него ждать, — пояснила приемщица.

«Во, физиономисты, — восхитился про себя Игорь. — Профессиональное это у них».

В квитанции, которую отыскала приемщица, стояла фамилия клиента: «Шанин».

Однако это все было только полдела. Ловить Коменкова на знакомстве с Димочкой Шаниным Игорь не собирался. Чтобы тот же Димочка через час узнал, что им интересуются? Только этого не хватало. И еще неизвестно, что тут напортачил Усольцев. Ведь вот знает же Коменков этого Димочку, знает и дружит, а Усольцев уверял, что не знает и уж подавно не дружит. Выходит, обвел его Коменков. Что же он еще ему наговорил? А главное, что этот Усольцев наговорил Коменкову? Об этом Игорь подумал уже не только с раздражением, но и с тревогой. Ну, дал бог помощничка! Теперь придется еще и за ним все исправлять, что, конечно, возможно исправить.

Все эти мысли досаждали Игорю и портили ему настроение, пока он добирался до клуба, где сейчас работал Виктор Коменков. Домой к нему Игорь решил не заходить. Усольцев уже этот путь, конечно, испортил. Да и вообще лучше в таких случаях не повторяться. А кроме того, визит в тот клуб сулил и кое-какие дополнительные сведения.

Время было обеденное. Утром Игорь, как всегда, проглотил на скорую руку чашку кофе с каким-то бутербродом и сейчас был голоден, как волк. Поэтому постепенно мысли его все больше сосредоточивались на том, удастся ли ему в этом клубе, куда он едет, что-нибудь пожевать, должен же там быть хоть какой-нибудь буфет.

И снова голубой подземный экспресс нес его чуть не на другой конец Москвы. Затем пришлось еще три остановки проехать в троллейбусе. И, наконец, Игорь очутился перед большим, новым и очень красивым зданием Дома культуры. «Ишь, куда, подлец, забрался», — сердито подумал Игорь, словно своим присутствием здесь Коменков порочил эту красоту. Игорь между тем поднялся по широченной каменной лестнице к сверкающей фаланге зеркальных дверей.

В огромном, увешанном красочными афишами, пустом сейчас и гулком вестибюле Игорь спросил у пожилого седенького вахтера, который при виде его отложил газету и встал, как найти заместителя директора, и заодно, вроде бы между прочим, осведомился о буфете. Старичок вахтер, которому Игорь представился как инспектор Управления культуры Мосгорисполкома, дал все необходимые разъяснения. Буфет, оказывается, работал. И заместитель директора только что туда прошел. Фамилия его была Грубин и звали Александр Осипович. Вахтер даже описал его внешность: толстый, в очках и лысый. Этого было вполне достаточно.

Зайдя в просторный и тоже полупустой буфет, Игорь тут же увидел за одним из столиков нужного ему человека, который с аппетитом ел что-то. Игорь, держа в руках две тарелки с бутербродами и чай, подошел к столику, где сидел Грубин, и, улыбнувшись, спросил:

— Вы не разрешите, Александр Осипович, подсесть к вам и соединить приятное с полезным?

Улыбка на суровом лице Откаленко всегда производила удивительно приятное и какое-то неожиданное впечатление на окружающих, неизменно располагая к нему.

Грубин в данном случае не явился исключением, тем более что человек он был добродушный, живой и общительный.

— Прошу, прошу! — воскликнул он, сделав приглашающий жест рукой, и отодвинул в сторону свои тарелки. — Чем могу служить?

Игорь представился, затем расположился за столиком и с таким аппетитом стал расправляться со своими бутербродами, что толстый Грубин смотрел на него все с возрастающей симпатией, при этом не отставая от своего молодого собеседника.

Общее дело, да еще осуществляемое с таким энтузиазмом, как известно, сближает. А тут еще одним общим делом оказалась и культмассовая работа в Доме культуры. Как-то сама собой всплыла и фамилия Коменкова, и Грубин пожаловался:

— Вы бы все-таки прислали нам человека по… по…

— Поопытней? — подсказал Игорь.

— Да нет же! Подобросовестней, я бы так сказал. Это бездельник, понимаете? Всякие личные… как бы это сказать?.. Ну, что ли, развлечения ему дороже любого дела. Приводит на вечера, понимаете, своих дружков, приятельниц, этих, кстати, особенно. И больше в буфете с ними сидит, распивает, чем делом занимается. А, ведь, это весьма ответственные часы его работы. Я таких людей просто не понимаю. А кроме того, он то и дело отпрашивается. Вот, к примеру, завтра. Ответственный вечер у нас. Районный смотр. Выступает наша самодеятельность. Где его место, я вас спрашиваю? А он уже не может. У него чей-то день рождения, видите ли. Я ему говорю: «Ну, приедешь позже, какое дело!» Нет. У него день рождения на даче, все на машинах туда едут. Ну, что вы будете делать?

— Чей день рождения-то? — как бы случайно и безразлично спросил Игорь.

— Я знаю, чей? Я тоже спросил. Так этот святотатец сказал мне так: «Подруги дней моих суровых». Понятно? И вот теперь получается: вечер начинается в семь часов, а за ним уже в шесть, видите ли, прикатят и повезут на эту дачу. Нет, я вам скажу, это не работник. Это пустое место! Или еще пример. У нас был духовой оркестр. — Грубин восторженно поднял обе руки вверх. — Это же замечательно! Величавость, торжественность, взволнованность! Представляете? Тьма слушателей собиралась. Что он с этим оркестром сделал?..

Некоторое время разговор велся вокруг различных самодеятельных коллективов, и Игорь с удивлением обнаружил, какая это, оказывается, интересная и сложная работа. Ну, куда было Коменкову справиться со всем этим, даже если бы он и трудился здесь в поте лица?

Вскоре они, наконец, закончили несколько затянувшуюся трапезу, и, весьма довольный состоявшейся беседой, Грубин, бодрый, раскрасневшийся, сияя глянцевой лысиной и поблескивая очками, пригласил Игоря в свой кабинет. По дороге он показал ему великолепные интерьеры Дома культуры. А от огромных аквариумов, размещенных в фойе, Игорь еле оторвался.

В кабинете Грубин, пыхтя, уселся за свой стол и, вытащив из какого-то ящика груду разноцветных папок, придвинул их Игорю.

— Вот наши планы работ, полюбуйтесь, — предложил он.

По всему было видно, что Игорь пришелся ему по душе. Даже сдержанность и немногословие Игоря явно импонировали разговорчивому, легко возбудимому Грубину.

Игорь вынужден был пробежать глазами многочисленные пункты различных планов и в конце концов осторожно объявил, что на первый взгляд, планы выглядят неплохо. Хотя товарищ Коменков мог бы и поаккуратней их оформить.

— Что вы! Еле выколотил из него и это! Сам потом ночь сидел, правил… — Грубин вдруг остановился, провел ладонью по вспотевшей лысине и, подняв палец, предложил: — А что, собственно говоря, если вам с ним самим встретиться? Я имею в виду Коменкова, — он посмотрел на часы. — Он уже должен был бы придти.