Аркадий Адамов - …Со многими неизвестными

Он повалился на стул, поерзал, плотнее усаживаясь на нем и всем своим видом давая понять, что он не двинется с места, пока не будет уверен в своей безопасности.

Сергей увидел, как глаза Лобанова сузились от злости, и понял, что сейчас он скажет что-то резкое и, может быть, не очень обдуманное. Решив опередить его, он озабоченным тоном произнес:

— Заявление гражданина надо обдумать.

Семенов обернулся, окинул его быстрым, цепким взглядом и обрадованно подхватил:

— Конечно! И принять меры! Немедленно! Это же надо? Наглость какая! И они придут! Они обязательно придут, раз написали!..

«Врет, — подумал Сергей. — Все врет. Но в чем тут фокус, я не понимаю». И он серьезно и озабоченно сказал, стараясь убедить Семенова в полном доверии к своим словам:

— Мы вас только попросим написать официальное заявление и письмо это приложить. Чтобы было ясно, на основании чего мы действуем.

— Ради бога! Пожалуйста! Сейчас же напишу!.. Вы мне разрешите листок бумаги? — обратился он к Лобанову.

Все молчали, пока Семенов торопливо, ни на минуту не задумываясь, писал заявление.

— Укажите там, что причины этой угрозы вы не знаете, — сказал Сергей.

— Обязательно, обязательно, а как же!..

Семенов кончил писать, решительным росчерком поставил подпись и, не перечитывая, протянул заявление и письмо Сергею.

— Я извиняюсь, — как-то вкрадчиво и чуть заискивающе сказал он. — А вы кто будете?

— Подполковник Коршунов.

— А по должности?

— Я из Москвы. В служебной командировке здесь.

— Очень приятно! Очень! — просиял Семенов. — Тогда я надеюсь, что все будет в порядке.

— И без меня было бы все в порядке.

— А сейчас вы свободны, — сухо сказал Лобанов. — О принятых мерах мы вам сообщим.

— Но… Я бы хотел…

Сергею вдруг пришла в голову одна мысль, и он как можно мягче, даже с оттенком заботливости, спросил:

— Вы хотели бы узнать об этом побыстрее?

— Вот именно! Я же не могу…

— Так зайдите к нам… — Сергей посмотрел на часы. — Сейчас два часа дня. Зайдите под вечер, ну, скажем, в пять. Сможете?

— Непременно! — обрадованно воскликнул Семенов. — То есть минута в минуту буду! Это же… это же для меня вопрос жизни! Вы поймите мое состояние!..

— Понимаем, понимаем, — добродушно кивнул головой Сергей. — Все понимаем.

Семенов поднялся со стула, застегнул пальто.

Когда он наконец вышел, Лобанов вопросительно поглядел на Сергея.

— Ну что ты придумал? — и, не дожидаясь ответа, воскликнул: — Но прохвост! Какой прохвост! Так чего ты придумал? Но прежде скажи, ты понял, зачем ему этот спектакль понадобился? Я — нет.

— И я тоже. А придумал я… — Сергей взглянул напритихшего Жаткина. — Как вы полагаете, узнает швейцар Семенова?

Тот досадливо покачал головой:

— Вряд ли.

— Почему?

— Он мне объяснил, когда я от него примет того человека добивался, что рассмотрел его плохо Они очень быстро прошли с Горлиной мимо него. Потом он помог нести вещи к лифту кому-то из приезжих. Горлина сидела в кресле уже одна. Причем очень грустная, расстроенная.

— Так, так. А ее спутник?

— Он в тот момент стоял у окошка администратора.

— Значит, это он насчет номера договорился! — воскликнул Лобанов. — Ручаюсь!

Сергей кивнул головой:

— Согласен. Но это означает еще и другое.

— Что именно?

— Что администратор узнает Семенова, если это был он, конечно.

— И если она захочет его узнать, — Лобанов хитро прищурился. — Это может оказаться ей невыгодно. Он же наверняка дал ей взятку за номер. И она ему из какой-нибудь брони отдала. Может быть, его скорей узнает дежурная по этажу? — Он посмотрел на Жаткина. И тот снова покачал головой:

— Вряд ли. Она тоже его очень плохо рассмотрела. За ключом к ней подошла Горлина, а он как-то незаметно прошмыгнул мимо.

— А когда уходил?

— Вообще не видела.

— Так, — заключил Сергей. — Остается только администратор. — Он повернулся к Жаткину: — Сейчас почти три часа. К четырем привезите ее сюда.

— Слушаюсь.

— Да, но что мы будем делать с Семеновым? — спросил Лобанов и усмехнулся: — Он же заявление подал. По-моему, надо все-таки попробовать…

— Что попробовать?

— Задержать этих субчиков, если придут.

— Значит, засада?

— Конечно.

Сергей задумался.

— Они нас именно на это и толкают… Выходит, это им выгодно… А что выгодно им, невыгодно нам…

— Это конечно так, — согласился Лобанов. — Но… допустим, у них ссора произошла? И Семенов избавиться от кого-то хочет? А этот «кто-то» может нам пригодиться.

— Возможно. Но располагать засаду в квартире Семенова рискованно, — покачал головой Сергей. — Где он живет?

— В том-то и дело — свой домик, — досадливо щелкнул пальцами Лобанов. — На Луговой. Она прямо к лесу подходит. Самый край города.

— Гм. Может, две засады тогда?

— Может, и две.

— Ну вот что, — решительно объявил Сергей. — Вы, Жаткин, за администратором. Через час чтоб была здесь. Двух сотрудников на рынок, к палатке Семенова. Если он вздумает домой ехать, под любым предлогом пусть задержат на час. А мы с тобой, — обратился он к Лобанову, — на Луговую. Сами все там осмотрим и тогда решим как и что. Ясно одно: засаду надо делать.

…Через час они вернулись в управление. На обратном пути, еще в машине, в общих чертах обсудили план предстоящей операции. На коленях у Лобанова лежал листок из блокнота с приблизительной схемой расположения дома Семенова и окружающих его домов и улиц. Лобанов водил пальцем по схеме и запальчиво говорил:

— Обязательно надо и у него в доме сотрудников посадить. А как же? Иначе он сразу догадается, что мы ему не доверяем, и — черт его знает! — возьмет да предупредит тех. Мы же не знаем их планов?

— Близость леса мне не нравится, — заметил Сергей.

— Отрежем пути отхода туда. Вот и все.

— А путей, по крайней мере, два: так и так, — Сергей провел пальцем по схеме.

Уже подъехав к управлению, окончательно договорились, что Лобанов немедленно займется организацией засады на Луговой, а Сергей возьмет на себя разговор с администратором гостиницы.

— Это тоже не сахар, — усмехнувшись, предупредил Лобанов.

Из кабинета Сергей позвонил Жаткину:

— Ну как, Володя?

— Товарищ Скляревская у меня, товарищ подполковник, — подчеркнуто официально доложил Жаткин. — Разрешите зайти?

Через минуту дверь открылась и Жаткин галантно пропустил вперед высокую полную женщину в черном платье с ниткой белых, под жемчуг, бус на пышной груди, которые еще больше подчеркивали весь ее строгий облик. На странно узком, холодном ее лице выделялись густо-черные брови, и от этого глаза казались окруженными синевой. Пышные темные волосы были зачесаны назад и собраны в тяжелый пучок, открывая высокий чистый лоб.