Аркадий Адамов - На свободное место

— Куда же он может из этой Орши рвануть? — с досадой спросил Валя.

— Да куда угодно, — ответил не меньше его раздосадованный капитан. — Прошло чуть не восемь часов, как он в Орше сошел. Там за это время одних поездов дальнего следования… Вот я тебе сейчас скажу, сколько прошло.

Он вытащил толстую книгу с бесконечными и малопонятными таблицами расписаний бесчисленных поездов по всему Союзу и с непостижимой для Вали быстротой стал рыскать по ним, водя пальцем вдоль строчек и столбцов и делая короткие выписки.

— Так… — бормотал он. — Орша… Один момент… Таблица шесть… вот… Три поезда в направлении Минска… дальше… шесть поездов на Москву. Видал? Это еще не все… Таблица двадцать один… Где тут Орша?.. Вот. Пишем… Из Ленинграда на Гомель и Прилуки… три поезда. И в обратном направлении, тоже через Гомель… Та-ак… Два. Итого… вот! Четырнадцать поездов прошло за эти восемь часов. Понял? Во все стороны.

— Вот и надо их все проверить. Немедленно, — решительно заявил Валя. — Подумаешь, четырнадцать поездов. Надо только знать, где они сейчас находятся. А он больше выскакивать не будет. Теперь он едет спокойно.

— А почему ты так уверен, что он вообще на поезд сел? — иронически осведомился капитан, отрываясь от таблиц расписаний. — Может, он на междугородный автобус кинулся, или сел на местный поезд, или просто в какую-нибудь грузовую машину попросился? Его, друже, сейчас всюду надо искать. Такая наша работка.

— Знали, куда идем, — усмехнулся Валя. — Давай крутиться. С чего начнем?

— Прежде всего составим ориентировку. Значит, так. Станция Орша, Белорусская дорога, Юго-западная, все территориальные органы там. — Капитан, как бы диктуя самому себе, все это уже писал на листке бумаги — Разыскивается в связи с убийством и квартирной кражей особо опасный преступник, по паспорту Красиков Леонид Васильевич. Правильно?.. — Он приостановился, взглянул на Валю и, дождавшись его кивка, продолжал: — Приметы… Давай диктуй, — обратился он к Вале.

Когда текст ориентировки был составлен, капитан довольно крякнул и объявил Вале:

— Ты пока обожди. Сейчас завизирую у начальства и лично передам на телеграф, наш, железнодорожный. Через час такую сеть закинем, что будь здоров. Заяц не проскочит. Не кого-нибудь — убийцу ищем.

Валя вышел из вокзала на площадь, когда уже совсем стемнело. Возвращаться на работу не было смысла, и он поехал домой.

Что говорить, сложнейшая машина была пущена в ход, и только случайность теперь могла спасти Леху.

Утром, сразу после оперативки в отделе, я совещаюсь с Кузьмичом, присутствует, конечно, и Валя Денисов.

После моего подробного сообщения о вчерашней встрече в кафе Кузьмич интересуется, не отрывая глаз от разложенных на столе карандашей:

— И сколько он тебе предложил отступного, чтобы ты их не трогал?

— Цифры не назвал, — отвечаю я и шутливо добавляю: — Но стою я дорого, будьте уверены. Уж две годовых зарплаты отвалят, а то и три.

— Ну, ну, не заносись, — усмехнулся Кузьмич. — Больно много ты о себе понимаешь.

На этом шутки кончаются. Валя вообще себе этого не позволяет. Он, как всегда, молчалив и сосредоточен. Кузьмич, кстати, на оперативке похвалил его за вчерашний выход на Леху, а отсутствие засады в квартире признал общей промашкой, и весьма досадной. А я намотал себе на ус и Лехины слезы, и Лехину подругу Зину, в Южноморске она, скорей всего.

Итак, шутки кончаются, можно сказать, не успев начаться.

— М-да… интересная у тебя была встреча, — задумчиво произносит Кузьмич. — Очень интересная. Скажи на милость, какой философ выискался.

— Занервничали и делают глупости, — говорю я. — Сами же выводят нас на цель.

— Ты что, ее видишь? — спрашивает Кузьмич.

— Нет пока.

— То-то и оно. И в какую сторону копать, тоже пока неясно. Думаю, милые мои, что надо нам идти, как шли. Этот наш путь их как раз и забеспокоил. Значит, он верен. Убийство, считайте, нами уже раскрыто. Вот только мотив его…

— Между собой что-то не поделили, — говорю я. — Сколько раз уже так бывало, Федор Кузьмич.

— Да. Но что именно не поделили, если так?

— А кража?

— Нет. Твоя встреча тянет куда-то в сторону от кражи, — качает головой Кузьмич. — И кража начинает вроде бы даже мешать, сбивать с толку.

— Доказательств тут нет. Но логика… — пытаюсь возразить я.

— А ты чего молчишь? — обращается Кузьмич к Вале.

Тот пожимает плечами, словно говоря: «Все тут само собой очевидно», но вслух говорит совершенно другое:

— Я вот думаю: откуда у них телефон Лосева, откуда они его имя и отчество знают. От Свиристенко? Телефон вряд ли. Да и на Свиристенко, я думаю, они не случайно вышли. Они искали среди своих, кто Лосева знает. И им, наверное, указали на Свиристенко. Они, конечно, сразу ухватились. Еще бы, раз Свиристенко ему взятку дал, то и они могут, возьмет и у них. Шутка — такая находка? Вот так, я думаю.

— Правильно думаешь, — соглашается Кузьмич. — А телефон у них может оказаться. Да и вообще это не секрет. Позвони нашему секретарю, она и даст его номер. Интересно другое. От кого они узнали, что именно Лосев занимается этим делом, убийством Семанского и кражей у Купрейчика. Из установленных нами членов шайки его фамилию ведь никто не знает. Ни Совко, ни Леха, ни те двое москвичей с машинами, ни Муза даже.

— Пожалуй, — соглашаюсь я. — А телефон свой я, между прочим, оставил Виктору Арсентьевичу. Но чтобы он подослал ко мне этого типа… Отпадает. Правда, кое-какие неувязочки с ним возникли по части покойного Гвимара Ивановича. Но ясно же, что никакого отношения к краже из собственной квартиры он не имеет. И к убийству Семанского тоже. На него надо было только посмотреть, когда я ему об этом убийстве сообщил. И вообще тут путь другой, мне кажется. Установим, кто такой этот Павел Алексеевич, и дело в шляпе. А установить это теперь пара пустяков. Он мне в понедельник позвонит, мы встретимся и… Дальше уже, как говорится, дело техники.

— Что ж, по-твоему, он этого не понимает? — насмешливо спрашивает Кузьмич. — Глупей себя-то его не считай. Тут что-то не так. Пока лучше вспомни-ка, кто еще тебя по этому делу знает.

— И по соседнему, — усмехается Валя.

— Ну, соседние пока можно не трогать, — в тон ему замечает Кузьмич. — Лосев у нас в том мире теперь человек популярный. Даже из Одессы могли сведения передать, из Тепловодска, да мало ли откуда. В этом подполье свои связи. Нет, ты вспоминай именно это дело. Именно тут что-то не так.

— А по этому делу, — говорю я, — кроме тех, кого вы назвали, остается только двор и дом Виктора Арсентьевича Купрейчика, его супруга и он сам. Вот и все.

— Да, все это пока неясно, милые мои, — даже как будто удовлетворенно кивает Кузьмич. — Того и гляди, на крупную обэхаэсэсовскую клиентуру выйдем. При этом мы их, а они нас, конечное дело, изучают. Тоже не дураки. И вот ты, Лосев, сейчас каким-то боком к ним залез, не иначе.