Аркадий Адамов - …Со многими неизвестными

Храмов снял шапку и опустился на стул.

— Неприятность, Александр Матвеевич, — произнес он, обращаясь уже к Лобанову. — В двести шестнадцатом номере умерла женщина.

— То есть как умерла?!

— Отравление.

— Сама?

— В номере кто-то был.

— Зачем приехала?

— В листок записала: «По личным делам». Среди вещей найдено письмо. Короткое. Одна строчка: «Приезжай. Надо поговорить в последний раз».

Наступило молчание. Потом Сергей спросил:

— Не установили, чем отравлена?

Храмов помедлив, ответил:

— В том-то и дело, установили. Снотворное. Большая доза.

— Что?!

Лобанов даже, привстал со своего места.

— Да, Александр Матвеевич.

— Когда наступила смерть? — быстро спросил Сергей. — Пока приблизительно хотя бы.

— Часа два назад.

«Вот оно, еще более опасное. Случилось, — подумал Сергей. — Не заставило себя ждать».

Он встал, привычно поправил под пиджаком кобуру пистолета и спросил Храмова:

— Группа еще работает?

— Так точно.

— Пойдемте туда.

Они встретились вечером, как и было условлено, на углу, недалеко от гостиницы, высокий, полнеющий человек лет пятидесяти, в просторном темном пальто с ярко-красным кашне и в пушистой пыжиковой шапке и тоже высокий, гибкий парень с черными усиками на смуглом, узком лице, в щеголеватой зеленой поролоновой куртке на «молнии» и ворсистой светлой кепке.

— Ну что, все в порядке, надеюсь? — весело спросил парень.

— У нас другого не бывает Пора запомнить.

— Тамарочка ждет нас…

— Знаю. А Василий?

— Тоже туда придет.

— Ну что же, — пожилой отдернул рукав пальто и посмотрел на часы. — Пора. Все надо продумать и рассчитать, Алек, чтобы на вокзале действовать… как часы. — Он усмехнулся и пощелкал пальцами по своим часам. — Операция предстоит сложная. Такой еще у нас не было.

— Лично мне других не надо, — беспечно возразил парень.

Они быстро шли по малолюдной, почти не освещенной улице!

— Не устал ты рисковать, Алек? — осторожно спросил пожилой, плотнее поправляя кашне под пальто: холодный ветер дул прямо в лицо.

— Я, знаете, с детства мечтал о таком, с юных лет, можно сказать.

— Уж так прямо и с детства, — опять усмехнулся пожилой. — Романтик ты, Алек. — И озабоченно добавил: — И запомни, пожалуйста: чтобы сейчас самая непринужденная, дружеская обстановка была. Тамара — человек настроения.

— Роскошная женщина!..

— Ну, ну, — сердито оборвал его пожилой. — Не забывайся. В нашем деле, Алек, главное, знаешь что? НОТ. Слыхал про такое?

— Это что еще за птица?

— Научная организация труда. Знать надо такие вещи.

Парень громко, со смаком расхохотался.

— Мой папа меня этому не учил.

— Ну, так я тебя научу.

Последние слова прозвучали жестко и властно. Разговор смолк.

Вскоре они снова вышли на оживленную улицу, недалеко от того места, где встретились. Парень то и дело искоса поглядывал на своего спутника, на его широкое, чуть оплывшее, невозмутимое лицо, на плотно сжатые, толстые губы. «Железный человек, — думал он. — Совсем не волнуется. А ведь еще такое дело впереди…»

Парень многого не знал… И не должен был знать.

— Вон остановка, — указал он на короткую очередь невдалеке, — Третий номер.

Он приготовился бежать, потому что залепленный снегом троллейбус уже подкатывал к остановке.

Но пожилой, словно не слыша его, подошел к краю тротуара и махнул рукой. Около него остановилось такси.

— Садись, — кивнул он парню. — Спешить надо.

Сам он сел впереди, рядом с шофером, и назвал адрес.

Парень с удивлением поглядел на него, но промолчал.

Ехали довольно долго. Внезапно начал падать густой, липкий снег. «Дворники» па ветровом стекле со скрипом метались из стороны в сторону, не успевая сгребать снег. Шофер, напряженно вглядываясь, наклонился вперед и глухо ругался. Машину то и дело заносило на поворотах. Старый мотор работал со стуком и скрежетом, и шофер зло бил по рукоятке, меняя мередачи. На своих молчаливых пассажиров он не обращал никакого внимания. Только когда подъехали наконец к указанному месту, он с облегчением затормозил и, вытерев вспотевший лоб, сердито сказал:

— Техника, чтоб ее… А все не списывают.

— Что ж начальство-то себе думает? — спросил пожилой, с усилием доставая из кармана брюк кошелек.

— А-а, никакой инициативы нет, — махнул рукой шофер.

— Без инициативы, дорогой, и копейку на дороге не подберешь, — засмеялся за его спиной парень. — За ней, понимаешь, нагнуться надо.

Пожилой пассажир строго взглянул на него и сказал:

— Всегда на общественность опирайтесь. Она поддержит. Сколько с нас? — он нагнулся к счетчику.

Шофер, усмехнувшись, посмотрел на него, но ничего не сказал, только взгляд его стал сосредоточен, словно он пытался вспомнить что-то. Пожилой перехватил этот взгляд и сухо спросил:

— Чего смотрите?

— Да так. Вроде возил вас недавно.

— Нет, милый, не возил. Сегодня только в ваш город приехал. И первый раз на такси еду. Получай, — он протянул деньги. — Сдачу себе оставь, чтобы другой раз не путал.

Когда пассажиры вышли, шофер пригнулся к боковому стеклу, посмотрел им вслед, потом пожал плечами и включил мотор.

Отойдя на некоторое расстояние от машины, парень спросил:

— И зачем мы здесь вышли, интересно знать?

— А тебе хотелось, чтобы мы прямо к подъезду подкатили? У них, чертей, профессиональная память. Я его тоже узнал.

— Так вы ведь в самом деле сегодня только прилетели!

— Но не в первый раз, кажется?

— Ого! У вас тоже профессиональная память, — засмеялся парень.

— Только сейчас заметил?

Они быстро прошли до угла, свернули в переулок и, миновав несколько домов, вошли в большой неосвещенный двор.

Отряхнувшись от снега в темном подъезде, они поднялись на второй этаж и позвонили у одной из дверей.

Им открыла стройная черноволосая девушка в спортивных брюках и свитере.

— Ну, наконец-то! — воскликнула она, — Вася уже ждет.

Пришедшие разделись в маленькой, заставленной передней, и девушка провела их в комнату.

Над круглым столом горела яркая лампа под большим матерчатым абажуром, у дивана светил торшер, у окна над туалетным столиком тоже горела лампа.

— Люблю много света, — объяснила девушка.

У круглого стола сидел человек с рыжими, моржовыми усами на бледном лице. Редкие светлые волосы были гладко зачесаны назад, открывая глубокие залысины на висках.

На столе стояла бутылка коньяку и закуска.

— Присаживайтесь, Семен Трофимович, — сказала девушка. — И ты, Алек. Выпейте с мороза по рюмочке.

Старший из гостей внимательно посмотрел на сидевшего у стола человека и резко произнес:

— Убери бутылку. Нашли время распивать.